Да, записи данного раздела столь кратки, что иначе чем почками их не назовешь. Однако при всей своей лаконичности каждая строка здесь сообщает нечто читателям. Перед вами собрание, создававшееся автором более сорока пяти лет. Это — кунсткамера юмора, коллекция афоризмов и характеристик, реплики и тексты. Впрочем, читатель и сам разберет, что — что…

Он говорит про себя самого:

— Отдельные товарищи проголодались уже. Интересно, что с обедом?

Она почти сознательно довела себя до уровня идиотки, считая, что быть умной или, не дай бог, образованной — неженственно.

— На сегодняшний день, товарищи, мы еще имеем все-таки разницу между зимой и весною!

Человек со странными усами. Усы похожи на щетку, купленную в магазине хозяйственных новинок: точно неизвестно, что именно чистится такой странною щеткой?..

Приключенческую картину снимали в открытом море на парусном судне. Начался шторм, и в панике актер, игравший старого морского волка, кричал:

— Товарищи, да что же это?! Я хочу умереть разгримированным!..

А вот — противоположный характер:

На Северном море актер, участник киноэкспедиции, отправился в плавание на небольшом баркасе с двумя гребцами. Море разыгралось. И, опасливо посматривая на волны, которые уже перекатывались через палубу баркаса, артист спросил большого и сильного помора, мощно гребущего против волн:

— А что… можем мы потонуть?

— Слободная вещь! — бодро ответил гребец.

Вышел к гостям зевая, с лицом, тисненным как линкруст, — от складок подушки.

Заняв место начальника, первым долгом заказал себе письменный прибор из пегого камня с бронзовым орлом, как на нарзанных бутылках.

— Не советую вам пользоваться паромом: на этих паромах — ну буквально никаких удобств…

О корыстолюбивом враче:

— Гомеопат, гомеопат, а деньги загребает аллопатою!..[2]

Человек с лицом сладко задумавшейся гири.

— Вчера, понимаете ли, слушал по радио пошлейшую хорошую музыку. Часа три кряду передавали. Оторваться нельзя было!..

— Как это противно, когда к женщине испытывают одно только грубое платоническое чувство!..

— Скажите, пожалуйста, где здесь выход?

— Вот же написано, гражданка: «Выход».

— Пожалуйста, не острите! Мы слишком мало знакомы!

— Ой, знаете, девочки, я с Клавой больше ни за что в кино не пойду: она, как в картине интересное место, все время меня щиплет.

— А женился ты на ней зачем, раз она тебе не нравится?

— Понимаешь, уж очень много у нее посуды…

Такие густые брови, что издали кажется, будто это — усы. Зверски выпученные глаза. А голубенький галстук заколот булавкой с изображением кошечки при бантике и выдает наивное, но почти безнадежное желание нравиться людям…

Он смеется так много, что устает от смеха и тогда на смешное отвечает тем, что морщит нос и раздувает одну ноздрю.

— Почему, когда у мамы выходной, она — дома, а когда у няни выходной, ее никогда нету?..

Человек в ночной рубашке гордо глядит из окна мягкого вагона на перрон железнодорожной станции. Видно, он очень высоко о себе понимает.

Она была настолько решительна в своем стремлении быть красивой, что внушала уже не восхищение, а — страх…

— Нет, знаете, территориально я живу с Васей, а фактически — с Петей.

Память у старика превосходная. Болтливость — обычная в этом возрасте. А ничего интересного за все шестьдесят пять лет в его жизни не было. Все его рассказы — чистый мусор. А он все рассказывает, рассказывает, рассказывает…

Это был наивный негодяй. Он возмущался — именно возмущался, если узнавал, что где-то поступили по справедливости.

Этот негодяй полагает, что только он один имеет право лукавить, обманывать, красть и вообще пользоваться чужим добром. От человечества в целом он требует строгого выполнения законов морали, этики, приличия и всего прочего. Когда узнает о нарушениях таких норм, рычит от злости и говорит:

— Ну?!.. Разве с ними можно иначе?!

(То есть быть честным.)

— «Ночева-ала тучка золотая на груди утеса-вели-ка-а-ана…»

— Кто, кто ночевала?

— Тучка… А что?

— Фу… Я думала, какая-нибудь из знакомых…

Она придумала себе походку в ранней юности. Уже в тридцать лет эта походка была неуместно кокетлива и развязна. А в пятьдесят что будет?..

Он оригинал, только пока на него глядят.

Очень приличный молодой человек. Собирает коллекцию носков.

У человека — ничтожный нос, но ковыряет он его часами. Что-то мистическое!

— Не понимаю, зачем она ему сказала, что я — дура. Будто человек сам не разберет!..

Общественное его положение: брат тенора.

У нее глаза самолюбивой коровы.

Цыганка пела, открывши рот и наклонив голову набок. Лицо — печальное. Ни дать ни взять — у зубного врача сидит.

Уныло, утомительно, назойливо вежливый человек.

Красивая девушка себя самое рассматривает как очень дорогой подарок будущему мужу. Такой дорогой, что и дарить, в сущности, некому: достойного не видно… И от этого — на лице грусть…

— Знаешь, тетя, уж я не люблю уж этот градусник…

— Почему, деточка?

— Всегда я от этого градусника только болею… Как поставишь, сейчас — эта, как ее? — температурка…

— Никогда не заведу себе собаку.

— Почему, Анна Николаевна?

— Собака — это тот же человек.

— Почему?

— Она жрет, как лошадь!

Очень большим ростом наградила его судьба. Он даже стеснялся говорить «у меня под ложечкой», а говорил застенчиво: «Вот тут, под ложкой, знаете…».

А в молодости профессия у нее была такая: она исполняла в цирке роль жены всех артистов, которым, по случаю смертельного риска при выступлении, надо было на публике прощаться с женою перед полетом, вхождением в клетку, поднятием автомобиля и прочими подвигами. И она очень убедительно прощалась. Плакать не плакала, но трагически играла бровями, поворачивалась, чтобы было видно со всех мест, вздыхала…

Прохожий услышал голос из полуподвального этажа и остановился, чтобы подслушать. Оказалось радио. Тогда прохожий огляделся и пошел дальше…

Девушка в платье с узким вырезом на спине. Вырез — совсем как в арбузе…

Ее мечта: обставить комнату современной мебелью из металлических труб — во вкусе бор-машины.

Парень вдруг запел: «…Выйди, милая моя!» А голос у него был такой, что сделалось ясно: если милая выйдет, он ей немедленно проломит голову.