— И как же вы все это узнаете? — поинтересовался пожилой мужчина.

— Попробуем начать с того… Видите ли, хотя я никогда в тех местах не бывал, но могу предположить, что там есть, очевидно, песчаный пляж, доступный для всех.

— Правильно, — подтвердил толстяк.

— Недалеко оттуда, мне кажется, сбегает в море каменная коса, с удобным для купания водоемом. Вероятно, скалы вдаются далеко в море; во всяком случае, там можно купаться, пока на пляже не поднимется приливная вода.

— Понять не могу, как вы угадали, сэр, но сказали вы все правильно. Там есть и скалы, И бухточка для купания, такая, как вы ее описали, — примерно в ста ярдах вдоль берега. Я сам не раз нырял у самой дальней оконечности скал.

— Скалы покрыты низкорослой травой и глубоко врезаются в сушу.

— Так оно и есть.

— Убийство произошло, я думаю, незадолго перед высоким приливом, и тело лежало почти у самой кромки воды.

— Почему вы так думаете?

— Видите ли, вы сказали, что следы вели прямо к телу. Значит, вода до тела не дошла. И не было других следов. Следовательно, следы убийцы, по-видимому, были смыты приливом. Напрашивается только одно объяснение. Убийца и его жертва стояли ниже приливной отметки. Убийца вышел из моря. Он набросился на другого человека, может быть, опрокинул его на спину и убил. Потом вода поднялась и смыла все следы, оставленные убийцей. Можно представить себе, как он сидел на корточках, выжидая, пока море поднимется достаточно высоко.

— О! — воскликнула Китти. — У меня мурашки бегут по коже.

— Теперь о тех отметках на лице, — продолжал пассажир первого класса. — Убийца, как я представляю себе, скорее всего был в море, когда подошла его жертва. Улавливаете мою мысль?

— Улавливаю, — сказал толстяк. — Вы думаете, он появился со стороны этих скал, о которых мы говорили, и прошел по воде, поэтому-то его следов и не осталось.

— Верно. А так как, вы сказали, глубина вокруг этих скал большая, ему пришлось, очевидно, еще и плыть, поэтому он тоже был в купальном костюме.

— Похоже на то.

— Думаю, именно так и было. Теперь дальше: чем он мог разбить лицо? Когда люди с утра пораньше идут окунуться в море, вряд ли они берут с собой нож.

— Загадка, — сказал толстяк.

— Вовсе нет. Давайте подумаем, был у убийцы нож или нет. Если нож был…

— Имей он при себе нож, — энергично вмешался толстяк, — он залег бы где-нибудь в засаде, поджидая свою жертву. И это, мне кажется, подтверждает мою идею насчет серьезного коварного заговора.

— Допустим. Но если у него под рукой было такое великолепное оружие, то почему он его не использовал? Почему он задушил свою жертву, а не убил? Нет, думаю, он пришел безо всего, и, когда увидел своего врага, расправился с ним собственными руками — в истинно британской манере.

— Но эти раны?..

— Возможно, когда он увидел своего врага поверженным, уже мертвым, он пришел в страшную ярость, и ему захотелось причинить своему недругу еще большее зло. Он схватил то, что лежало рядом, на песке, — может быть, кусок железа, острую раковину или осколок стекла — и накинулся на него в отчаянном приступе ревности или ненависти.

— Ужасно, просто ужасно! — воскликнула пожилая женщина.

— Конечно, не видя ран, об этом можно только гадать. Вполне вероятно, убийца выронил нож во время драки и задушил его руками, а уже потом подобрал нож. Значит, если на лице ножевые раны, убийство было преднамеренным. Но если это грубые, рваные порезы, нанесенные случайным предметом, я бы сказал, что это непредвиденная стычка, и тогда убийца или сумасшедший, или…

— Или?..

— Или он неожиданно столкнулся с тем, кого люто ненавидел.

— А что было потом, как вы думаете?

— Это как раз можно представить довольно ясно. Убийца, как я сказал, подождал, пока прилив смоет отпечатки его следов, прихватил с собой орудие убийства и вброд, или вплавь, вернулся к скалам, где оставил свою одежду. Море смыло следы крови с его рук и его одежды. Затем он вскарабкался на скалы, прошел, не обуваясь, чтобы не оставить следов на морских водорослях и чахлой прибрежной траве, к машине убитого и уехал.

— А как вы думаете, зачем он взял эту машину?

— Как зачем? Возможно, он опасался, что если убитого быстро опознают — а это легко сделать, зная номер машины, — подозрение падет на него. А может быть, он пробыл в Исте Фелхэме дольше, чем рассчитывал, и боялся куда-то опоздать, например к завтраку, где его отсутствие было бы замечено, или домой, если он живет довольно далеко. Тут могут быть самые разные мотивы. Суть в другом: откуда он явился? Как добрался до этого удаленного места рано утром? Во всяком случае, не на машине, хотя, возможно, вторая машина и была. Может быть, он раскинул неподалеку свой лагерь, хотя в этом случае ему потребовалось бы немало времени, чтобы сложить в машину все вещи, и, кроме того, его могли заметить. Поэтому я склонен думать, что он приехал туда на велосипеде, потом положил его в багажник машины и уехал. Мне кажется, он торопился к завтраку.

— А почему вы так думаете?

— Видите ли, если бы речь шла только о том, как наверстать время, он вполне мог бы сесть на поезд вместе со своим велосипедом и таким образом сократить часть пути. Нет, думаю, он остановился в какой-то маленькой гостинице. Не в большой — там его отсутствие прошло бы незамеченным, — а именно в маленькой. И не в меблированных комнатах, потому что кто-нибудь наверняка бы упомянул, что их постоялец тоже ходит купаться в Ист Фелхэм. Не исключено, правда, что он нашел приют у своих друзей, которые заинтересованы скрыть его прогулку. Но, вероятнее всего, повторяю, он живет в маленькой гостинице, в которой было бы опасно не явиться к завтраку, но где никто не знает его места купания.

— Что ж, вполне возможно, — заметил толстяк.

— Как бы там ни было, — продолжал пассажир первого класса, — он, видимо, остановился недалеко от Ист Фелхэма, поэтому будет не очень трудно его отыскать. И наконец, машина.

— Да, в самом деле, а где же, в соответствии с вашей теорией, находится сейчас машина? — спросил аккуратный человечек, все еще не желавший отказываться от своей идеи насчет каморры.

— В гараже, стоит и ждет, пока ее заберут, — тут же ответил пассажир первого класса.

— Но где именно? — настаивал человечек.

— О, где-нибудь на противоположной стороне от того места, где остановился убийца. Видите ли, если у вас есть особые причины скрывать, что в определенное время вы находились там-то и там-то, лучше всего вернуться с противоположной стороны. Я поискал бы машину в Ист Фелхэме или в ближайшем городке, в гостинице, в стороне от главной магистрали, там, где пересекаются дороги на Вест и Ист Фелхэм. Когда найдут машину, естественно, узнают и имя жертвы. Что же касается убийцы, нужно искать человека энергичного, хорошего пловца и заядлого велосипедиста, вероятно, не очень обеспеченного, поскольку он не может позволить себе иметь машину, который проводит отпуск в окрестностях Фелхэма и у которого есть весомые причины ненавидеть убитого, кем бы тот ни оказался.

— Ну и ну, никогда ничего подобного не слыхала! — воскликнула пожилая женщина. — И как складно вы все это рассказали! Шерлок Холмс да и только!

— Очень интересная теория, — согласился аккуратный человечек. — Только за всем этим — попомните мои слова — все равно стоит тайное общество. Боже мой, уже подъезжаем! Опоздали всего на двадцать минут, очень неплохо для отпускного времени. Извините, мой багаж у вас под ногами.

Восьмой пассажир, находившийся в купе, в течение всего разговора был погружен, казалось, в чтение газеты. Когда все вышли на платформу, он вежливо тронул пассажира первого класса за рукав;

— Извините, сэр, — сказал он, — у вас очень интересные соображения. Моя фамилия Уинтерботтом, я расследую это дело. Не будете ли вы так любезны назвать себя? Возможно, попозже я свяжусь с вами.

— Пожалуйста, — живо откликнулся пассажир первого класса. — Знаете, всегда рад приложить к чему-нибудь руку. Вот моя визитная карточка. Заглядывайте в любое время, когда вам будет удобно.