- Видимо, Боги решили, что наш с тобой разговор, Миэльори, еще не закончен. А ты, я вижу, времени не теряла. А вот знаменитую саблю свою, похоже, как раз потеряла. Эта не похожа на королевский клинок. Жаль.

- Что тебе до сабли? Я смогу и этим клинком тебя выпотрошить, если не побоишься со мной один на один выйти.

- Кажется, это в наших с тобой отношениях, дорогая, мы уже проходили, - сказал Гленард, осматриваясь вокруг - Надо бы двигаться дальше.

- Что, ты меня боишься? Ты еще помнишь холод моего клинка в твоей груди? Я твой клинок помню хорошо. Нам с тобой обоим тогда чуть-чуть не повезло. Но, видимо, у этого было свое предназначение. Ты веришь в предназначение, Гленард? Теперь мы снова вместе, и у нас снова в руках сталь. Кто знает, чем это всё закончится?

- Я не верю в предназначение, Миэльори. У нас обоих был выбор. Много разных выборов каждый день. Мы с тобой сами, своими решениями и действиями, привели нас сюда, на эту дорогу. И я уверен, что это не закончится ничем хорошим для одного из нас точно, - сказал Гленард, осторожно переступая несколько шагов боком вправо по дороге и убирая меч в ножны - Поэтому лучше бы ты просто сдалась, и мы бы обошлись без всего этого театра.

- Ты правда боишься меня, Гленард? - удивилась Миэльори - Знаменитый Гленард, командир Тайной Стражи всего баронства Флернох, непобедимый и мудрый гроза бандитов и убийц боится меня? Хрупкую альвийскую девушку?

- Нет, не боюсь.

- Тогда доставай меч и дерись, как мужчина! Дерись, как настоящий воин, а не как трус! Я всё равно сегодня умру, но я умру или с клинком в моей руке, или с клинком в твоем сердце, Гленард! Дерись!

- Хорошо, - спокойно согласился Гленард - Секундочку!

Гленард присел, поправляя правый сапог. Потом неожиданно резко выпрямился, стремительно метнув подобранный с дороги большой камень прямо в лицо альвийке. Миэльори, не ожидавшая такого, не успела уклониться, и камень со стуком врезался ей в лоб, ошеломив ее.

Гленард рванулся вперед, чуть поворачиваясь боком. Всем своим весом, усиленным кольчугой и тяжелой кожей доспеха, врезался правым плечом доспеха снизу в подбородок Миэльори, откинув ее спиной на дорогу.

Миэльори, выпустившая при падении саблю из руки и ударившаяся затылком об утоптанный песок дороги, была совершенно дезориентирована. Она попыталась подняться, повернувшись на бок и опершись правой рукой на дорогу. Гленард подскочил к ней и со всей силы пнул ее сапогом в живот, а потом пнул ее еще раз прямо в лицо. Миэльори со стоном согнулась в пыли дороги, схватилась за лицо обеими руками и заскулила.

Гленард навалился на нее сверху, выкрутил ей обе руки за спину, перевернув рыдающую альвийку лицом вниз, в дорожную пыль, и начал не спеша крепко связывать ее руки за спиной веревкой, которую ему быстро подал умный Костис.

Глава XXII.

Гленард спустился в подвал по узкой винтовой каменной лестнице. Спустившись, он попал в узкий длинный коридор, по обеим сторонам которого было несколько тяжелых дубовых дверей. Коридор был освещен тусклым светом редких свечей, вставленных в грубые канделябры на стенах. Гленард подозревал, что этот подвал изначально, когда строился замок Флернох, как раз и использовали или планировали использовать как тюрьму. Времена двести лет назад были неспокойные. И только потом подвал стал исключительно местом для хранения разных нужных припасов и ненужного, но памятного барахла.

Как бы то ни было, сейчас подвалу частично вернули первоначальное назначение. В трех комнатах из восьми содержались преступники. С ними и предстояло пообщаться Гленарду.

- Привет, Гленард! - встретил его Костис - Выспался?

- Да, спасибо. Ночь тяжелая была, к тому же, считай, вторые сутки на ногах. Ну, как у вас здесь?

- Манграйта допрашивали и вчера, и сегодня. Маргрет сейчас с ним. Но он всё отрицает. Говорит, что один только раз бес попутал, продал позавчера какому-то неизвестному ему торговцу немного продуктов. За это, говорит, готов понести наказание, а в остальном невинен. Мальчик-альв шипит и ругается. По делу ничего не говорит. Всё твердит «махин» да «махин». Что это?

- Свинья по-альвийски. Так мятежники-альвы людей кличут. Особенно солдат.

- Ну, я что-то такое и предполагал. А альвийку не трогали, как ты приказал, и не допрашивали. Только приковали к стене, ждали тебя.

- Отлично, - одобрил Гленард - Но с ней позже. Сначала с Манграйтом разберемся.

***

Гленард резким движением отворил дверь и вошел в камеру, где держали Манграйта. Манграйт стоял на коленях в глубине комнаты. Его руки были связаны за спиной, высоко подняты и привязаны к грубой толстой веревке, которая, в свою очередь была перекинута через крюк на потолке и привязана к тяжелому по виду мешку, стоявшему на полу. Эта импровизированная дыба явно доставляла Манграйту страдания, выдавливая из него неразборчивые стоны с каждым его выдохом.

Манграйт был в одних портах. На обнаженном торсе виднелись ожоги. Такие же на босых ступнях ног. Лицо было в синяках и кровоподтеках, но в меру. Били явно сильно, но аккуратно.

- Отвязывайте его, - скомандовал Гленард - Собирайся, Манграйт! Поедем.

- Куда? - удивленно простонал Манграйт.

- Как куда? В Ламрах. К герцогу. Мы тут вчера арестовали десяток альвов, так они все, как один, говорят, что это ты все их нападения организовал и их на всё подговорил. Поскольку добавить к этому тебе явно нечего, то ждет тебя, дорогой мастер Манграйт, суд герцога. И не далее, как завтра в полдень, тебя, как главаря банды, вздернут на шибеницу во дворе замка Ламрах. Придется поплясать, Манграйт.

- Гленард! Я ничего не сделал! Они всё врут! Гленард!..

- Не знаю, мастер Манграйт, может и врут. Но врут складно, ничего с этим не поделаешь. Однако ж это грязные и богомерзкие альвы-мятежники, а ты уважаемый человек, известный повар, мастер своего дела, все тебя знают. Я так предполагаю, что если бы ты свое слово против их оговора сказал бы, да поподробнее, то и на виселицу они бы отправились, а не ты, да и тебя бы, глядишь, освободили бы, с учетом заслуг твоих. Но поскольку ты ничего рассказывать не хочешь, а просто отрицать всё уже глупо теперь, то я ничего не смогу сделать. Давай, мастер Манграйт, поднимайся, поедем на виселицу.

- Гленард! Я... Я всё скажу! Только не надо! Не надо! Я скажу! Всё скажу... Только отпустите меня!.. - зарыдал Манграйт.

- Ну, рассказывай, посмотрим, - кивнул Гленард, садясь на тяжелый дубовый табурет.

- Началось всё в начале зимы. Я ездил за едой в Ламрах, запасти всего по мелочи на зиму, но, специй там, соли, копченого чего. У барона деньги взял, много. Задержался с выездом, а темнело рано. Заехал в кабачок на дороге переночевать. Демоны меня попутали, выпил рюмку самогона. Потом еще одну. А там и до стакана дошло, и до другого. А потом, помню, что в кости с кем-то играл. И еще, вроде, пил. Проснулся с утра, в конюшне, продрогший, без денег и с похмелья. Первый раз в жизни со мной такое было. Дернулся было к кабатчику, так он сказал, что сам я виноват, и видел он, как я честно всё проиграл. Вышел я тогда на улицу, да так и сел на лавку рядом с конюшней. Сижу, горюю. И вдруг подошел ко мне какой-то альв.

- Как он выглядел? - перебил Гленард.

- Не очень высокий, среднего роста, светловолосый, лицо красивое... Ну, насколько мужик вообще красивым быть может. Одет в человеческую одежду. По-купечески, по-зимнему. Не богато, но достойно. Сюрко, значит, шерстяное, из тонкой шерсти, дорогое. Штаны суконные, сапоги. И плащ с капюшоном, но капюшон откинут был. Сказал, что видел вчера всё, что произошло, и о потере моей сожалеет. Но всё понимает, и готов помочь. Даст денег, а в ответ всего лишь пустяк нужен, свести его с человеком одним.

- С кем?

- Из Ламраха. Глава местной купеческой гильдии Римарбройн. Что-то они у него покупать хотели, но Римарбройн не тот человек, с которым просто встретиться, тем более альву. Но я Римарбройна хорошо знаю, постоянно у него продукты беру. Кое-какие специи только у него и достанешь. Да и переманивал он меня не раз к себе в дом поваром, да я отказывался. В общем, согласился я.