За неимением бинта, Джулии пришлось пожертвовать поясом от кимоно. И пока она перевязывала летчице сломанное предплечье под жалобные ее «ай-яй-яй!», Кимура нервно ходил взад-вперед, косился на летательный аппарат (вернее, на ту отбивную, в которую он превратился) и время от времени снабжал деятельность ученицы сухими, краткими комментариями.

- Мой дедушка - изобретатель, - страдальчески поведала летчица. - У него... ай-яй!.. много всяких диковин.

- А эту диковину, значит, тоже он соорудил? Молодец твой дедушка, мастер хоть куда,- критически отозвалась Джулия. - За родной внучкой недоглядел!

- Не ругайте его! Он у меня один на всём белом свете! Это я виновата, взяла без спросу, а дельтаплан, видно, недоработан был. Ой, а вы светитесь! Я сперва думала, луна, а вот теперь, как глянула на вас... Чудеса!

- Не чудеса, а нанотехника, - мрачно вставил Кристиан. - Микроволокна, знаете ли, в одежде.

- Нанотехника... да, мой дед ею тоже интересуется. Не хотите ли к нам в гости? Он будет рад.

Мария, юная и бесстрашная ассистентка греческого ученого Праксиса Иоаннидиса, потеряла родителей, когда ей исполнилось пять, а шестью годами позже вынуждена была покинуть Ираклион из-за долгов, в которые ее дед из-за своей страсти к изобретательству влез по уши. Они сидели на одной крупе, одевались чуть ли не в лохмотья, а Праксис то трубу в дом притянет, то какой-нибудь дорогой инструмент, то чемодан с целой коллекцией гаечных ключей да молоточков. А то, бывало, выклянчит у ювелира пластинку драгоценного металла, выйдет срок, а расплатиться и нечем. Если в первые дни платежи совершались с непогрешимой точностью, то теперь, чтобы наскрести денег для нетерпеливого ростовщика, приходилось потуже затягивать ремни. Так, капля за каплей, накопилось у Праксиса долгов, и разъяренные кредиторы жаждали его крови. Что ни день, на его адрес приходили письма с векселями и угрозами судебных разбирательств, на улице его поджидали поверенные банковских домов, и вскоре слух о разорении семьи Иоаннидис достиг самых окраин города.

А однажды он вернулся домой в синяках и с ножевой раной в плече. Рана была неглубокая, однако хлопот доставила. И когда Мария с нею управилась, дед, крепкий, надо сказать, для своих шестидесяти лет, объявил, что сматывает удочки.

- Эта новость меня так обрадовала, сама не знаю почему, - рассказывала Мария, шагая с Джулией под руку, в то время как Кристиан с безмолвным укором тащил за ними «останки» дельтаплана. Не то чтобы он надрывался, но очередную перестрелку он наверняка воспринял бы с куда большим энтузиазмом. - Дед не говорил, что ему угрожали, а я была слишком мала, чтобы понимать, почему люди готовы преследовать друг друга и устраивать поножовщину из-за куска металла. В ту ночь мы не взяли с собой ни пищи, ни одежды - ничего. Дед только чемодан с инструментами захватил. Зато теперь вон как разжились!

- Тебе, выходит, всего шестнадцать, и ты уже испытываешь изобретения! А если какое-нибудь даст сбой? - спросила Джулия.

- Мортис Астро возьмется обеспечить и лечение, и починку. Он наш бессменный спонсор, и, я подозреваю, - таинственно произнесла Мария, - посланник судьбы! А что до помощников, то дед мало кому может доверить свои творения. Так что я у него и ассистент, и повар, и горничная. Езжу в деревню за продуктами, убираюсь, стряпаю помаленьку. Знаете, гениям ведь некогда за хозяйством следить, их ум парит над высокими вершинами...

«Тогда как их многочисленные летательные устройства парят низко и врезаются во что ни попадя», - хотел было дополнить Кимура, но благоразумно промолчал.

Звездные россыпи сделались ярче, всплыл месяц, и Джулия, если позволительна сия метафора, «померкла».

«Шшшш!» - шуршала позади трава.

- Скоро уже ваша избушка? - поинтересовалась Венто, оглянувшись на учителя, чье лицо в свете луны было столь же сурово и неподвижно, как у статуи Свободы.

- О, не называйте, пожалуйста, наш дом избушкой! - смеясь, воскликнула Мария. - Он весьма добротный, с двумя этажами и прочной крышей. Хоть за дедушкины изобретения платят скудно, однако ж нам хватает и на покраску, и на ремонт. Мы пришли, между прочим! Ай-яй! - пискнула она, дотронувшись до сломанной руки. - Придется Мортису на меня потратиться. Какой же изобретатель без ассистента?

Старик Праксис вылупился на гостей встревоженным филином и даже ухнул пару раз, после чего перевел взгляд на внучку. Привскочил и с причитаниями да нравоучениями отвел ее к огромной лампе над столом, который занимал чуть ли не полверанды и на котором инструментов было, что ракушек на пляже - видимо-невидимо. Под потолком, точно фетиши, висели с этикетками пучки луговых трав, какие-то коренья, высушенные плоды, а на карнизах широких окон болтались оранжевые гирлянды из ягод физалиса.

Обстановка показалась Джулии довольно убогой и никак не соответствующей словам Марии, которая утверждала, будто живут они безбедно и ни в чем не нуждаются. На худощавом теле старика висела какая-то ветошь, стены были засмолены да закопчены, мебель простовата да угловата, а об элементарных удобствах здесь, по-видимому, слыхом не слыхивали.

- Ступайте наверх, там лестница справа, - прокряхтел старик, которому было сейчас не до гостей. - Уж извиняюсь, что предложить нечего. Разве ломоть хлеба с салом...

- Благодарю за заботу, мы хорошо подкрепились в дороге, - соврала Джулия, взбежав по ступенькам и ненароком коснувшись пальцев своего учителя. Тот, придерживаясь за перила, поднимался вслед за нею.

- Я приготовлю вам постели! - крикнула Мария своим писклявым голоском.

- Вишь еще чего вздумала! - строго осадил ее дед. - С больной рукою ты себе только навредишь. Пущай их сами устраиваются.

Наверху, конечно же, не подметали и не проветривали, и окошко там имелось всего одно, узенькое да нечищеное.

- Чердак, - угрюмо подытожила Джулия. - Я начинаю вновь склоняться к варианту с ночевкой на открытом воздухе.

- Над тобой паутина, осторожнее, - предупредил Кристиан, посветив на потолок. - Пауки расстарались.

- А там что? Солома?! Oddio! Одолжите-ка фонарик...

- Тебе не нужен фонарик, ты и так вся светишься, сокровище мое, - прошептал он, обвив руками ее талию, за что незамедлительно получил локтем в живот. На случай подобных проявлений нежности у Джулии всегда была припасена парочка отработанных ударов.

- Я ведь, кажется, уже предостерегала вас от неуместных излияний чувств, - сказала она с запалом, очутившись, сама не ведая как, в противоположном углу чердачной каморки. Теперь от человека-в-черном ее отделяла целая баррикада из табуретов, негодных вешалок, каких-то баулов и квадратного деревянного шкафа. - Вы напросились, синьор. Поэтому по приезде в Академию я тотчас же отправлюсь к директору и расторгну договор.

- Какой договор? - запамятовал Кимура.

- А такой договор, где написано, что вы мой научный руководитель. Я вольна в любой момент разорвать соглашение и выбрать себе кого-нибудь другого. Синьору Борилетти, например!