Она. Товарищ! Мы вам шили модную вещь. Вы что же, хотите, чтоб наши заказчики ходили по городу «спустя рукава» и все бы говорили, что мы шьем не по размерам?! А вы видели, какие теперь брюки носят? В дудочку. И такие короткие, что до щиколотки не доходят. Разве к ним подойдут длинные рукава?

Он. А почему карманы у меня под мышками?

Она. Опять он про свои подмышки! Вы себе просто создали культ подмышек!..

Он. Поглядите: я не могу достать рукой до кармана!

Она. Но вам и не надо доставать. Элегантный человек ничего никогда не кладет в наружные карманы пиджака. Это — декоративный карман. Небольшое украшательство.

Он. Но согласитесь: карман под мышкой…

Она. Нет, что-то уж чересчур много позволяют себе эти ваши мышки! То то им не нравится, то другое не подходит… Таких капризных подмышек я даже в дамском ателье не видела, товарищ Касьянов.

Он. Севастьянов я, Севастьянов же!

Она. А кто возражет против этого? Вы — Севастьянов, вот ваша квитанция, вот ваш пиджак, забирайте его и носите себе на здоровье!

Он. Как же я его заберу, когда он до того тесен, что…

Она (перебивает). Новая вещь всегда немножко тесна. Вам пора бы уже знать! Возьмите, поносите недельки две, он вам будет просторен, как саван, клянусь богом! А если будет неудобно, зайдите еще раз, и мы охотно вам исправим, но — в другом квартале. Ясно? Снимайте теперь, я вам сама заверну! (Стаскивает с него пиджак.)

Он. Но поймите, что я не могу…

Она (завертывает пиджак в бумагу). Давайте, товарищ, не будем дискуссировать, вы же не в троллейбусе. Мне некогда, я на работе. Распишитесь вот здесь!

Он. Да поймите же! (Махнув рукой, подписывает.)

Она. Фамилию пишите разборчиво. (Вручает сверток.) До свидания. Очень приятно было узнать, что вам нравится наша работа, товарищ…

Он (уходя). Севастьянов я…

Она. Безусловно. С этим никто не спорит.

Он ушел.

Она. Ффу… Ну и работка! Легче два пиджака сшить, чем один сдать… А впрочем, выглядел на нем пиджачок действительно странно. (Рассматривает квитанцию.) Но расписался-таки… У меня попробуй не расписаться!.. (Читает.) Позвольте! Позвольте! Это — квитанция восемьдесят шесть дробь семьдесят два… А на пиджаке был, кажется, номер семьдесят девять… Восемьдесят шесть семьдесят девять!.. Какой же у меня остался теперь пиджак?! Надо посмотреть. (Уходит и сейчас же возвращается с длинным пиджаком коричневого цвета.) Вот квитанция. Так и есть! Семьдесят второй номер остался здесь. А ему, значит, я всучила семьдесят девятый номер… Что ж он, дурак, молчал! До чего эти мужчины беспомощны! А теперь мне из-за него опять мучиться: сейчас придет этот — восемьдесят шесть семьдесят девять, — и начинай сначала всю волынку!..

Голос Второго заказчика (из-за кулис): Можно войти?

Она. Он! Семьдесят девятый! Да, да, прошу вас! (Идет к кулисам с пиджаком в руках; ласковым голосом.) Несу я вам, несу ваш пиджачок… На редкость элегантная вещь вышла, товарищ Семенов!

Второй заказчик входит.

Он. Я — Степанов. Вы мне звонили?

Она. Да, да! Не пиджак — шедевр!

Он. А где… где можно примерить?

Она. Вот — кабина, прошу вас. (В сторону.) Из кабины ты от меня не вырвешься…

Оба уходят. Впереди Он, за ним — Она с пиджаком в руках. Из-за кулис доносятся их голоса.

Он. Позвольте! Как же так?!

Она. Тихо! Не вертитесь!

Он. Ой!.. Разве же можно?!

Она. Тихо, без паники!

Оба говорят вместе. Слов уже не разобрать, но постепенно речь доходит до крика. Падают тяжелые вещи — стуки, грохот, звон разбитого стекла… Затем Он, облаченный в пиджак, который ему чудовищно велик, пробегает по авансцене, всхлипывая, урча и качаясь. Он ушел. Вышла Она.

Она (тяжело дыша, распрямляет на ладони квитанцию). Нда… не легкая у нас работка… И все-таки взял пиджак как миленький! Но чего это мне стоило?.. Уфф! Зато теперь я смогу рапортовать Ивану Кузьмичу за все сто процентов полностью. И — в срок! А это — самое главное, товарищи. В общем, приходите к нам в ателье: пошьем на совесть! Будете довольны, — это я вам говорю!.. (Гордо уходит.)

Умнее человека

Самоновейшая трагикомедия

Прямо посреди сцены на втором плане стоит БЭСМ — быстро-считающая электронная счетная машина. Рычаги, стекла, щели для вложения документов, лампочки внутри и т. д. Машина бездействует. Звон разбитого стекла. На сцену прыгнул с высоты примерно стула Человек, одетый очень банально: пиджак, кепка, толстый портфель под мышкой. Человек осмотрелся, прислушался, подошел к дверям, глянул за дверь. Внимательно разглядывает машину.

Человек. Она… она!.. Я ее на телевизоре видел… (Кланяется машине.) Привет. Здравствуйте… Я вас узнал: вы — БЭСМ — быстросчитающая электронная машина… Ведь правда?.. Можете не отвечать. Я понимаю: вам ведь на все нужен заряд… расход энергии… Хе-хе-хе… Я, конечно, не ученый, но разве я не понимаю: а как же? И на что расходовать энергию? — на такой пустяк, как бессмысленные разговоры, — там: «здравствуйте, прощайте, как живете, как детишки, супруга как…» Хе-хе-хе… Вот уж у вас в этом смысле хорошо, товарищ машина: ни супруги никакой, ни, тем более, детишек… (Вздохнул.) Может, оттого вы, ну, вообще, такая… как бы это выразиться? — точная, что ли… аккуратная… А вот наш брат, рядовой работник учета… Да если бы за мной был такой уход, как, например, за вами, и семьи никакой, так разве ж я себе позволил что-нибудь там лишнего в смысле той же отчетности или оформления, так сказать (подмигнул), налево?.. Никогда! Извиняюсь: забыл представиться — Чекильцев, Степан Павлович, главный бухгалтер фабрики «Шлёпкрючок». Как раз к вам направили для пересчитывания нашу отчетность. Система Разноблямсоюз. Может, уже подсчитали? Для вас это — семечки. Раз! Дзынь! Бац — и всё!.. Это я гну спину месяцами, чтобы как-то там сбалансировать все то, что есть в наличии и что пошло нале… Кхм… да… Припомните, пожалуйста: отчетность фабрики «Шлёпкрючок» среди вас уже проходила?.. Молчите… ну да, конечно… Вы, можно сказать, на весь Союз известный агрегат с пятью там устройствами, вы питаетесь исключительно электронами. А тут простой служащий. Даже без персональной ставки… А в сущности, мы с вами — коллеги. Не верите? Или брезгуете?

А я вот к вам ночью через разбитое окно мимо вахтера, мимо двух милиционеров… еще, может, поймают и припаяют вредительские намерения: покушался на первый советский электронно-счетный агрегат… А зачем мне покушаться, когда я могу с вами по-хорошему… как-то договориться… Вы работник учета. Я работник учета. Мы всегда найдем общий язык. Молчите? Ясно. Вознеслись, можно сказать. А не плюй в колодец… Сегодня вы мне пойдете навстречу, завтра у вас там — заело что-нибудь или погнулся какой-нибудь рычажок, смотришь — грубая ошибка в графе «кредит»… Так разве ж я не сумею спрятать, чтобы вашему, так сказать, авторитету никакого то есть ущерба?.. А? А?.. Молчите? Ладно. Ну, вот что, давайте проще. Ближе к делу. Я вот тут кое-что собрал. Хотите пять тысяч? Сейчас вы получаете от меня пять тысяч рублей и балансируете там своими электронами так, чтобы сошлось у вас все с моими цифрами. Это не так уж трудно: я ведь тоже не дурак какой-нибудь. Мой баланс даже правдоподобнее… А? А?.. Молчите. А молчание ведь — знак согласия. Ну, куда тут вам сунуть-то?! (Вынул пачку денег, сует в щель.) Видно, вам еще такими суммами не приходилось брать: не лезет… А? Как?.. Ну, хоть бы одно словечко вы мне проронили: хоть головой… то бишь верхушкой кивнули… Что ж вы думаете, что вы — первый ревизор в моей жизни? Бывали, безусловно, и такие, что не берут. Всякий народ есть. Но он хоть о рыбной ловле с тобой поговорит… Скажет, за какую команду болеет, рецепт даст списать против ревматизма… А это… этот… эта… Ну, просто машина… Ох-хо-хо… она ж машина и есть… Ну, будь другом, агрегатик, давай сорвемся отсюда, пошли: напротив пивнуха — выпьем по служебному — «сто» с прицепом, раки вареные есть, вот — каждый, чудовище! Я тебе такие анекдоты расскажу, ты всеми суставами от смеха лязгать будешь!.. А деньги — это не отпадает. Пять кусков, как одна копейка. А? А?.. Молчит. Мало, видать. Ладно: имеешь семь кусков. Есть у кого еще спросить на такое дело… Бери. Бери-бери, не стесняйся, это ж я даю, Чекильцев С. П. из фабрики «Шлёпкрючок»! (Сует деньги). Понемножку хочешь? Давай поштучно каждую сотнягу… Не лезет. Ага! Пошло!.. (Пауза, он сует деньги; бумажки лезут обратно.) Стой, стой, стой! Ну, зачем же ты их возвращаешь?! (Подняв упавшие бумажки, пересчитывает.) Между прочим: одной сотняжки не хватает. Так-то. Да-да. Да-да-да! И нечего мне мигать своими искрами. Вот так. Могу при вас еще раз пересчитать. Вот смотрите. (Считает.) Нет, все правильно. Я извиняюсь.