- А также сверчка и милого джентльмена, вроде чудака Пиквика…
Она чуть отодвинулась и искоса глянула на меня.
Теперь я допустил ошибку. По ее тону и взгляду я понял, что моя реплика насторожила ее.
- Диккенса я знаю больше по театральным представлениям, дорогая мистрис Эвелин. Ведь у нас, в Советском Союзе, очень охотно ставят и Шекспира, и Шеридана, и Джонса, и различные инсценировки по произведениям Диккенса.
- Не надо… - перебила она, - не пытайтесь казаться менее начитанным и интеллигентным. Я вижу, что вы знаете старую английскую литературу.
Она замолчала и, наклонившись к огню, поправила поленья.
- Мне это нравится, я люблю иметь дело с умными и образованными людьми, будь то мои друзья или враги… А кто вы мне: друг или враг? - неожиданно повернулась она лицом ко мне.
- Я вам то же, что и вы мне, - ответил я, смотря в ее широко открытые глаза.
Она тихо засмеялась и ласково провела пальцами по моему лицу.
- Тогда, значит, больше чем друг… Однако, как жарко пылает камин, не отодвинуть ли софу чуточку подальше?
Я переставил оттоманку, и мы снова уселись на нее. Госпожа Барк закурила. Она затянулась раз и другой, потом тихо, как бы отвечая самой себе, прошептала:
- Как, однако, все это сложно и… непонятно…
- Что непонятно? - спросил я.
- Жизнь… ее странные законы и переплетения… Что же, однако, не появляется Зося? Я хочу выпить за ваш отъезд.
Она внимательно взглянула мне в глаза, и опять что-то тревожное было в ее взгляде.
- Позвоните, пожалуйста, ей. Нажмите вот эту кнопку.
Я позвонил. Мистрис Барк, закинув руки за голову и вытянувшись всем телом, неподвижно смотрела в огонь. Пламя вспыхивающих поленьев озаряло ее профиль, прядь волос рассыпалась по щеке, глаза были полузакрыты.
- Можно войти?.. Все уже готово, - послышался голос Зоси.
Мистрис Барк не отвечала.
- Дайте мне еще папиросу… вашу, русскую… - вдруг сказала Барк, продолжая глядеть в огонь. - Вам хорошо?
- Да, - сказал я, хотя на самом деле мне было и неудобно сидеть с нею на оттоманке, и неловко при мысли о Зосе, которая ежеминутно может войти.
Барк вздохнула и, наклонившись, поцеловала меня. Это было так неожиданно, что я вздрогнул и стремительно отодвинулся назад.
- Может быть, потом я возненавижу себя за это, - грустно сказала она.
Зося вкатила в комнату столик. Я взглянул на нее из-за плеча хозяйки. Наши взгляды встретились. Губы девушки чуть улыбнулись, а глаза с холодным презрением скользнули по неподвижно склонившейся к огню женщине.
- Все готово, мадам! Вино, холодная дичь, закуска, - ровным голосом доложила она.
- Спасибо. Вы можете ложиться спать, хотя… - мистрис Барк подняла на меня глаза, - вы, может быть, захотите попрощаться и с малюткой.
- Обязательно, - сказал я, - и, если вы разрешите, уходя, я на одну-две минутки зайду к Зосе… конечно, если только она не будет спать.
Мистрис Барк засмеялась и швырнула в камин недокуренную папиросу.
- Я буду спать! - отрывисто сказала Зося. - Благодарю пана полковника за внимание, но прошу извинить, я очень устала.
- Ого, мы рассердились! - мягко проговорила госпожа Барк, - но это вам урок. Наша маленькая пуританка не похожа на свою вольнодумную госпожу, принимающую гостей даже поздней ночью… Не правда ли, Зося? - с очень ласковым смехом спросила госпожа Барк, глядя на невозмутимо слушавшую девушку.
- Ну, так простимся сейчас, - поднимаясь с места, сказал я, протягивая ей руку. - Ночью я улетаю, что пожелаете мне, Зосенька?
- Счастливой дороги и скорой встречи! - сказала она. Ее пальцы с силой сжали мои, и на одно мгновение более чем надо я задержал их.
- До скорой встречи! - подчеркивая слова и так же сильно отвечая на ее рукопожатие, сказал я.
Девушка наклонила голову. Она поняла меня.
- Спокойной ночи, мадам! - повернувшись в сторону госпожи Барк, сказала она и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
Несколько секунд мы молчали. Потом, свернувшись в клубочек, мистрис Барк зябко повела плечами и тихо сказала:
- Мне холодно… подбросьте еще поленьев и налейте вина.
Я сделал и то, и другое.
- Если вам безразлично, потушите верхний свет… Его совершенно достаточно от бра и камина.
Я исполнил и эту просьбу.
- Теперь хорошо! Я люблю полумрак, лучше думается, когда свет не режет глаза. Так за что же выпьем первый бокал?
- За вас, моя дорогая Эвелин! - сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня и потом отрицательно покачала головой.
- Нет! Это не то, даже не похоже! - с горечью сказала она.
- Что не похоже? Я не понимаю вас.
- Не похоже на то, как минуту назад вы с нежностью сказали: «Зосенька». Там были тепло и любовь… здесь - простая корректность. Разве не так? Выпьем лучше за вас. Не бойтесь, - видя мое смущение, криво улыбнулась мистрис Барк, - оно не отравлено, смотрите! - И она осушила свой бокал.
Лихорадочное возбуждение, оставившее было ее, снова вернулось к ней. Она выпила еще бокал, закурила папиросу и, повернувшись, спросила в упор:
- Вы любите ее?
- Нет! - отводя глаза от ее немигающего взора, ответил я.
- А меня?
- Еще не знаю! - попробовал отшутиться я.
- Решайте теперь же… Дальше будет поздно, - вдруг сухим, сдержанным голосом сказала она. Глаза ее на секунду стали злыми.
- Почему будет поздно? - удивился я.
- Выпьем… мне хочется вина, - не отвечая на вопрос, сказала мистрис Барк и налила себе и мне вина.
- Я уже несколько лет не была в таком глупом состоянии, как сейчас, - отставляя в сторону бокал, сказала она.
- В каком таком?
- В таком… влюбленном, - допивая вино, спокойно сказала она. - Разве это не глупое состояние, да еще в мои годы?!.
«Да еще будучи разведчицей и шпионкой», - подумал я.
- Вы ешьте, мой дорогой полковник, а то в пути почувствуете голод, - продолжала она, кладя мне в тарелку крылышко фазана, - так о чем я говорила? Да, о влюбленности… Это ведь дважды глупо, когда мне приходится ревновать вас к своей горничной, а ей - ко мне… Не находите ли вы это смешным?
- Вы, конечно, шутите. Я могу еще допустить, что девочка увлеклась мною, но вы…
- А я еще больше, чем она. И сейчас повторяю тот же вопрос. Вы… любите… ее? - медленно повторила она.
- Нет!.. Я уже говорил вам это…
- Очень этому рада, - сказала мистрис Барк. - Мне это приятно слушать, хотя… - она замолчала.
Не зная, как держать себя, я взял ее руку, она освободила ее.
- Второй вопрос я задам вам позже.
Она снова стала радушной и гостеприимной хозяйкой. Перемена произошла так внезапно, что я просто дивился ей. Это опять была та же умная, ироническая, спокойная госпожа Барк, какой я знал ее все эти дни.
Так, мило беседуя, мы сидели у догоравшего камина, напоминая собою даже не двух влюбленных, а спокойную супружескую чету, давно привыкшую друг к другу.
Я мельком взглянул на часы. Было уже десять минут первого. Однако как быстро пробежали два часа в этом странном, уютном и опасном уголке мистрис Барк.
- Да, мой дорогой, времени мало, уже пора. Через час вам надо будет ехать.
Я хотел подняться, но она удержала меня.
- Я люблю вас, - сказала она, - а вы? - И, обхватив мою голову, поцеловала меня.
Я никогда не был ни ханжой, ни пуританином, и близость красивой женщины всегда волновала меня, но здесь естественное чувство презрения к этой коварной женщине охватило меня. Эта беспринципная интриганка хотела одним ходом нанести нам двойной удар: увлечь меня и разбить сердце Зоси, осмеять ее чувство.
- Не знаю. После возвращения скажу вам, - отодвигаясь, сказал я.
Лицо госпожи Барк побледнело. Это длилось только мгновение.
- «Tu l'as voulu, George Dandin»[33] - тихо сказала она, поднимаясь с оттоманки. - Вы говорите по-французски? - вдруг спросила она.
33
Ты этого хотел, Жорж Дандэн.