- …По моим соображениям, Годлевский, или будем называть его Смитом, уже давно должен быть в Лондоне, но… - тут он снова стряхнул пепел, и я с удивлением заметил, что мой старый знакомый держал сигарету в левой руке, - ни я, ни разведывательное бюро генерала Андерса не получаем о нем никаких сведений… Что это значит? Или Смит убит, или погиб в пути от какой-либо случайности, непредвиденной в военной обстановке…
- Не могли его немцы ликвидировать, - услышал я чей-то голос.
- Нет! Я имею сведения, что он добрался до них и должен был из Берлина отправиться в Лондон.
- Так значит он появится, - снова сказал невидимый мне человек.
- Не думаю… Группировка немцев в этом районе разбита, штабы уничтожены, захвачены пленные. И если Годлевского не убили, то он может оказаться среди них…
Сайкс, бросив окурок в пепельницу, зажег новую сигару левой рукой. Я не ошибся, он был левшой.
- Это, конечно, моя вина, - все так же прохаживаясь, заговорил он. - Мне не следовало выпускать его живым, но ликвидации Годлевского помешала войсковая немецкая разведка. Он был нужен немцам, и я должен был удовлетворить их.
- Так что же делать? - услышал я голос Барк.
- Подождать еще несколько дней. Я запросил германское Нахрихтенбюро. Если спустя пять дней Годлевский - Смит не найдется, надо будет считать, что он провалился, а это, как вы сами понимаете, грозит крахом всей нашей работы здесь.
- Значит, надо ускорить ее финал, - сказала Барк.
- Ответят ли немцы? - спросил молчавший до сих пор лейтенант.
- Ответят!
- Прошу к столу, - пригласила хозяйка. - Вот чай, кекс, сандвичи, тартинки. Вино и фрукты тут же… Каждый обслуживает себя.
Человек, бывший невидимым мне, поднялся и сел возле хозяйки. Это был хорошо одетый лет пятидесяти господин с перевязанной головой и кровоподтеками на лице.
Сайкс налил себе полстакана вина и, продолжая прохаживаться, стал маленькими глотками пить вино.
- Я думаю, что пора кончить историю с улицей… - сказала мистрис Барк.
Она назвала ту самую улицу, на которой находился наш дом.
- Мне не очень нравится все то, что так хорошо было составлено на бумаге вами, сэр Джефри, - обращаясь к Сайксу, продолжала она. - По-моему, ни одна из так красиво составленных вами затей не удалась.
Сайкс остановился и, глядя на нее, спокойно потягивал вино. Бокал он держал в левой руке.
- Да… я не вижу положительных результатов ни от микрофона, установленного там… порою я даже думаю, что он служит не нам, а противной стороне…
- Почему вы это думаете? - спросил Сайкс.
- Мне кажется подозрительной безобидная болтовня тех людей, за которыми мы следим. Насколько я знаю, они не так наивны и легковерны, я уже говорила это и повторяю и сейчас. Не нравится мне и письмо, привезенное вами к этой глупой польской гусыне. Что оно дало нам? Наши усилия завлечь при ее помощи полковника свелись к тому, что она влюбилась в него…
- Это интересно. Вы уверены в этом, Эви? - снова наливая себе вина, спросил Сайкс.
- Уверена! Еще немного и она совершенно потеряет голову от любви и тогда…
- …Тогда она вообще потеряет ее, - отхлебнув глоток, спокойно сказал Сайкс. - А какие у вас основания, дорогая, для этого?
- Я их скажу после. Почему вы не пьете чай, мистер Кожицин? - обратилась она к забинтованному человеку.
- Благодарю! Я не люблю горячий, - ответил тот.
- И это все, Эви? - спросил Сайкс.
- Почти все.
- Ну, так я думаю, что у вас несколько взволновано воображение. Я лучше знаю господ, о которых ведется речь. Информация ваша не точна. Ведь я сам был на русском Западном фронте… - И он назвал город, в котором впервые явился ко мне, - у этого полковника. Наши осведомители очень польстили ему, описывая его, как умного и энергичного человека. Разве он не был одурачен моим детски-неправдоподобным рассказом о доме, в котором появляются привидения?.. И счастье, вернее, случай спас его. Они опоздали, как это вообще принято у русских, к назначенному времени, и взрыв произошел без них. А история с женщиной-врачом, подосланной к нему? Разве умный и опытный разведчик допустил бы такую оплошность? Нет, дорогая и очень умненькая госпожа Барк, он далеко не таков, каким рисует его наше информационное бюро. Он вреден нам в другом. Они оба, со свойственными русским коммунистам настойчивостью и упорством, сделали в короткий срок то, что другие не смогли бы в полгода. Судя по данным, получаемым мною из точного источника, вся дорога от Тегерана и до Бендер-Шаха неуязвима. Русские превратили ее в крепость. Возможно, что вскоре нам вообще придется прекратить работу, - так она начинает делаться бесполезной.
- Значит, ее тем более надо усилить, пока она еще нужна, - сказала Барк.
- Да!.. Но это дело тех, кто решает такие вопросы, наша же задача - покончить с этими двумя людьми. Их смерть и уничтоженный доклад - это минимум два месяца новой работы новых, не вошедших в курс дела людей… И я не думаю, что это трудно исполнить. Мы должны теперь же ликвидировать их. И в первую очередь это нужно сделать с полковником. Несмотря на свою ограниченность, он немало навредил нам. Вспомните арест Краузе и разоблачение Хартли.
- Нужно ли это? - перебила его госпожа Барк. - Хартли - типичный болван, да и выдал его какой-то пьяница-летчик. Мне кажется, что уничтожать этих людей теперь уже не к чему, поздно. Ну, ликвидируем мы их - и что же? Взамен их русские пришлют сюда на уже готовое и налаженное дело новых людей, которые будут работать еще лучше, как вы сами говорите, безупречно.
- Это ничего не значит, - жестко сказал Сайкс.
- Но для чего же? Чтобы создать дипломатические и политические осложнения? - спросила госпожа Барк.
- Нет, Эви, - прервал ее Сайкс. - Этот икс обязательно будет уничтожен, хотя бы уже потому, что он дважды стал мне поперек дороги… И не только как военный агент противной стороны, но и как мой личный враг… - в голосе Сайкса прозвучала странная нотка. - А вообще, - он двусмысленно засмеялся, - на вас это как-то непохоже, моя дорогая Ирандуст… Вы, и вдруг… милосердие к врагу!! Что с вами случилось, вы подобрели, или, - Сайкс снова усмехнулся, - или вы изменились? Вас беспокоит судьба этого человека?
- Нет! Я не меняюсь, и вы отлично это знаете, Джефри, но я против бессмысленной крови. Я просто не вижу необходимости ликвидации этого вполне заурядного человека, а кроме того, вы, в своей ненависти к нему, забываете, что насильственная смерть подобного лица вызовет немедленное расследование и дипломатические осложнения.
Сайкс расхохотался.
- Дорогая Эви, вы расстроены. Ведь вы же прекрасно знаете, что в арсенале диверсионной службы имеется тысяча и один способ уничтожения противника так, что ни одному следователю и не придет в голову, что человек погиб насильственной смертью. Изо всей этой тысячи способов мы применим только один, но зато это будет самый лучший, и тогда ваш подзащитный отправится к праотцам… И клянусь, если даже это будет грозить разоблачением, я все равно сделаю это. Это мое уже личное дело, - с нескрываемой ненавистью закончил Сайкс.
- В нашей работе не должно быть «личных дел», - холодно ответила Барк.
- Я не забывал этого правила, Эви, но мы оба в этой истории, кажется, допустили по одному… - он зло и многозначительно подчеркнул, - «личному делу».
- Господа, я не думаю, чтобы из-за такого пустяка стоило волноваться, - примиренчески сказал забинтованный человек. - Я тоже считаю этого полковника простоватым человеком. Я сужу по его окружению.
- Вы говорите о сержанте Сеоеве? - ехидно спросила Барк.
- Хотя бы о нем. Этот глупый верзила с дурацким характером и пудовыми кулаками не должен сотрудничать в таком деле. Это ясно, и если он все же работает в нем, это значит, что и его начальство стоит не намного выше его. Этот прямодушный и глупый гигант должен служить в артиллерии, а в мирное время выступать в цирке. Его чувства и мысли можно прочесть раньше, чем он выразит их языком.