Пуши быстро пересмотрели планы в связи с событием и выяснили, что сойдёт — на стройке было ещё очень много чего сделать, а поставить кривошип можно и после всего этого. Платформа приобретала, и в том числе — законченный видок: с одной стороны крыша навеса и избы, которая была поднята на сваи примерно в свою высоту, от сырости; с другой стороны колесо, бочки и перегонная колонна. При этом всё это великолепие находилосиха посреди пруда, и соединя-вторая-лосиха с островом настилом на сваях, воткнутых в дно. Единственное, что не особо понравилось грызям, так это то что гать от Керовки к лесу и дровам была узкая, рассчитанная на узкоколейку, и паровой грузовик по ней не проходил. Таскать дрова предстояло на лапных тележках, что не вызывало особого одобрения.

— Ну, это только на один сезон, — пояснял Макузь для Ситрик, дабы потом она пояснила всем, — Он будет пробным, кло? Послушаем, как пойдёт. А если пойдёт по шерсти — проложим колею.

— Это ты рановато цокнул, про колею, — заметила грызуниха, — А что по ней будет кататься, без целого мехсарая с паровозами и прочей погрызенью?

— Ты слушаешь в корень, — кивнул грызь без тени удивления, — Йа и имел вслуху, что с самого начала там будет кататься просто вагонетка, толкаемая влапную — всё равно лучше, чем без колеи. Заодно проверим, как колея.

— Хитро, — хмыкнула Ситрик.

Пока же они хитро поехали в Щенков, сдав дела другим пушам. Грызунихе следовало отдохнуть от расставания со всем согрызунячеством, а Макузю — чётко пробить вопросы о замене кривошипа и все прочие, какие следовало. Собственно грызь втихорька надеялся, что доцокиваться опять возьмётся Ситрик, а ему останется разбрыльнуть мыслями и погрузить предметы. По большей части так и случилось, потому как ей это было не в тягость. На самом деле грызи зачастую составляли такие оперативные группы, и также часто получалось, что белка с чистым цоканьем доцокивалась, а грызь разбрыливал и работал лапами — это было ни разу не ново, такая технология использовалась с того времени, как белки научились связывать цоцо в осмысленные предложения.

Ситрик была рада возвращению не меньше, чем отбытию в походы, что нельзя не признать попадающим в пух. Грызуниха с большим интересом обегала всех знакомых пушей, причём не только белок, но и прочих животных, обитавших в цокалище, а также растения на огороде и в земъящиках в собственной родной избушке. Это вызывало чувство хрурности размером с шишморскую топь, о чём Ситрик и не умалчивала. А те кто это слышал, как правило интересовались, что за топь такая — на что у грызунихи имелся развёрнутый ответ. Короче цокнуть, не прошло и нескольких дней, как Макузь и Ситрик уселись на завалинке её избушки, готовясь к походу на огород, собирать урожай — согрызуны там кое-что делали летом, так что заброшено не было ни разу. В воздухе витала осень — жёлтые листья, прохладный ветерок и некоторая сырость, а также особый запах не оставляли сомнений в витании осени.

— Послушай Макки, — цокнула серенькая, — Походы в болотню это здорово, но всё равно хотелосиха бы окопаться основательно, понимаешь? Чтобы огород, гнездо, ещё огород, кло?

— А, ну если ты про это, — хрюкнул Макузь, — Йа думаю, окапываться мы можем и прямо тут, если ты не против?

— Йа против? — покатилась по смеху белка.

— Ну и в пух. А походам на болотню это раньше не помешало, и позже не помешает.

— Нну как цокнуть, — почесала за ушком Ситрик.

Хотя она цокнула только междометия, Макузю не потребовалось напрягать ум, чтобы допереть, что именно она имеет вслуху.

— Ты хочешь цокнуть, не завести ли нам грызунят? — уточнил грызь.

— Вообще-то да, — вспушилась грызуниха и добавила, — Ну, не сию секунду, а вообще.

— Это в пушнину, Ситти, — обнял её Макузь и погладил шёлковые ушки, — Мне казалось, ты не очень рвёшься бельчиться.

— Мне раньше тоже так казалось, — хихикнула та, — А теперь есть уверенность в хрурном исходе мероприятия.

— Тогда цокну вот что: кло! Кхм, — проржался Макузь, — Если ты имела вслуху окапываться прямо на болотах, то мне кажется это лишнее. Там никто не окапывается, только набегами и трясут, как в Понине.

— Но не могу же йа оставить грызунят, — цокнула Ситрик, — И тебя оставлять тоже совершенно не хочется. Да и к тару уже привыкла, хехе…

— Песок таков… Пока там только одна опытная платформа, а если будет подтверждение рассчётов по производительности — будет все десять. Тогда потребуется построить целый новый посёлок, чтобы размещать там общаги, склады, мастерские и всё такое.

— Новый? А Сушнячиха?

— Сушнячиха такому погрызищу будет не рада, там всё сделано под высушивание болотных трав, да и гора там маленькая, а вокруг опять болота, — пояснил Макузь, — Поэтому скорее всего, именно новый. Вот там, если всё будет в пух, можно и окопаться. И к болотне близко, и до Щенкова по хорошей дороге тоже не особо далеко.

— Хм, надо будет послушать, как оно, — цокнула Ситрик, — Но звучит хрурненько.

— Хрурненько звучит «моя согрызунья Ситрик Треожисхулт» — засмеялся грызь.

В то время как некотрое количество белокъ тряслось по цокалищу, другое количество также белокъ, только других, тряслось в Керовке. Возле Понина, на дороге до Сушнячихи, работал паровой «бобр», вытаскивая брёвна из бурелома и сушняк, так что добыча дров происходила быстрее, чем влапную. Само собой, дожидаться прокладки рельс никто не стал, гнать начали сразу же, как только устаканилась работа черпака, а случилосиха это к середине осени. Теперь по гати на Керовку регулярно шли гружёные дровами телеги, а колесо вращалось круглые сутки, днём и ночью, уточняем.

Возле того хранилища, которое в своё время сделали испытатели, поставили ещё два, побольше, и отстояный и очищеный тар лили туда, потому как бочек не напасёшься. Старожилы, в составе трёх хвостов, окончательно бросили свой лапный черпак и сами разобрали его на стройматериал и дрова, потому как слышали своими ушами, что паровой работает куда как быстрее. Быстрее было цокнуто настолько мягко, что просто никак — если раньше за день тяжёлого труда получалось от силы пол-бочки, то теперь грызи только накидывали дров в топку и смотрели за процессом, а к вечеру наблюдали до десяти бочек продукта. Черпак мог сделать и больше, но тут уже упирался сам пруд, потому как не успевало натечь. Вслуху этого грызи перешли на вычерпывание только днём, а ночью вода отстаивалась — так оказалось эффективнее, да и сурковать не мешало.

— Вот такой песок, — цокнул Фрел, зачитав доклады, — Если учесть…

— Если учесть, что душит, — подсказала Рилла, показав по шее.

— И это тоже. Если учесть ещё разведку другой группы, которая прошла по вашим следам и уточнила наличие до десятка прудов такого же размера, как нулевой, — продолжил грызь, — То самое время разворачивать полное погрызище. Во весь рост!

— Во весь рост, во весь рост! — мелко затряс ушами Макузь.

— Да. А для этого в нулевую очередь нужно место для базы операций. Кто представляет себе, что такое «база операций»?

— Ну, да! — цокнула Рилла.

— Тогда извольте прочесать лес, — заключил Фрел.

Прочёсывание леса не могло нагрузить белокъ, да и вообще на этот раз дело было попроще, чем разведка топи. Как они всегда это и делали, грызи сперва сели за карты, прежде чем прочёсывать лес-то.

— Вот прослушайте ушами, — показала Рилла, — От Сушнячихи тропа идёт не только к шишморскому цокалищу, но и к посёлку Чихов. А оттуда лапой подать до реки и лемминговой дороги зимой.

— И?

— И, будет в него, — показала в пух белка, — Если то самое место окажется близко к этой тропе, дабы потом расширить оную до дороги, и кло.

— Чисто, — подумавши, согласился Макузь, — Тогда давайте пройдёмся вдоль этой самой тропы, цокнем вы с Руфом с одной стороны, а йа и Ситти с другой.

— А может, наоборот? — скатилась по смеху Ситрик.

— Да. А вот кстати цокнуть, — заметил Руфыс, — А где мы собирались ставить перегонку? Там, или ещё где?