- Однако вы не смогли их прочесть раньше, чем он высказал их при помощи кулаков, - вставила Барк.

- Моя дорогая Эви, он прав. Эти господа не стоят вашего мизинца. Вопрос об этих русских кончен, давайте поговорим… - сказал Сайкс. Вдруг он быстро шагнул к окну и так быстро откинул штору, что я едва успел отодвинуться. - Хороши и мы!!. - распахивая окно и вглядываясь в темную, непроглядную ночь, сказал он. - Ведем беседу при полуоткрытом окне.

Он закурил новую сигару спичка озарила его лицо. Расстояние до него было не более метра. Я ясно видел его характерное лицо с четким, словно вырубленным подбородком. Спичка еще горела, он швырнул ее левой рукой, и огонек, мигнув в воздухе, погас.

- Чудесная ночь, господа, - сказал он.

Кто-то подошел к окну. Присев на корточки, я еле держался на карнизе.

- Такие ночи продлятся еще с неделю. Потом появится луна и помешает вам посетить полковника! - продолжал Сайкс человеку, стоявшему возле него. - На этих днях он вылетает в Тифлис. Вы понимаете меня, господин Кожицин? - по-русски закончил он.

- Вполне! Я готов к визиту, - также по-русски ответил стоявший рядом человек.

- Превосходно. В первый раз вы посетили наших «друзей» в виде рабочего, во второй посетите, как говорят русские, в качестве ночного татя, - он рассмеялся. - А теперь закроем окно и продолжим нашу беседу.

Сайкс шумно захлопнул створки окна и наглухо затянул шторы. Тьма окутала меня. За садом смутно светили уличные фонари, где-то лаяла собака. Повиснув на руках, я спрыгнул вниз и осторожно пошел прежним путем. Спустя несколько минут я уже был на широкой улице, озаренной светом реклам.

Такси довезло меня до угла, отсюда я той же аллеей и через ту же калитку, не замеченный никем, вернулся домой.

Было больше одиннадцати часов. Я прошел к генералу и рассказал ему обо всем, услышанном мною.

О том, как спала эту ночь Зося, можно было понять с первого же взгляда. Она осунулась и производила впечатление человека, только что перенесшего болезнь.

- Что с вами, Зосенька? - нарочито весело спросил я, как только на звонок швейцара девушка спустилась в вестибюль.

- Здравствуйте, пан полковник, - приседая и в то же время напряженно вглядываясь в меня, сказала она.

- Здравствуйте, здравствуйте, красавица, я заехал справиться о здоровье госпожи Барк.

- Благодарю вас. Все благополучно, мадам просит вас навестить ее.

- Скажите моему шоферу, - обратился я к крутившемуся возле нас швейцару, - что он может возвращаться домой.

- Слушаюсь, ваше превосходительство! - засуетился швейцар, исчезая за дверью.

- Зосенька! - тихо шепнул я. - Все хорошо, кроме вашего вида.

Она быстро глянула на меня и, пропуская вперед, также тихо сказала:

- Да?

Я засмеялся, кивнул головой и так быстро взбежал по лестнице, что она едва догнала меня.

- Вероятно, вы хороший гимнаст? - спросила она, переводя дыхание.

- О да! Особенно же люблю бег и прыжки, это развивает легкие, - сказал я, видя, как порозовели щечки девушки.

Госпожа Барк все еще была бледна, а темные, чуть намечавшиеся круги под глазами говорили о том, что бедная женщина тяжело переносит серьезные приступы сердечной болезни.

Я участливо спросил о ее здоровье, в душе восторгаясь ее искусным гримом и еще более искусной игрой.

- Ах, дорогой друг, вы позволите мне называть вас так? - слабо и томно спросила она.

- Ну конечно! - ответил я.

- У меня вчера вновь был острый приступ болезни. Я еще несколько слаба и приму вас полулежа, - откидываясь на софу и указывая рукой на место возле себя, продолжала она. - Вчера весь вечер я была как в тумане. Голова словно налита свинцом, не хватало воздуха, и врач, посетивший меня вечером, предложил абсолютный покой.

- Значит… - делая встревоженное лицо, поднялся я с места.

- Нет, нет! - остановила она. - Это прописано было только на один вечер. Сегодня я здорова и с удовольствием выпью с вами чашку кофе и съем первый со вчерашнего дня сандвич.

Я сочувственно покачал головой, вспоминая, как эта «больная» с наслаждением уписывала вчера со своими «врачами» ужин, запивая его чаем и вином.

- Ваша Зося тоже выглядит больной, - сказал я, - что с нею?

Мистрис Барк глянула на меня, улыбнулась и, забывая роль больной, сказала небрежно:

- Эта болезнь называется влюбленностью. Излечивают ее не доктора, а сами больные своими средствами, - при этих словах она наблюдающе скользнула по мне взглядом. Я сделал глуповато-растерянное лицо и недоумевающе посмотрел на нее.

- Однако кофе готов, - сказала Барк, - и никакая любовь в мире не помешает нам его выпить.

Она позвонила. В коридоре послышались шаги. Мистрис Барк откинулась еще глубже к спинке софы, и ее локоть коснулся моего плеча.

- Мой дорогой друг, я была уверена, что вы посетите меня. Ваша забота, ваше внимание дороги мне, - тихо, но так, чтобы слова ее были слышны за дверью, произнесла Барк.

- Войдите, Зося! Я же слышу, как вы замерли у порога, - спокойно и негромко сказала она.

Я боялся, что девушка не сумеет скрыть своей ненависти к хозяйке.

- Я ждала разрешения, - просто ответила Зося.

- Кофе и вина! Откройте, моя малютка, бутылку испанского золотистого «Санта Круц». Мне хочется поправиться и вместе с тем чокнуться с вами, мой дорогой друг и исцелитель, - поднимая на меня глаза, сказала Барк.

- Сейчас исполню, - тихо ответила Зося.

- Дорогая госпожа Барк! На этих днях я на три-четыре дня улетаю в Закавказье, буду и в Баку. Разрешите мне привести вам банку самой лучшей икры, какая только найдется на промыслах Азербайджана? Вино и икра исцелят вас от всех болезней.

- Спасибо. Я очень люблю икру, а вы, русские, умеете особенно хорошо приготовлять ее.

В комнату вошла Зося, держа на подносе откупоренную бутылку вина и два хрустальных, отливавших зеленым и синим цветом, фужера.

- И все же мне грустно слышать, что вы уезжаете… Мне будет недоставать вас… Я очень привыкла к вам, - задумчиво произнесла Барк, успевая из-под ресниц глянуть на молча стоявшую возле нас Зосю.

- Почему же два бокала? - словно спохватившись, сказала она. - Зосенька, дитя мое, вы должны, вы просто обязаны выпить вместе с нами за моего исцелителя, - указывая на меня глазами, сказала госпожа Барк.

- Это не принято… Я не смею… - тихо проговорила девушка, отступая назад.

- Глупости, Зося, забудем условности этикета и выпьем за нашего общего друга, - очень мягко, с еле уловимой иронией, произнесла Барк.

Боясь, чтобы девушка не сделала неосторожного шага, я поднял бокал и твердо сказал:

- Выпьем, Зося! Вино чудесное, и его стоит выпить.

- Хорошо, - сказала она и, достав третий фужер, наполнила и его пенящейся влагой…

- За исцелителя и друга! - чокаясь, сказала Барк.

- За избавителя и друга! - тихо повторила Зося, и по ее дрогнувшим ресницам и вспыхнувшему лицу я понял, что она не случайно заменила одно слово другим.

Когда девушка вышла, Барк, наклонившись ко мне, улыбаясь спросила:

- А вы знаете, почему так странно держится эта малютка?

- Нет!

- Она ревнует вас ко мне… Потому что она влюбилась в вас. Это немножко забавляет меня… Что вы так удивлены, разве вы не знали этого?

- Не знал… хотя это приятное открытие.

- Еще бы! Девушка мила, свежа, пикантна…

- Но… вы уверены в этом?

- Конечно, и, правду говоря, мой полковник, мне не хочется так легко отдать вас ей… потому что вы нравитесь и мне…

Она поднесла бокал к губам и, глядя мне прямо в глаза, кивнула головой.

- Да, нравитесь! А теперь поступайте, как знаете. Если хотите, то я могу сейчас отправить погулять с вами Зосю. Я не ревнива, но только прошу перед вашим отлетом в Закавказье зайдите ко мне…

Она вздохнула, встала и подойдя ко мне, нежно и очень целомудренно поцеловала меня в лоб.