Франческо надувался, как футбольный мяч, и на том беседа обычно заканчивалась.

«Ну, уж Джейн-то, наверное, страдает не меньше моего, - злорадствовал он, когда его заставляли вместе с другими чистить картошку или лущить фасоль. - И нипочем ведь не догадается, что отсюда можно запросто смыться. А я смоюсь. Без нее.  И она больше не будет мне докучать».

Но когда на следующее утро он подкрался к воротам, которые ежедневно отворялись для фургонов с провизией, то чуть не столкнулся с Джейн, бывшей под стать Моррисовым заключенным: бледной, осунувшейся, с темными кругами под глазами. За последние несколько суток ей так и не удалось хорошенько вздремнуть.

- Ну что, невмоготу стало? - съязвил Росси. - Здешние порядки не для изнеженных особ.

 - Тьфу на тебя! - припечатала та, и они вместе притаились у ворот, чтобы дать тягу, как только представится возможность.

На самом деле Франческо был несказанно рад видеть Джейн, да и она не больно-то раздосадовалась, встретив его у стены. Однако оба отмалчивались, и никто не спешил кидаться друг другу на шею. Их традиционный обмен любезностями мог показаться вульгарным кому угодно. Но итальянец и англичанка не находили в подобном приветствии ничего вопиющего, и оно отнюдь не указывало на существование между ними вражды или неприязни.

- Я за то, чтобы вернуться на Актеонову виллу, - решительно заявил Франческо, когда они отбежали от монастыря на «безопасное» расстояние.

- Будь по-твоему, - сказала Джейн, которая мечтала только о том, чтобы отмыться от пота и пыли и которой такая идея показалась самой рациональной. - Но хорошо бы определиться с направлением.

- Для Франческо Росси препятствий не существует! Мы будем ориентироваться по мху!

- Но здесь нет мха!

- Тогда по древесной коре!

- Но я вижу лишь кустарники да травяную поросль!

- Не беда! Годовые кольца на свежих пнях гуще с северной стороны.

- Единственный пень здесь - это ты! - едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, сказала Джейн. - Постарайся лучше вспомнить, где находился алтарь, когда вы были в храме.

- Алтарь? Минуточку!

Он повертелся на месте, ткнул указующим перстом в сторону гор и провозгласил «там!» своим непревзойденным комичным тоном, который сделался его второй натурой и пускался в ход независимо от серьезности положения.

- А ты, оказывается, тоже кое-что смыслишь в ориентировании! - сказал он, и тут Джейн покатилась со смеху, предоставив ему теряться в догадках относительно причины такого ее поведения. Он вначале даже не понял, плачет она или смеется, и когда, встряхнув ее, поинтересовался, каких грибов она объелась, в ответ услышал лишь неопределенное хихиканье да смесь каких-то звуков.

- Сбрендила, - невесело заключил он и, навьючив ее на плечи, как вязанку хвороста, поплелся вдоль дороги. Он надеялся поймать попутку, следовавшую в Ираклион. Теперь можно было не сомневаться: если идти к северо-востоку, в обход небольшой горной гряды, рано или поздно прибудешь к пункту назначения.

Четверть часа спустя Джейн уже сопела у него над ухом.

«Заснула, значит, - сообразил Франческо. - Небось, в монастырской клетушке-то покоя ей не давали, извели, бедную. Так пускай хоть теперь выспится. Ничего, что тяжела ноша, мне не впервой».

***

Может, Кристиан Кимура и представлял собою предел мечтаний для многих впечатлительных особ; может, он и был олицетворением благородства, обходительности и безмерного терпения, но Джулию это нисколько не прельщало. Ей кружили голову лишь благоухающие цветочными ароматами луга, теплый ветер да присутствие Клеопатры, а пьянил единственно восторг от дальнего путешествия. Она зареклась привязываться к кому-либо еще в ту зеленую пору, когда чувства зыбки и неуправляемы, ум рассеян, а любовь часто бывает безответна. «Если кто и станет благоговеть перед ним, - убеждала она себя, - то уж точно не я». Обогнав Кристиана и африканку, она бодро шагала по дороге вдоль полей с подрастающей пшеницей, вдоль оливковых плантаций и гудящих шмелями пастбищ, так что спутники еле за нею поспевали.

- Сначала увозят за тридевять земель, а потом, как хочешь, так назад и добирайся, - говорил Кимура, поглядывая на вспотевшую кенийку, которая была нема, как утконос, и измучена, точно бежала Ватэрбергский марафон. - Удивляюсь, откуда у Джулии столько прыти!

Они шли уже без малого полдня. Весеннее солнце припекало не на шутку, и человек-в-черном непременно заработал бы себе солнечный удар, если бы не встроенная в его плащ охладительная система. Клеопатра пялилась на него, как на скудоумного, потому что только скудоумный, по ее разумению, мог нацепить осеннее пальто в такую жару. Встреченная бурными излияниями со стороны нареченной сестры, африканка совершенно позабыла передать ей посылку от Аризу Кей, и телепортатор беспризорно болтался в кармане ее холщовых шорт, пока не объявили привал.

- Синьор, а вы уверены, что город именно за теми холмами? - без всякого пиетета спросила Джулия, когда они присели на землю возле молодой кедровой рощи.

- Разумеется, - благосклонно ответствовал тот, собираясь пуститься в объяснения и рассказать, чем он руководствовался при выборе направления. Однако ученица крайне его разочаровала, удовольствовавшись его кратким ответом и поспешив перебраться поближе к африканке. Новый телепортатор незамедлительно обрел свою хозяйку, и той пришлось изрядно повозиться, прежде чем разобрать инструкцию, которая целиком состояла из мелких витиеватых иероглифов. Отсутствие практики весьма ощутимо давало о себе знать.

- Наша хранительница просто мозг! - высказалась Джулия, перекладывая с руки на руку раскладную табличку со знаком розы ветров да черным маслянистым иероглифом на обратной стороне. Рядом с каждым углом розы ветров стояли иероглифические надписи, обозначавшие, вероятно, стороны света. Хотя одну из них итальянка расшифровала как «дань свободе», а другая живо напомнила ей о нагромождении туч и драконов - устойчивая ассоциация, возникавшая при написании кандзи «многозначный». - Она прислала тебя лишь в качестве курьера?

Кенийка помотала головой и смущенно заулыбалась.

- А-а-а, выходит, соскучилась! - протянула Венто.

- Я, может, еще пригожусь, - сказала Клеопатра, пряча глаза.

- Ты очень вовремя, доложу я тебе, - сообщила ей Джулия, ложась на землю. - Потому что синьор Кимура действует на меня, как стимулятор на кролика: хочется бежать во все лопатки.

Африканка посерьезнела.

- Я, конечно, в людях разбираюсь плохо, но, по-моему, он не так и ужасен, твой синьор Кимура. Странный - да, но ведь у каждого свои странности. Опасаюсь, как бы ему не сделалось дурно на такой-то жаре!

- Если ты о плаще, то на месте Кристиана я бы уже спеклась, что тыквенный пирог! - заявила Джулия и, обернувшись, встретила его обжигающий взор. - Брр! Как я рада, Клео, что ты здесь! Нам была просто необходима буферная зона, знаешь, какой-нибудь амортизатор. Иначе я бы не выдержала его напора.