— Спасибо, тогда до встречи, — мы попрощались. Все начали расходиться, и я пошел с нашими на выход.

Аппаратура связи, которую мы привезли на Викию, нужна была для создания сети коммуникаций с миротворцами. Техники уже ломали головы над адаптацией новинок, полученных с их звездолетов. По обоюдной договоренности, для нас секретов не было.

У выхода я увидел Ака Фисми и подошел сообщить ему о приглашении посетить звездолет. Он ничего не имел против, даже обрадовался возможности изучить технологию пришельцев.

— Генерал, всего три звездолета. Этого достаточно, как вы думаете? — спросил я его.

— Это авангард. Они должны осмотреться и принять решение. Думаю, нам придется краснеть за все наши деяния. Из нашего короткого общения я понял, что мы отстали от них безнадежно, а наши принципы построения общества вызовут у них скорее аллергию, чем приступ сочувствия. Надеюсь, они будут снисходительными и помогут нам защититься от нас же самих. Завтра я улетаю на Юланию, у тебя есть сутки. Так что не трать их зря, пообщайся с ними. До встречи, подполковник. Отцу передай привет.

Мы пожали друг другу руки и разошлись. Я пошел в свой гостиничный номер переодеться в парадный китель. Дежурному офицеру я передал свои вещи, чтобы их доставили на мой звездолет. Спустя некоторое время на устройстве загорелся синий индикатор. Я встал, поправил форму и нажал на сенсор. Уже через мгновение я ощутил искусственную гравитацию звездолета миротворцев. Ратибор встретил меня в телепортационной рубке. Экскурсия по кораблю не предусматривала посещения всех палуб. Для этого не хватило бы и дня. Мы прошлись по коридорам, заглянули в пару кают, посетили подобие бара и, в конце концов, оказались в рубке пилота. К моему удивлению, командир корабля и пилот были две разные должности, и обязанности у них существенно различались. Полномочия командира корабля распространялись далеко за рамки звездолета. Его права указывали скорее на военно-дипломатический статус, нежели на ранг командира боевой единицы космических сил. Пилот отвечал только за управление крейсером. Но мне было все безумно интересно, и я не забивал себе голову мелочами.

Больше всего меня потрясло управление этим «яйцом», как я его назвал. Панель перед креслом пилота была напичкана индикаторами и сенсорами. Визуальная и звуковая связь, системы обзора пространства были для меня совершенно непонятны. Видимо, широко использовалась телепатия, потому что назначение отдельных панелей и приборов не поддавалось никакому логическому объяснению. Звездолет управлялся как контактно, так и мысленно. Для передачи команд использовался нейронный интерфейс, передававший мысли пилота сразу на управленческие системы. Четкая иерархия и многоуровневый контроль команд не позволяли допустить ошибки. Сбои основных систем исключались полностью. Решения были просты до гениальности, за одним исключением — чтобы всем этим рулить, необходимо быть таким, как они.

Особенно меня потрясло место пилота, если можно так назвать то, что я увидел. Некая субстанция, напоминающая сгусток геля, служила опорой для пилота и в то же время средством управления кораблем. Погружаясь в это подобие кресла, пилот обволакивался субстанцией и автоматически подсоединялся к управлению. Идентификация офицера, его физическое состояние и даже намерения мгновенно считывались в бортовой компьютер. При переходе на сверхскорость кресло также было надежной защитой для организма и стабилизатором жизненных циклов. В целом, это напоминало детский надувной матрац для купания со спинкой. Вообще корабль изнутри представлял небольшой город с местами для отдыха, рабочими отсеками и даже оранжереей. Все было сделано для полноценной жизни в космосе. Защитная оболочка вокруг корабля создавала мощнейшее защитное поле, а также служила основой для передвижения в любой среде на предельных скоростях. Система вооружений, по моему разумению, отсутствовала.

— Ратибор, а где вооружение? — спросил я пилота.

— Оно у нас есть, — уверенно ответил мой собеседник, — но нам некого бояться в вашей галактике.

— Ну, хоть покажи или намекни, интересно же, — настаивал я.

— Лоран, мы намерены продемонстрировать наши возможности чуть позже. Мы сделаем это с целью показать приоритеты нашей миссии и бессмысленность силового решения для Легиона. Но сейчас я не вправе об этом говорить. Мы союзники, и уверен, ты меня поймешь, — Ратибор говорил виноватым голосом.

— Ратибор, расскажи о своем мире. Я знаю, что мы сильно от вас отстаем. Как думаешь, шансы исправиться у нас есть? — решил я сменить тему.

— Не хочу тебя расстраивать, но судя по тому, что я успел увидеть, мы ушли далеко технологически, — миротворец старался говорить как можно деликатней, — а про социальное развитие сказать ничего не могу. Слишком мало данных. Со временем я буду ориентироваться в вашем мире лучше, тогда и поговорим. Про шансы могу сказать однозначно. Даже не зная, что у вас происходит, я уверен, все можно исправить и наверстать. Тем более что мы все здесь перерождаемся. Как я понимаю, у вас это происходит несколько диковато, и вы просите нас помочь сделать процесс более логичным и цивилизованным. Эта миссия у меня первая, но за нами идут опытные специалисты в подобных вопросах, думаю, что еще твое поколение увидит неплохие результаты. В нашем мире мы давно прошли стадию сепаратизма и междоусобных разногласий. Нет администрации, нет разделения на национальности, интегральное мировоззрение, единое управление всей инфраструктурой на всех планетах. Специфические отличия в подходах к проблемам может диктовать только окружающая среда. Но это не приводит к разделению, обособлению и другим размежеваниям общества. Мы все люди, братья, одна общая семья, живущая исключительно друг для друга. Создавать и отдавать — наше кредо. У нас четкая структура общества с минимальными ограничениями. У каждого своя программа и свой путь. Есть обязательства. Например, я сейчас здесь, это мой долг и он вполне совпадает с моими жизненными целями. Мы все здесь добровольцы. Иерархия в обществе тоже присутствует, без нее нет порядка.

— Думаю, наш мир тебя сильно разочарует. Общее между нами — только отсутствие каннибализма, и то не на всех планетах, — констатировал я горькую правду.

— Ну, хоть с женщинами у вас такие же проблемы, как и у нас, или вы научились их понимать? — засмеялся Ратибор.

— Нет, здесь все стабильно, мы козлы, они принцессы, — мы оба зашлись хохотом.

— Ратибор, можно меня телепортировать сразу на мой звездолет? — спросил я под конец нашей встречи.

— Разумеется. Вот, держи коммуникатор. Это позволит нам быть на связи. Ты мой первый друг в этой части вселенной, тем более — коллега. Надеюсь, еще увидимся.

Мы попрощались в узле телепортации. Мгновение и я материализовался в своей рубке управления. Дежурный офицер и полковник Кракс смотрели на меня глазами лемура.

— Спокойно, господа, это я, — радостно поприветствовал я экипаж, — курс на базу, здесь больше ничего интересного нет.

— Ну как кораблик? — поинтересовался Кракс.

— Нам бы такой один, — ответил я и пошел в свою каюту.

Звездолет миротворцев появился над Глотией будто неоткуда. Медленно сделал над планетой виток и остановился в направлении двух патрульных крейсеров Легиона. Через несколько часов в подкрепление звездолетам прибыли несколько мощных кораблей огневой поддержки и флагман Легиона. Зрелище получилось достаточно угрожающее.

Миротворец как будто этого и ждал. Сфера вокруг корабля покрылась свечением. Наблюдавшие за этим действом корабли Галактического союза отошли на безопасное расстояние. Миротворец произвел выстрел узким лучом по флагману легионеров и застыл в бездействии. Армада Союза объявила боевую тревогу и включила защиту. Ак Фисми и Каилус Балоу, присутствовавшие на флагмане нашего звездного флота, совершенно не ожидали такого поворота событий. Они прибыли на орбиту для торжественной встречи миротворцев, и то, что произошло, ввело их в шок. Миротворцы развязали войну. Никто не понимал, как реагировать на ситуацию, почему без согласования и, вообще, зачем?! Ко всему прочему обнаружилось, что все системы связи вышли из строя, как у нашего флота, так и у легионеров. Эфир был пуст. К космической черноте добавилась космическая тишина. Управление было потеряно. Луч, ударивший по флагману Легиона, не причинил ни малейшего ущерба кораблю, зато вызвал ответный залп всех звездолетов Легиона по миротворцам. Палили из всего, что было. От такого удара могла развалиться на части Глотия, не то, что крейсер. По логике, от миротворцев должно было остаться только воспоминание. Наша армада бездействовала, в надежде, что конфликт останется локальным. Возможно, мы просто извинимся за наших гостей, и все уляжется. Фисми был в бешенстве. Требовал связь, пытался маневрами привлечь внимание хоть кого-то, ругался и роптал, что пригласил миротворцев сюда.