- Да… история с географией… - как бы в раздумье произнес генерал. - Я вас попрошу, Александр Петрович, заучить наизусть эти строки и, не показывая никому, положить в сейф. Помните, что никто ничего не знает об этой бумаге.

- Слушаю-с. Я понимаю ее важность, товарищ генерал.

- Что Сеоев? Отправили или он еще здесь?

- В девять ноль-ноль через комендатуру отправляю его в Пехлеви.

- Пока задержите. Вам надлежит срочно выехать в расположение наших войск в зону железной и шоссейных дорог. В этой поездке он может вам пригодиться, ну, а уж после возвращения немедленно же отправьте его в Баку. А теперь идемте в столовую обедать, - вставая со стула, сказал генерал.

Мы едва успели покончить со вторым блюдом, как к нашему столу подошел дежурный офицер и, пригнувшись к уху генерала, что-то тихо шепнул ему:

- Ка-ак? - удивленно спросил генерал, отставляя в сторону вазочку с киселем.

- Так точно! - ответил дежурный, передавая ему визитную карточку.

Генерал прочел, пожал плечами и, как бы в раздумье протянул ее мне.

«Всемирно известный иллюзионист, маг и факир Го Жу-цин», - было выведено золотым тиснением на глянцевитом белоснежном картоне. Ниже мелким, очень изящным почерком написано по-английски: «Уважаемый сэр и генерал! Покорнейше прошу принять меня на несколько минут для разговора по поводу прискорбного инцидента, происшедшего на днях.

Готовый к услугам

Го Жу-цин».

Я озадаченно взглянул на генерала, глаза которого не менее удивленно смотрели на меня.

- Битый чародей, оказывается, здесь и не думает скрываться в Исфагани…

- Да-а… поразительно, но факт. Ваша правда, Александр Петрович, - все так же недоумевающе согласился генерал. - Но черт его побери! По всем законам и правилам логики этот негодяй должен был исчезнуть из Тегерана… Где он? - поднимаясь, спросил генерал.

- В приемной.

- В каком он виде?

- Прекрасно одет, очень предупредителен, лицо забинтовано, левая рука на перевязи, - доложил офицер.

- Я думаю! - сказал генерал. - Ну, так пойдемте, полковник, знакомиться с крестником нашего сержанта.

Мы задними комнатами прошли в кабинет. Я сел за свой стол, а генерал в кресло у окна.

- Пригласите посетителя, - сказал он вошедшему дежурному.

Офицер открыл дверь и впустил из приемной человека.

- Извините, что явился без приглашения и оторвал вас от дела, - поклонившись нам, вежливо сказал вошедший, - но обстоятельства таковы, что я обязан был, несмотря на увечья, полученные от вашего пьяного солдата, сегодня же явиться сюда.

Я взглянул на генерала. Лицо его было непроницаемо. Он молча показал посетителю на стул.

Перед нами в почтительной позе стоял небольшого роста китаец с гоминдановским значком на груди, один глаз у него, очевидно, был подбит и тщательно забинтован. Он изящно поклонился и сел возле нас.

- Вы - господин Го Жу-цин? - спросил генерал.

- К вашим услугам! - садясь на стул, ответил гость.

- Черт побери этого сержанта, теперь я вижу, что он действительно был пьян, - обращаясь ко мне, сказал по-русски генерал. Потом, как бы спохватившись, он по-английски спросил китайца: - Вы говорите по-русски?

- К сожалению, нет, ваше превосходительство, только по-английски.

- Очень жаль! Я довольно прилично понимаю англичан, но говорю на их языке с трудом. Попрошу вас вести беседу с господином полковником, я же буду только задавать вопросы, - подбирая слова и слегка запинаясь, сказал генерал.

Даже я, хорошо знавший генерала, чуть было не поверил в его слабое знакомство с английским языком, так мастерски, неуверенно и затрудняясь, составил он свою фразу.

- Пожалуйста, пожалуйста! - прижимая руки к груди, согласился гость и, уже глядя на меня, начал свой рассказ.

- Позавчера утром, когда я готовился к приему записавшихся клиентов, в квартиру неожиданно зашел русский солдат, доложивший ведущему запись слуге, что ему нужно срочно поговорить со мной. Заметив, что солдат нетрезв и от него сильно пахнет вином, слуга попытался назначить посещение на следующий день… но пьяный стал шуметь, требовать немедленного сеанса. Мой слуга хотел урезонить его, но ваш солдат отшвырнул его к стене и ворвался в кабинет, где находился я. В эту минуту я готовил инструменты к сеансу, назначенному заранее двум знатным дамам. Когда я отказал солдату в приеме, он разъярился, изломал аппаратуру и, как видите, - посетитель грустно улыбнулся, показывая на забинтованную щеку, - избил и меня. Если бы не полиция, его буйство могло быть еще ужаснее.

- Спросите его, Александр Петрович, где происходило все это? - спросил генерал.

- На улице Шапура, сорок один, в квартире, которую я занимаю уже третий год, - печально сказал китаец. - А вот и копия полицейского протокола о дебоше, произведенном вашим солдатом у меня в квартире в доме сорок один по улице Шапура, - вынимая из кармана вчетверо сложенный лист, смиренно закончил Го Жу-цин.

Тут же находилась и копия объяснения полицейского Алекпера, служащего ажаном в участке № 7.

Полицейский показал, что два дня назад у него была свадьба, на которую он пригласил сержанта Сеоева, как своего старого кунака. Никого из посторонних не было, только родственники да его начальник, раис-назмие Камал-Хан Гейдари. Го Жу-цина, о котором рассказывает сержант, не было, да и не могло быть, так как ажан Алекпер с ним незнаком. Сержант Сеоев пил много вина и араки, быстро напился и пытался в пьяном виде изображать Го Жу-цина и его фокусы, говоря, что знает эти штуки не хуже самого китайца. Часа в три или в четыре ночи он вдруг решил идти на квартиру к фокуснику, и когда его хотели отговорить и уложить спать, он, человек огромной физической силы, раскидал всех и убежал из дома Алекпера. Что было дальше, он не знает. Правдивость показаний может подтвердить присутствовавший там раис-назмие.

Ниже шла приписка: «Показания ажана Алекпера подтверждаю».

- Та-ак-с! - просматривая документ, сказал генерал. - Все верно. А спросите его, Александр Петрович, как же он говорил с Сеоевым, если он знает только один английский язык.

- Нет, я отлично говорю и по-персидски, - деликатно улыбнулся китаец, когда я перевел ему вопрос генерала, - говоря же его превосходительству «только английский», я подразумевал европейские языки.

- Так-с! - снова удрученно повторил генерал. - Узнайте у него, Александр Петрович, чего же он хочет от нас?

- Возмещения материального убытка и, главное, мне сказали сегодня в полиции, что этот солдат наговорил бог знает чего обо мне… Вплоть до того, что я шпион и русский белогвардеец… В полиции сказали, что его превосходительство заинтересовались этим и запросили сведения обо мне.

- Ладно! - перебил его генерал. - Скажите ему, что возмещение убытков - чепуха. Пьяный солдат действовал по своему, бог его знает, какому поводу и отвечать за него мы не можем… Сержант будет строго наказан, и вопрос о нем закончен. О втором, прошу извинить нас, но я обязан был запросить полицию, так как возникли было такие подозрения… Сейчас же ясно, что все это вздор… Сегодня же приму меры к ликвидации моего запроса.

Китаец вежливо улыбнулся и, низко поклонившись, бесшумно выскользнул из кабинета.

- Проводили гостя? - спросил генерал вернувшегося дежурного офицера.

- Так точно!..

- Ну-с, каков негодяй ваш хваленый Сеоев! - как только мы остались одни, закричал генерал. - В какое положение он поставил меня перед этим паршивым фокусником! Я места себе не находил, слушая о безобразиях вашего любимца…

- Да кто же знал…

- Кто знал! Вы, вы должны были знать! Видите, что получается, когда командиры распускают солдат. - Он подошел к окну, побарабанил по стеклу пальцами и, словно немного успокоившись, сказал:

- Этот урок нам надо крепко-накрепко запомнить…