- Это я полковник Дигорский.

- Вы?.. Ничего не понимаю!.. Зачем Юльскому понадобилось это вранье?

- А затем, что я тот самый полковник, за которым вместе с Сайксом он охотился в городе Н.

- Это к вам была подослана женщина агент Сайкса с отравленным шприцем?

- Да.

- Теперь понимаю… А ваш генерал - это тот, которого хотели взорвать в таинственном доме?

- Да.

Кружельник смолк, потом вздохнул и с нескрываемым отвращением сказал:

- Какой же подлец этот Юльский!.. Хуже гадюки…

- А Сайкс? - тихо спросил я.

- Я его не знаю, но если Юльский гадина, то этот - чудовище. - По его лицу прошла скорбная тень. - Бедная Зося! - прошептал он.

- Мы так и не выпили за нее, - сказал я. - Сеоев, налейте товарищу Кружельнику бокал и… за Зосю, за ее будущую счастливую жизнь.

Чокнувшись, мы до дна осушили свои бокалы за девушку, которая в эти минуты, наверное, взволнованно думала о нас.

- А как Сайкс? Неужели его не постигнет кара за его злодеяние?

- У нас, русских, есть пословица: «Конец венчает дело», - сказал я. - Будем надеяться, что она оправдается и на этот раз.

- Амен! - произнес Кружельник, и мы чокнулись за скорейшее исполнение пословицы.

На следующий день Кружельник приказом был назначен на место «убывшего в Советский Союз старшего сержанта Сеоева». Новый ординарец прошел в приказе под фамилией Семенова и поместился в комнате осетина, куда была поставлена добавочная кровать. Утром генерал вызвал Кружельника для беседы с ним и капитаном Аркатовым. Занятый делами, я не смог быть с ними.

Я работал у себя в комнате, когда генерал вошел ко мне в сопровождении нашего хозяина, достопочтенного Таги-Заде. Я не видел его с той самой минуты, когда этот учтивый до приторности господин встретился со мной на стадионе Амир-Абада. Изящно одетый, прижимающий руки к груди, низко кланяясь и закатывая глаза, он произвел на меня впечатление опереточного благородного отца.

Таги-Заде обеими руками пожал мою и, выразительно улыбаясь, осведомился о здоровье.

- Что вы так надолго забыли нас? - спросил я.

Таги-Заде аккуратно откинул фалды своего нарядного сюртука, осторожно сел и, умильно глядя на нас, сказал:

- Боялся обеспокоить… ведь у вас так много дел… Каждая минута дорога у вашего превосходительства… - произведя меня в генералы, со сладчайшей улыбкой пояснил он.

- Что вы! Наоборот, времени хватает, - засмеялся я.

- Александр Петрович, - сказал генерал, - наш симпатичный хозяин…

- И друг, - нежно поглядывая на нас, вставил Таги-Заде.

- И друг, - охотно повторил генерал, - просит о некотором одолжении. Он хочет на два-три дня слетать в Баку.

В коридоре послышались шаги, раздался стук в дверь. Так как Сеоеву и Кружельнику было приказано оставаться в своей комнате и без вызова не приходить, то я спокойно взглянул на генерала.

- Войдите! - сказал он.

Вошел дежурный адъютант.

- Товарищ генерал, летчица, старший лейтенант Кожанова, к товарищу полковнику.

Генерал выжидательно взглянул на меня. Внезапная идея осенила меня.

- Пусть войдет, - сказал я.

Таги-Заде задвигался на стуле, хотя было видно, что ему не очень хотелось уходить.

- Оставайтесь, вы не мешаете нам, - предложил я.

В комнату вошла Елена Павловна.

- Товарищ генерал, я к полковнику Дигорскому, разрешите остаться? - обратилась она к генералу.

- Не только разрешаю, но и прошу. Полковник мне говорил о вас, - тепло и просто сказал генерал.

Таги-Заде не без любопытства оглядывал вошедшую. Хорошенькая женщина в военной форме, с орденами привлекла его внимание.

- Вот и ответ, дорогой Таги-Заде, - произнес я. - Елена Павловна - пилот прилетевшего к нам самолета. Завтра она возвращается обратно в Баку. Я лечу вместе с нею. Оформляйте ваши бумаги, и вы составите приятную компанию нам. Не так ли, товарищ Кожанова?

- Если разрешение будет дано, с удовольствием доставлю вас на место, - знакомясь с Таги-Заде, сказала она.

- Очень будет приятно, - низко поклонился летчице Таги-Заде.

- Только скорее оформляйте бумаги, без них я не возьму вас на борт, - сказала она нашему хозяину, учтиво поцеловавшему ее руку.

- Сейчас бегу… постараюсь к вечеру иметь и пропуск и все нужное, - расшаркиваясь перед нами, заторопился Таги-Заде.

- Только помните: в четыре часа тридцать минут мы вылетаем из Кереджа. Не опоздайте, я смогу задержаться на пять, на десять минут, не больше, - предупредила его Елена Павловна.

- Не опоздаю… - уже из дверей крикнул Таги-Заде, исчезая в коридоре.

- Ну, вот вам и еще пассажир, - засмеялся генерал. - Вы, Елена Павловна, небось отвыкли от таких раздушенных и напомаженных франтов.

- А, ей-богу, даже и не привыкала. Ведь он первый такой, который пилоту ручки целует и лакированные ботинки носит. Ведь мои пассажиры - это груз да военный народ.

- Ничего, он мужчина славный, а только боюсь, что не получится у него ничего, - сказал я.

- Почему? Не дадут визы? - спросила Кожанова.

- Нет, дать-то дадут, отчего не дать, а просто не успеет. Ведь лететь нам рано утром, а пока он министерства да посольство обегает, анкеты заполнит и мало ли какие еще формальности выправит, не то что день, а суток пять пройдет…

- Ну, что ж, через неделю я опять буду в Кередже, и если он получит визу, тогда полетит со мной, - сказала Елена Павловна.

- Бог с ним, это его забота, а вот расскажите-ка нам, товарищ Кожанова, где вы были в Тегеране, что видели и какие у вас планы на сегодня? Видели базар? - спросил генерал.

- Нет, товарищ генерал, только собираюсь, хотела пригласить туда полковника.

- Ну, на этот раз вам придется поехать туда со мною, - засмеялся генерал, - у полковника в связи с отъездом масса срочных дел. А с базара вернемся сюда и пообедаем все вместе. Не протестуете?

- Хорошо, - согласилась Кожанова, - но только к семи часам вечера мне нужно быть на аэродроме.

- К семи вы будете возле вашего самолета.

Они вышли, а я, переждав несколько минут, подошел к телефону и набрал номер мистрис Барк.

Мне сразу же ответили. Я узнал чистый и твердый голос Эвелины Барк.

- Рано утром улетаю на Кавказ. Звоню вам, как обещал…

- Это очень мило, но я была убеждена, что вы не улетите, не заглянув ко мне, хотя бы… - она чуть слышно засмеялась.

- Хотя бы? - повторил я.

- Из желания увидеть Зосю, - так же смешливо договорила она.

- И вас, - подчеркнуто твердо сказал я.

- Это серьезно? - уже другим тоном проговорила она.

- Да, и вы знаете это, мистрис Эвелин, - впервые за все наше знакомство я назвал ее по имени.

В трубке было молчанье, послышался тихий, неуверенный вздох, потом я услышал ее слова:

- У нас в таком случае прибавляют слова: «My dear» - «моя дорогая», я исправляю вашу ошибку и договариваю за вас. Приезжайте в десять часов, я буду вас ждать. «My dear», - нежно проговорила она.

Кружельник и Аркатов прохаживались по саду, и я из окна видел, как дружески они беседовали между собой. Я усмехнулся. Следователь и его бывший подследственный.

Они сели у фонтана. Аркатов курил, а Кружельник с наслаждением ел виноград. Оба уже знали о микрофоне, и поэтому все свои беседы вели только в саду. Глядя на такое довольное, хорошее, открытое лицо Кружельника, я невольно подумал о Зосе. Чистые, ясные глаза брата были очень похожи на ее глаза, та же глубокая синь, такой же овал лица. Мне было приятно, глядя на него через окно, восстанавливать в памяти милые, ставшие уже мне дорогими, черты Зоси. Бедная девочка. Мы все уже были в сборе, все, а она…

Вечером я буду у Барк, под утро «улетаю» в Баку… Остается очень мало времени, чтобы устроить встречу Зоси с братом. Ведь нельзя же, возвращаясь от Барк, забрать Зосю с собой. Нельзя было и сейчас, среди дня, после разговора с журналисткой, приехать к ней… Как быть?..