— Эмиль!

Ответа нет.

— Эмиль! — громче позвала королева. Соседняя постель заскрипела, заспанный король Эмиль сел.

— Чего тебе не спится, Евлалия? Жажда одолела? — спросил он сердито.

— При чем тут жажда? У меня такое предчувствие, будто только что произошло несчастье! — воскликнула королева.

— Бабьи бредни! — проворчал король Эмиль. — Сколько раз тебе говорено, не ешь на ночь сосиски из конины! От них у тебя дурные сны.

— Да, раз я так их люблю! — вздохнула королева.

— Можешь есть свои сосиски на обед, — пробормотал король Эмиль, повернулся на другой бок и через минуту храпел так, что штукатурка осыпалась со стен.

И вот — это снится королеве Евлалии — наутро выясняется, что той ночью действительно исчезли принцесса Гиацинта Загуменная и оруженосец Додо Волчек, стороживший дверь ее опочивальни. Король Эмиль немедленно отдал приказ одеть все королевство в черное траурное сукно, бить в барабаны и повсеместно объявлять, что король отдаст полкоролевства тому, кто найдет его дочь.

На следующий день — продолжает сниться королеве Евлалии — является к королю юноша, назвавшийся сыщиком Лежебокой.

— Господин Лежебока, — обратился к нему король Эмиль. — Я и моя супруга Евлалия премного о вас наслышаны и верим, что вы разыщите не только нашу дочь Гиацинту, но и похитившего ее злодея Додо Волчека.

— Кто-нибудь видел их в момент похищения? — сухо спросил сыщик Лежебока, не вынимая изо рта элегантную короткую трубку.

— Нет, — ответил озадаченный король.

— Но все свидетельствует…

— …о том, что мне придется произвести в вашем замке обыск, — прервал его сыщик Лежебока. — Не возражаете?

— Что вы, что вы! — воскликнул король. — Я разрешаю вам обыскать каждый угол!

— Благодарю. Тогда выверните, пожалуйста, ваши карманы.

— Я?! — удивился король Эмиль.

— А то кто же? — ответил сыщик.

Его таинственный ответ привел короля в замешательство. Ни о чем больше не спрашивая, одну за другой выложил он из карманов на стол свои вещи: королевское удостоверение, несколько игральных шариков, фотографию киноактрисы Клаудии Кардинале, ключ от королевского сейфа, отмычку и листок бумаги, где было написано: «Купить литр обезжиренного молока, литр жирного, дрожжи и рояль».

Затем сыщик Лежебока достал из кармана своего долгополого клетчатого пиджака лупу. Взял фотографию Клаудии Кардинале и, держа так, чтобы видел король, навел на нее лупу. И сразу стало видно, что за прозрачной занавеской в доме, перед которым снимали актрису, стоит столик, а возле него сидят трое мужчин.

— Узнаете кого-нибудь? — спросил сыщик Лежебока.

— Нет, — покачал головой король Эмиль.

— Гм, гм, — пробормотал сыщик, которому фотография актрисы явно понравилась, — эту фотографию с вашего позволения я забираю, остальные вещи можете положить в карман.

Сыщик Лежебока подошел к окну. Весь город лежал перед ним как на ладони.

— Не правда ли, обычай затягивать город в черное сукно, когда пропадает принцесса, довольно стар? — спросил он.

— Безусловно, — согласился король Эмиль.

— И наверняка известен каждому жителю королевства, в том числе и суконщику. Сколько вы заплатили ему за черное сукно?

— Сто тысяч, — признался король Эмиль.

— Ну и ну, — хмыкнул сыщик Лежебока. — Недурной куш! Ради такой прибыли стоило похитить принцессу!

— Я восхищен вашей проницательностью! — воскликнул король. — Мне бы это и в голову не пришло! Сейчас же велю послать за суконщиком.

— Я уже сделал это, — произнес сыщик Лежебока и показал на дверь.

Дверь распахнулась — стражники втащили сопротивляющегося человека.

— Да это же писатель Суконный! — воскликнул король Эмиль, когда-то учившийся с Суконным в одном классе. — Это вовсе не суконщик!

— Суконный или суконщик — не все ли равно! Если вы будете обращать внимание на такие мелочи, — проворчал Лежебока, — я не ручаюсь за успех следствия.

Тут писателю Суконному удалось наконец освободить руки, и он выхватил из кармана дату. Этот писатель был известен тем, что под каждым своим произведением ставил дату — когда оно написано. Обычно это были очень старые даты, что вызывало к нему особое уважение. Все почтительно качали головами:

— Представьте себе, это написано еще в ту пору, когда никто о таких произведениях и не помышлял!

И снимали шляпы. А у кого не было шляпы, тот бежал за ней в ближайший шляпный магазин.

Словом, даты писателя Суконного были сильнейшим его оружием. И потому, решив сразиться со стражей, он прибегнул к помощи наисильнейшего своего оружия. И вытащил из кармана дату I.I.I., то есть: первое число первого месяца первого года. Если хорошенько приглядеться, эта дата напоминает трезубец — оружие, которым пользовался еще владыка морских пучин Нептун. Взмахнул писатель Суконный датой-трезубцем, метнул — она полетела, полетела… И вонзилась прямо в грудь королевы Евлалии, туда, где, по всей вероятности, находилось ее сердце.

— Ах! — воскликнула королева Евлалия. И проснулась. На этот раз в самом деле.

— Чего тебе не спится, Евлалия? Жажда одолела? — сердито спросил король Эмиль, проснувшись в соседней постели.

— При чем тут жажда? У меня такое предчувствие, будто только что произошло несчастье! — воскликнула королева Евлалия.

— Опять тебе приснилось, что исчезла наша дочь Гиацинта? — спросил король.

— Опять, — прошептала королева Евлалия.

Высочайшие супруги тяжело вздохнули, поднялись с постели и побежали в опочивальню дочери. Принцессы там не было. Она и правда исчезла.

Что тут делать? Открыл король Эмиль шкаф, где хранились принцессины игрушки, взял барабан и давай барабанить.

Только кончил — двери распахнулись. На пороге стоял молодой человек в долгополом клетчатом пиджаке, с элегантной короткой трубкой во рту.

— Я сыщик Лежебока, — глухим голосом произнес он. — Услышал, как вы барабаните. Найти вашу дочь для меня сущий пустяк. Прошу вас лишь ответить на несколько вопросов. Это первое ее исчезновение?

— Какое там! — воскликнул король Эмиль. — Какое там первое! Если не ошибаюсь, она исчезала тысячу двести тридцать три раза! Не правда ли, милая, всякому терпению приходит конец?

— Я вам не милая, я сыщик Лежебока, — обиженно заметил сыщик.

— Хватит, сегодня сыщиком буду я, — возразил король Эмиль.

С этими словами он вырвал изо рта сыщика элегантную короткую трубку. И тотчас они с королевой Евлалией воскликнули:

— Да ведь это Гиацинта! Слава богу, нашлась!

Так окончилось тысяча двести тридцать четвертое исчезновение принцессы Гиацинты. И опять счастливо!

— А теперь, — сказал король Эмиль, — теперь дай нам хоть два дня отдыху. Читай себе на здоровье свои детективные романы и не мешай нам править королевством.

Оказывается, принцесса Гиацинта была восторженной почитательницей и неутомимой читательницей детективных романов писателя Суконного. Она поглощала их целыми штабелями и, начитавшись, каждый день исчезала — всякий раз другим способом. А родителям приходилось ее разыскивать.

Королева Евлалия каждую ночь видела все это во сне. Вы не можете себе представить, что это были за великолепные сны, ведь в них переплетались все тысяча двести тридцать четыре детективные истории!

Хотя, пожалуй, всякий может их себе представить. Всякий, кто зачитался этой сказкой с такой неожиданной, в рифму, развязкой.

Фокусник и цветочница

Жил да был в Сказочном городе фокусник, звали его Баккарди. Как-то раз ветер сорвал с головы фокусника волшебный цилиндр. Две недели летал цилиндр под облаками, в нем ночевали спешившие к югу птицы.

В начале третьей недели ветер неожиданно стих, и волшебный цилиндр приземлился в цветочной лавке, между цветочными горшками. Это была лавка цветочницы Рамоны. В тот день цветочница Рамона вдруг заметила, что из одного горшка растет странный цветок. Цветок не цветок, а скорее даже деревце. Деревце, похожее на вешалку. И на деревце-вешалке висят какие-то диковинные плоды. Сорвала цветочница Рамона один плод, надкусила… и тут же выплюнула. Диковинный плод был ужасно невкусен. Попробовала цветочница Рамона сварить из диковинных плодов компот — компот был просто отвратителен. И тут цветочница Рамона заметила, что эти диковинные плоды — вовсе даже и не плоды, а шляпы! Разных фасонов, но все красивые, из добротного материала. Раздала тогда цветочница Рамона все свои цветы и вместо цветочной лавки открыла шляпную.