- Если он не вернется к ужину, - ответил Кэнсин, - пойдем его искать. Они с Сано-куном могут сколько угодно ругать еду, приготовленную тобой, но от ужина еще ни один из них не отказался.

Яхико не вернулся ни к ужину, ни позже. Вкупе с пропажей меча его отца, это давало весьма добротную пищу для размышлений, и не смотря на громкие протесты Саноскэ, все отправились на поиски.

- Все собрались? - спросил Сигурэ, оглядывая самураев, стоящих перед ним.

- Да, - кивнул ему Сейсиро. - Кроме Хайто и тех десятерых человек, что ушли на склад за пушками и порохом.

- Ясно, - сказал Сигурэ. - Выступаем.

Вдруг дверь дома, где собрались самураи, повязавшие на лбу белые ленты - знак мести новой власти, сотряслась от могучих ударов. Все повернулись к ней, кто-то выхватил меч.

- Сейсиро, - бросил Сигурэ, - погляди кто там.

Молодой самурай подошел к двери, приоткрыл...

Открывшего дверь дома, где собрались патриоты, Нагаока пронзил катаной. Тут же остальные двери и окна были выбиты атакующими самураями. Несколько минут изнутри дома раздавались звон клинков и крики. Все это Сигурэ видел не очень хорошо. Он со всех ног несся к дому и перед глазами все прыгало. На полпути к дому Сигурэ замер, увидев как изнутри вываливаются двое - Нагаока и... Он не мог поверить своим глазам. Это был Самурай-с-крестом.

Не в силах пошевелиться Сигурэ наблюдал за скоротечной схваткой. Они вновь сошлись в небольшой бамбуковой рощице, неподалеку от дома. Клинки скрестились раз, другой, третий, противники разошлись на мгновение и Нагаока нанес быстрый и широкий удар почти параллельно земле... Сигурэ затаил дыхание, думая, что брат сразил жуткого врага, слава о котором шла по всем островам Такамо. Однако ответом на взмах был лишь треск бамбука, срезанного клинком. И тут сверху на Нагаоку обрушился Самурай-с-крестом.

А Сигурэ не мог и пальцем шевельнуть.

Сигурэ несколько раз тряхнул головой, избавляясь от внезапно нахлынувшего наваждения. Нет, никто не стал бить Сейсиро катаной по лицу. В дверях стоял тот самый малец, что вчера фехтовал с Хидэаки и вид у него был удивительно решительный.

- Яхико-кун, - воскликнул молодой самурай, - что ты здесь делаешь?

- Я хочу присоединиться к вам! - крикнул мальчик, решительно входя в дом. - Я хочу отомстить за смерть моего отца!

- Похвальное желание, - кивнул Сигурэ. - Подойди сюда, Яхико-кун... Так ведь тебя зовут?

Яхико кивнул и почти подбежал к Сигурэ. Тот положил ему руку на плечо и через мгновение мальчик ткнулся лбом в грудь самурая в белом кимоно.

- Прости, Яхико-кун, - сказал Сигурэ, аккуратно опуская мальчика на пол, - но тебе еще рано расставаться с жизнью.

- Он может выдать нас, - заметил Сейсиро.

- Какая разница, - тяжко усмехнулся Сигурэ. - Мы выступаем и теперь уже слишком поздно, нам никто просто не успеет помешать.

Они нашли Яхико в пустом доме на берегу залива. Лишь благодаря нескольким старикам, страдающим бессонницей, удалось разыскать мальчишку. Они видели его и указали дорогу.

- Что с ним? - встревожено спросила Каору, опускаясь перед Яхико на колени.

- Без сознания, - ответил ей Кэнсин, прикладывая ладонь к шее мальчика. - Думаю, скоро очнется.

Словно в ответ на его слова Яхико застонал.

- Они... ушли... - были его первые слова, - ушли...

- Это он про кого? - удивленно произнес Саноскэ.

- Про новых патриотов, - ответил ему Кэнсин, поднимая Яхико на руки. - Следует ждать новых неприятностей.

- Их надо остановить, - твердо заявила Каору. - Кэн-кун, ты должен оставить их.

- Как? - вздохнул Саноскэ. - Мы даже не знаем, что они задумали.

- Это как раз проще всего, - бросил Кэнсин. - Этим утром в столицу приплыл военно-морской министр Страндара Мэттью Перри. Его все сторонники сегуната ненавидят лютой ненавистью.

- Вы должны их остановить, - снова сказала Каору. - Должны! Их же всех убьют, как вы не понимаете. Их всех убьют!

- Позаботься о Яхико-куне. - Кэнсин передал Каору еще толком не пришедшего в себя мальчика и махнул рукой рукопашному бойцу. - Идем, Саноскэ.

- Ну вот, как всегда, - пробурчал тот. - Какие-то патриоты кашу заварят, а мы - расхлебывай! Это нечестно!

Однако последовал за Кэнсином. Каору проводила их обоих долгим взглядом.

С утра у меня просто отвратительное настроение. На следующий день после посещения додзе Камии Каору я проснулся с жутким насморком и явно повышенной температурой. Однако дела бросать было нельзя, тем более, за день до прибытия Мэттью Перри. И вот я сижу рядом с ним, сложив ладони на эфесе сабли, рядом с Перри в карете с открытым верхом. И все-то мне не в радость - и погода, и бравурная музыка, гремящая в воздухе, и гвардейцы (наши и материковые), шагающие четко чеканя шаг, и лихо гарцующие кавалеристы. Мне хотелось как можно скорее оказаться дома, под теплым (не смотря на жару) одеялом, с чашкой материкового напитка под названием глинтвейн... Возьму отпуск сразу же по окончании визита.

- Ты что-то не весел, Кэндзи, - произнес Перри. - Отчего бы? Все идет как по нотам, даже скучно как-то.

- Не бойся, - усмехнулся я. - Думаю, очень скоро начнется весьма увлекательное действо.

- О чем ты? - удивился Перри.

- Новые патриоты не остановятся ни перед чем, лишь бы насолить нам и, особенно, укусить побольнее тебя, Мэттью. Твоих кораблей, насмерть перепугавших Токугаву Ёсинобу, они никогда не простят.

- Патриоты? - поинтересовался военно-морской министр. - Кажется так называли себя вы, те, кто боролся с сегунатом?

- Именно так свойственно называться себя всем бунтарям, - усмехнулся я снова. - Ты еще не забыл, как держать в руках саблю?

- Хочешь устроить спарринг? - попытался разрядить обстановку Перри.

- Думаю, тех, кто захочет схватиться с тобой скоро будет очень много.

- Да ну тебя, - отмахнулся Перри, откидываясь на сидение кареты. Но я заметил, что он переложил свою саблю таким образом, что выхватить ее можно было бы в один миг. Весьма предусмотрительно с его стороны.

Я ожидал чего-то в этом роде, но никак не пушечных залпов. Мостовая под колесами кареты и копытами лошадей буквально взорвалась. Конным гвардейцам (все из числа такамо) едва удалось сдержать взбесившихся от грохота и пороховой вони коней. И тут на улицу, по которой мы ехали к посольству, хлынули новые патриоты - все как один в белых кимоно и с повязками на лбах.

- Началось, - усмехнулся я, помогая Перри встать и одновременно выхватывая из-за пояса пистоль.

Ближайший к нам самурай взмахнул катаной, занося над нами с Перри. На курок я нажал рефлекторно, выстрел прозвучал как-то очень тихо на фоне только что гремевших громов. Однако самураю хватило и его, он рухнул навзничь, а его место тут же занял немолодой буси с кама-яри в руках. Я отпрыгнул в сторону от его трех лезвий, отбросил за спину разряженный пистоль и потянул из ножен саблю. Немолодой самурай же продолжал атаковать меня, делая быстрые выпады кама-яри, я уворачивался, пытаясь не запутаться в ножнах, с которыми сабля все никак не хотела расстаться.

- Наконец, - прошипел буси, делая очередной выпад - центральное лезвие кама-яри распороло мой мундир на плече. - Ты заплатишь за все, Тахара Кэндзи!

- Откуда ты знаешь меня? - не смотря на неуместность я все же не удержался и задал вопрос. Может быть, хоть время выиграю.

Не тут то было. Старый буси бросал короткие реплики не сбиваясь с заданного темпа поединка.

- Ты уже забыл меня! Я - Ханафуза Дзин-Эмон!

Точно! Остров Ритэн-Ке. Старый самурай, поведавший нам историю пяти замков Цунаеси.

Я кивнул ему, словно между нами происходил поединок по всем правилам бусидо. Дзин-Эмон также кивнул в ответ, однако продолжал атаковать, не давая мне обнажить саблю. Наконец, мне это все же удалось, я сдернул перевязь с ножнами, отбросив ее подальше, и отбил очередной выпад Дзин-Эмона. Буси перехватил кама-яри, лихо крутанул им, придавая следующему выпаду дополнительную силу. Три лезвия устремились к моей груди, готовясь сжать как пшеничный колос. Я подставил под них клинок сабли. Удар был настолько силен, что руку прошила боль. Я стиснул зубы, однако держать лезвия продолжал. Дзин-Эмон отпрыгнул назад, развернулся и ударил меня обратным концом кама-яри под дых. Я сумел только немного сбить эбу вниз, приняв стальной исидзуки брюшным прессом (увы, давно не таким крепким как раньше). Я, буквально, переломился пополам от этого удара, а Дзин-Эмон развернулся снова - лезвия его кама-яри вновь устремились к моей голове. Я все же успел подставить саблю, но от боли рука дрогнула и лезвие кама-яри вонзилось мне в правый плечевой сустав. Я упал на колени, едва не выронив саблю, зажимая рану на плече, хотя кровь остановить мне таким образом не удалось бы.