— Я — не кто попало, если хотите знать. Я сам — инвалид третьей группы! Будьте любезны!

Кто бы и что ни делал и ни говорил, где бы ни собирались люди, он подходит, расталкивая всех, и спрашивает бесцеремонно:

— Чёщетут? (Чего еще тут?)

Хвастун. О чем бы ни рассказывал, кончается всегда так:

— Тогда позвали меня и спрашивают; как быть?! Я говорю: так, так и так!

— Если бы она шилохвостила, я бы ее убил!

Очеркистка-умиленка. О чем бы ни писала, всё ее умиляет.

Оратор на собрании 8 Марта говорил:

— Товарищи, женский праздник номер восемь мы справляем потому…

Вздохнул и сказал:

— У нее — туркибулез…

Он думал, что вежливо — это значит многословно.

Собака загрызла кота-селадона. Пожилая хозяйка кота предалась культу покойника.

Собака скулила, как гавайская гитара, и хозяйка ее гордилась этим изыском своей сучки.

— Позвать мне шоферей!

От гурии до фурии один шаг.

Нормальный состав редколлегии в журнале: лебедь, рак да щука.

В городе К. в моде был такой фасон дамских платьев, чтобы он обрисовывал и даже выпячивал диафрагму. Если диафрагма не выдавалась у данной женщины сама по себе, платье помогало ее создать.

Диктор по радио:

— Сейчас артист исполнит народную песнь «Я на кумушке сижу»…

— На третье в доме отдыха давали плюнь-пудинг…

Он пел обличительные куплеты. Главная мишень женщины, которые красят волосы:

Из письма ребенка:

«Пап, призжай ко мне!» (приезжай).

— Я утрясать этот вопрос не буду.

— Нет, утрясешь как миленький.

— Не утрясу.

— Утрясешь, утрясешь, утрясешь!

— Не утря…

— А я говорю: ут-ря-сешь! Ясно тебе?

На ней платье медного цвета с черным горошком. Впечатление — будто одета она в металлические отходы.

Стиляга стал рано лысеть. И за это озлобился на весь мир.

Актерское амплуа: мужское инженю.

Когда у него было хорошее настроение, он громко пел похоронный марш Шопена в темпе, еще более замедленном, чем указано у автора.

— Папа, Кожедуб — скокажды герой? (То есть сколько раз.)

Лектор:

— Передвижение себя самим собою мы называем ходьбой.

«Просьба после себя не оставлять мокрость пола и не брызготь».

Плакат: «Сегодня начинается кампания по охвачиванию членством Красного Креста и Полумесяца».

Строгая девица с неподвижным и белым носом покойника.

— Она — немолодая, но выхухоленная женщина.

На ней — изъящичное платье…

Пьяный голос на вечеринке:

— Жена моя пропалая, иди сюда скорей!

Купальные трусы на 18 пуговиц — как баян.

Ребенок — лысому человеку:

— Дядечка, у тебя не голова, а муходром.

— А он — лау, понимаете ли, реат по эконо, понимаете ли, мическим вопросам…

— Актерское амплуа: социальная зануда.

Платье с узором «грибы-ягоды» очень ее украшало.

Стриженая старуха в очках, похожая на скопца, говорила, однако, хриплым басом:

— Ничего у нас с вами не получится. В этом туфле не к чему прицепиться.

Она была сапожником и ощущала себя мужчиной.

Окрестное население называет дом отдыха «отдыхающий дом». А его обитателей — «отдыханцы».

Народное:

— Крепко Ванька печку склал: аж дым с трубы нейдет.

Учительницу, которая обожает читать нотации, дети вместо Натальи называли «Нотация Николаевна».

Чему вас учили в детском саду?

Наш ущили не боятьша кошек.

Ребенок говорит с завистью своему сверстнику: — Уй, богатый ты какой… прямо каспиталист!

— Мама, слышишь? — кот кипит, как самовар.

— Я являюсь автором романа «Баранина» о проблемах мяса и шерсти.

Его сочинения напоминали плов: нарочито восточный стиль, жирные поучения и сухожилия высушенных мыслишек.

Молодой человек с лицом, осатаневшим от гордости по тому случаю, что он считает себя красивым.

Оратор на юбилее говорил загадочно и значительно, как гадалка.

— Честь нашего рыёна требует того, товарищи!

Зверски курносое лицо!

Ребенок, потерявший ключ к заводной игрушке, весь вечер повторял:

— Где хлюч?

Мерцающая улыбка «а я что-то знаю!» обычно озаряет лицо блудницы и лицо идиота…

Бытовая повесть «Суровые портянки».

Это был уже не шнур-пудель, а «колтун-пудель».

Горевать она горевала, но не забывала при том, что она — хорошенькая.

— В моей жизни были одни только горя и испуги.

Театр санитарии и гигиены.

— У них несимпатичная очень управша делами.

Девица с претензиями говорила:

— Нет, вы знаете, я изо всех театров больше всего люблю ресторан.

— И наша с ней совместная жизнь дала трещину.

У нее серьги, как изразцы для печки.

Коловоротное сопрано.

Туфли фасона «кукиш»: большой палец наружу.

Зубной врач сочинил для себя вывеску:

ВСТАВЛЕНИЕ И ВЫДЕРГИВАНИЕ ЗУБОВ.

— Всё это, знаете ли, энтриги против меня!

Кошка-самоснабженка.

Сотрудница поликлиники, которой никогда нет на месте, получила такое прозвище: тетка-невидимка.

От застенчивости ее в гостях буквально корчило.

В техникуме нарпита: доцент кафедры холодных закусок.

«Товарищ директор, прошу дать мне отгул за воскресенье».

— У нее платье в клеточку, сшито в елочку.

— У нас в Ливнах в старое время купец трех жен насмерть защекотал.