— Мне кажется, тут ничего не сделать, — цокнула грызуниха, — С нашими силами.

— Пожалуй что да, — почесал уши Макузь, — Но это повод не успокаиваться, а искать пути для.

Грызи так делали всю дорогу, и это постоянно попадало в пух — в частности, не успокоившись вытапливанием смолы из поленьев, они сейчас лезли в болото выковыривать тар.

Сушь в околотке продолжалась до самой осени, если не цокнуть что до зимы, и грызи не слезали с усиленного противопожарного режима. Как цокалось по ушам, возле самого цокалища затушили очаг, возникший от попадания молнии, а на краю болот прорыли канаву, отрезая от леса залежи торфа, каковые при высушивании могли загораться изнутри самопроизвольно; в остальном всё прошло хрурополучно, что вызвало возвратно-поступательные движения ушных раковин, свидетельствовавшие о годовании.

Макузю же, как одному из основных кашеваров, стоило задуматься над пробными запусками основного оборудования платформы, потому как там всё было почти готово, забивали последние заклёпки и закручивали гайки. И после оставалось ещё выше ушей чего сделать по мелочам, но главное, что оборудование стояло на месте и могло чуть ли не начинать качать тар. Это было важно, потому как напилить досок или тем более брёвен для навесов и настилов можно прямо тут, а вот достать второй паровой котёл без вопросов точно не удастся. Грызи собрались возле означенного агрегата, ослушали его и убедились, что это котёл — после чего перешли к более сложным вопросам.

— С моей стороны цокну следующее, — цокнул со своей стороны Макузь, — Чтобы с котлом никак ничего не случилосиха, тут три резервных клапана, все проверены на сто пухов. Сейчас на всякий случай сушим теплоизоляцию, чтобы выделение пара при нагреве не рвало её. Вроде, всё.

— Ну так и чего ещё! — фыркнул Ратыш, — Завтра подтащим дров, и кло!

— Посидите на хвостах, — усмехнулась Ситрик, — Мак цокнул о том, чтобы котёл не взорвался, кпримеру, и никого бы не покалечил.

— Так это главнее главного! — хмыкнула Речка.

— Сто пухов. Но есть ещё сторона, — показала на пальцах Ситрик, — Среди трясов половина не совсем представляет себе, как работает паровой двигатель, а вторая половина не может его разобрать, йа в том числе.

— И что? — удивился Макузь, — Это конечно не добавляет точности попадания в пух, но мы тут цокаем о пробном запуске.

— Йа о том же. Имеется вслуху, что наверняка не всё пойдёт гладко?

— Гадко? — заржал Макузь, — Кхм. Нет, конечно, косяков наверняка допуха. А при чём?

— При том, — поясняла Ситрик, — Что учитывая вышецокнутое, трясы подсознательно поймут поломку двигателя как провал, а это мимо пуха.

— Тем более что это никакой не провал, — добавил Ратыш, — А вполне рабочий момент.

— Кажется понимаю, о чём цоцо Ситти, — цокнула Речка, — О том, что мы чуть не выставили событие как запуск платформы, который непременно должен пройти без сучка без задоринки.

— Так очевидные вещички, — развёл лапами Макузь.

— Для тебя очевидные, а Олыш и Светёлка недавно научились на языке цокать, — прочистила грызуниха.

— Тогда поняяятно, — почесал за ухом тот, — Это ты точно подметила, белушко.

Как показала дальнейшая разъяснительная работка среди пушей, подметила более чем точно — большинство трясов так и поняли, что паровик на сто пухов должен начать качать тар, и действительно испытали бы разочарование. Теперь же они только потёрли лапы и приготовились к выслушиванию.

Ещё до рассвета Макузь и Ратыш вскочили и напихали полную топку дров, так что когда над топью стал развеиваться утренний туман, котёл уже почти кипел. Слышалосиха утробное гудение пламени в топке, а из довольно высокой трубы валил серо-белый дым, кружась клубами и растворяясь в тумане. Покормившиеся грызи стали собираться, на этот раз чисто позырить — после долгого втыкания в стройку тоже приятного много, просто позырить. Причём если сначала собирались они на платформе, как всегда перейдя туда с острова по настилу, то когда пришло время дать пару — Макузь настоял, чтобы основная толпа убралась на сушу, потому как бережёного… ну и так далее. Здоровенная стрелка, показывавшая давление, висела на отметке «И» — что означало «изрядное», и пока это был максимум, всё что выше стравливалось через клапаны.

— Так, от поршня отходим… — цокнул Макузь, — Давайте вон за поленницу.

— Впух, давай уж в Сушнячиху отбежим! — фыркнула Ситрик, — И окопаемся, для надёжности.

— Да, не тяни гуся за перо! — подтвердил Ратыш.

Макузь не стал тянуть гуся и повернул рычаг, открывавший клапан подачи пара на поршень. Раздалось почти оглушительное шипение, и грызь не сразу заметил, что выходной вал вращается! Он честно цокнуть ожидал куда большего скрежета и вибрации, но оказалось что всё собрано пух в пух — раздалось характерное паровозное «чух-чух», ну или «фых-фых», как слышали другие, и вал раскрутился. Грызи ослушивали паропроводы, там где могло бить через неплотности, и ничего особо плохого не заметили, что тоже порадовало. Макузь остановил поршень, взялся за другой рычаг и вкорячил в зацепление шестерни, так чтобы двигатель работал не вхолостую, а крутил черпачное колесо.

— Ыть! — цокнул грызь, снова пуская пар.

Внушительных размеров колесо — оно торчало наверх почти на десять шагов, надо цокнуть, медленно начало вращаться, забултыхалась встревоженная вода. Затем раздался скрежет, треск дерева и колесо крутанулось обратно, а Макузь тут же убрал тягу. Всё-таки он не зря цокнул уйти от механической части — с креплений сорвало редуктор, через который усилие передавалось от поршня на колесо, и массивная железка перевернулась набок, выщербив брёвна платформы — будь кто слишком близко, лапы отдавит только так.

— Нормально, живой! — цокнул Ратыш, ослушав редуктор на предмет повреждений, — Косяк, мало закрепили.

— Ну в общем-то вот и оно, — засмеялся Макузь, — Начало большого песка.

Тут он попал в запятую. Всмысле, словами про начало песка, а не сам. Трясы, приглашённые лично убедиться в произошедшем, поглазели на редуктор, почесали ухи и решили, что надо закрепить более годно, раз уж не хватает. Честно цокнуть, это был косяк Макузя — он-то должен был сообразить, что костыли с ладонь не удержат агрегат, который испытывает такие механические нагрузки, а с трясов по уцокнутым причинам спроса мало — цокнули забить костыли, они забили костыли. И кстати цокнуть, вполне годно забили. В ознаменование этого Макузь прицепил на куртку высушенный цветок лопуха — чтобы помнить, что лопухнулся. Через некоторое время таких декораций там набралось столько, что грызь прицеплял только в нерабочее время, на всякие собрания и тому подобное.

Процесс длительной отладки был известен всем, кто был знаком с механизмами большого размаха, каковым являлась черпачная платформа — от этого никуда не денешься, но и оно никуда не денется, а заработает, если всё сделать как следует. Сложность состояла в том, что паровой котёл на плтаформе был не паровозный, а раза в три больше, как всегда и делали для стационарных машин. Кипятить такую прорву воды каждый раз, чтобы выявить очередной косяк, оказалосиха крайне накладно по дровам! А косяк выпрыгивал просто тут же — когда закрепили редуктор, вырвало паропровод. К удаче, грызи прекрасно знали, что его может вырвать, и труба закрывалась досками, так что никого не пропарило и не ударило отлетевшими деталями.

После того как паропровод поставили на место и укрепили, паровая машина задумалась и крутила колесо в течении двух килоцоков, после чего опять остановилась. Ослушивание выявило, что лопнул кривошип — та железяка, которую крутит поршень через шатун. Это был серъёзный косяк, потому как тут уже ничего не сделаешь, кроме как ехать в Щенков за новой деталью.

— Пуховы олуши! — фыркала Речка, — Закалили через хвост, вот и всё!

— Ну, да, — согласился Макузь, поправляя батарею лопуховых цветов, — Но с кем не бывает.

— Не бывает с тем, кто ничего не делает, — согласилась с соглашённым белка.