Во дворе валялся скелет собаки на цепи, человеческий скелет, и два ржавых ведра. Дверь в дом была открыта, и мы вошли в пивной зал, с которого обычно начинался любой постоялый двор или гостиница на нашем континенте. То, что мы там увидели, повергло меня в настоящий шок.

За столиками сидело несколько мумий, так, словно людей сморил внезапный сон. Одни держали в руках глиняные пивные кружки, другие — ложки. За стойкой бара стоял хозяин, прислонившись к стеллажу с пыльно поблескивающими на полках винными бутылками, всё еще держа в руках полотенце и стакан, который он протирал до того, как заснул.

— Почему они все умерли? — спросила я, когда ко мне вернулся дар речи.

— Похоже, кто-то применил сонное заклинание, охватив им весь город, — сказала бабушка. — И забыл, или не захотел его отменить вовремя.

— Кто же еще, кроме Адарии мог сотворить такое, — мрачно проговорил Ник.

— А вдруг заклинание всё еще действует? — испугалась я. — Вдруг мы тоже скоро заснем?

— Нет, оно не действует, иначе мы уже спали бы сладким сном, — сказал Ник.

— Заклинание перестало действовать, как только в городе умерло последнее живое существо, — добавила бабушка. — Нам лучше уйти отсюда.

Мы вышли из постоялого двора и зашагали к окраине города. Хотя я знала, что никаких призраков не существует, но над этим местом витал призрак смерти, хотелось уйти отсюда как можно быстрее. Мы как будто оказались в постапокалиптическом фильме, на который я однажды ходила с Игорем. Поэтому мне казалось, что вот-вот из-за угла на нас выскочат зомби. Это чувство заставляло меня идти всё быстрее. И пробирала дрожь, несмотря на то, что жарко было, как летом.

А Ник посмеивался надо мной:

— Ну чего ты боишься? Бояться надо живых, а не мертвых.

Когда я показывала Нику мир Игоря, я водила его в кино, пришлось смотреть первое попавшееся, это был индийский фильм, мелодрама. Всё, что происходило на экране, Ник принял за чистую монету, и очень переживал за главную героиню. Теперь я пожалела, что не выбрала постапокалипсис. Сам бы теперь шел и вздрагивал от каждого шороха и дуновения ветерка.

К счастью, город Напата был небольшой, и вскоре мы вышли на дорогу из зеленого стекла.

Часа два мы шли, не встретив ни одного человека.

Когда мы вошли в небольшую деревню, народ начал разбегаться от нас, как от прокаженных. Мы ничего не могли понять, пока Ник не поймал одного мальчишку и не спросил:

— Мы что, такие страшные? Почему вы от нас прячетесь?

Мальчик посмотрел на всех нас по очереди и ответил:

— Да не, вроде не страшные. Но вы пришли из Напаты, а там все мертвые. Поэтому никто и никогда не приходит с той стороны.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы мертвецы ходили? — спросила я.

— Нет, — ответил мальчик. — Но ходят слухи, что наша повелительница Адария Нагзис умеет воскрешать мертвых. Они становятся как живые, ходят, и говорят, но они холодные, не дышат, и сердце у них не бьётся.

— Но мы — живые, — сказал Ник. — Мы обычные люди.

— Да я уж понял, — кивнул мальчик. — Только выглядите странно.

— Почему странно? — удивилась я.

— У нас никто не носит такую одежду.

— Мы просто пришли издалека, а там все так одеваются, — сказала бабушка.

Видя, что мы ничего не сделали с ребенком, люди стали осторожно подходить к нам.

Нам рассказали, что года четыре назад Адария за что-то рассердилась на город Напату, и наслала на него мертвый сон. Если человек входил в город, он уже не возвращался, и люди перестали туда ходить. За четыре года мы первые, кто пришел с той стороны. Вот все поначалу и подумали, что мы — живые мертвецы Адарии.

— Подлая тварь! — прошипела бабушка. — Убью мерзавку, если только удастся с ней встретиться!

Я никогда не слышала, чтобы бабушка так ругалась. А мне эту Адарию давно уже убить хочется. Как же жаль, что я не могу этого сделать.

Мы еще многое узнали от жителей деревни. Купили лошадей, переоделись в более легкую одежду, и поехали в Оду.

23

К вечеру мы приехали в столицу. Это был большой город, намного больше Рио. Жизнь в городе кипела, по улицам шел и ехал народ, лавки, магазины и кабаки работали. Но это была не та жизнь, которую я привыкла видеть в детстве. Люди не улыбались друг другу, почти не разговаривали на улицах, выражения лиц были в основном озабоченные, или равнодушные. Никогда я не видела на улицах Рио столько пьяных.

Жители деревни нам рассказали, что магов в их местности почти совсем не осталось, а те, что остались, служат Адарии. Поэтому мы не стали афишировать, что двое из нас маги.

Мы остановились в гостинице под видом путешествующих бабушки с внуками, поэтому взяли одну комнату на троих. И специально выбрали гостиницу, соседствующую с заведением под названием «Магические услуги», чтобы при случае воспользоваться хотя бы небольшой магией.

Заказав ужин в номер, мы стали думать, как нам достать бабушкин рубин.

Ник сказал, что чувствует камень в самом центре дворца.

— Я надеялась, что кулон хранится в какой-нибудь второстепенной сокровищнице в подсобных зданиях дворцового комплекса, — сказала бабушка. — Из основного здания достать его будет сложно.

— Только бы он был не на шее у Адарии, — беспечно ответил Ник.

Мы с бабушкой укоризненно взглянули на него, считая эту шутку неуместной.

Выработав примерный план действий на завтра, мы легли спать. А утром, умывшись и позавтракав, отправились в город, в три разные стороны. Потолкались на рынке, походили по магазинам и лавкам, посидели в кабаках. Послушали разговоры, осторожно поспрашивали местных. Не развлечения ради, а для сбора информации.

Когда мы вечером собрались в снятой комнате, и поделились собранными сведениями, я снова ощутила себя в сказке, теперь уже об Изумрудном городе. Мы узнали, что Адарии Нагзис все боятся, так что ни одного плохого слова о ней мы не услышали. Так и хотелось назвать ее Великой и Ужасной. Мы узнали, что великая и ужасная Адария, как и волшебник Гудвин из сказки, никогда не показывается на людях. Но нам посчастливилось встретить двух человек, которые видели ее. Один утверждал, что она глубокая старуха, а другой — что юная красавица. Наивные люди, неужели не знают, что маги легко могут менять внешность?

Ни сколько на самом деле Адарии лет, ни зачем она уничтожает магов и целые города, ни зачем хочет завоевать весь мир, мы не узнали. Короче, не узнали об Адарии ничего существенного, и как попасть во дворец, способа не нашли. Единственное, что нам поведали, и то на уровне слухов, что Адария, прежде чем убить очередного мага, о чем-то его спрашивает. Вроде бы о каком-то заклинании, но о каком, никому неизвестно, даже магам.

Пока мы с бабушкой рассказывали то, что узнали, Ник молча кивал и посматривал на нас с лукавой улыбкой.

— Ну что ты так смотришь? — не выдержала я. — Ты узнал что-то получше?

— Бери выше, — ответил он с превосходством. — Завтра я пойду во дворец.

Мы с бабушкой даже дар речи на мгновение потеряли, а Ник добавил:

— Я же говорил, что достану камень, и я его достану. Не знаю, правда, сколько времени понадобится, чтобы его найти, но думаю, не больше недели.

И он рассказал, что встретил в кабаке человека, который служит в дворцовой охране. Он рассказал, что во дворце не хватает охранников, так как люди боятся Адарии, и не идут к ней на службу. Доходило даже до того, что начальник охраны брал людей без их на то согласия. Понятно, что люди, которые боятся колдуньи, недолго задерживаются во дворце. Одни сбегают, других она сама казнит, за недолжное исполнение службы.

— А ты, значит, не боишься? — поинтересовался Ник у нового знакомого.

— А чего бояться-то, — ответил тот. — Главное, ей на глаза пореже попадаться, вот и весь секрет. А уж если попался, то не бледнеть и не краснеть, как девица на смотринах, и на вопросы отвечать чётко, не мямлить. «Так точно, Ваше Величество! Никак нет, Ваше Величество! Есть, Ваше Величество!» Я вообще не понимаю, зачем ей охрана. Никто и так не посмеет напасть на ее дворец или украсть что-то.