― Конечно, Виктория Аркадьевна, ― одобрительно закивал понятливый Татаринцев, ― можно и пообедать. Опять же булочки… Идёмте товарищи офицеры, пока там ещё народ не набился.

          Офицеры дружно подхватились и исчезли.

          ― Ну и зачем вы их прогнали? ― устало спросила Галя.

          ― В работе с мужским коллективом, есть свои недостатки. Их немного, но они есть.

          ― Например? ― равнодушно полюбопытствовала лейтенант, по-прежнему не отрывая голову от стола.

           ― О своём, о девичьем невозможно поговорить.

           ― Тогда, может, и не надо? ― без всякой надежды на успех, тоскливо спросила Галя.

          ― Э нет, детка, ты уж потерпи. Ответь всего на два вопроса, и я от тебя отстану.

          ― Обещаете?

         ― Клянусь!

          Галя, смирившись, выпрямилась и покорно посмотрела на Викторию Аркадьевну.

          ― Вот скажи, дорогая, чего ты так взъелась на бедного подполковника. Азаров, поначалу, мне тоже показался полным придурком, но когда узнала его получше… Ничего себе. Вполне. Если честно, мне его искренне жаль. Ходит вокруг тебя, как кот вокруг сметаны, а ты то рычишь, будто он тебе на хвост наступил, то в упор не замечаешь. Совсем извела беднягу. Ты пойми, Зарубин Аслану и его ребятам, неслабый разнос устроил, вот он на тебя и наехал. Можно сказать, цепная реакция. Сама знаешь, у мужиков с нервами полный пробел.

         ― А у женщин, значит, нервы канаты?

         ― Дорогая, вся наша жизнь, один большой стресс, причём весьма болезненный. Женщины быстрее адаптируются и не так остро реагируют. Вон у мужика чуть задели самолюбие, он тут же с катушек и слетел. Но, с другой стороны,… его бы хоть на день в нашу шкурку. У меня неделю назад машина сломалась, а на другом конце города, дело было срочное. Пришлось на общественном транспорте добираться. На такси денег пожалела. Зря. Не успела в автобус втиснуться, меня тут же какой-то недоумок облапал. Самое противное, что ни отодвинуться, ни в морду его поганую плюнуть. Народу набилось, как селедок в банку. А этот гад совсем распоясался. Юбку мне на спину задрал, а сам мой зад оглаживает и под резинку колготок пытается прорваться. Сволочь! Посмотрела бы я на нашего подполковника на моём месте.

         ― И что вы сделали? Закричали?

         ― А току-то. Подними я крик, так наши «добрые» граждане ещё порадовались бы за мужика и позлорадствовали на мой счёт. Я, молча, шаг назад сделала и ему на ногу наступила. На мне, к счастью, мои любимые сапожки были, на металлической шпильке. Муж всё ворчал, мол, зачем такие вызывающие купила, к тому же, в машине неудобно, за коврик цепляться будешь. Вот как чувствовала, что пригодятся. А когда мерзавец заверещал, извинилась, вежливость наше всё, и со всего маху, ему вторую ногу припечатала. Если после первого раза он взвыл, то после второго уже мог только хрипеть. А я, чтобы закрепить эффект, ещё немного потопталась. Надеюсь, что к тому моменту, когда этот извращенец сможет ходить, его будут интересовать не женщины, а только кефир и домино.

         ― Круто.

         ― А то. Мне правило: «Когда вас насилуют, расслабьтесь и получите удовольствие», ― не подходит. Всегда считала, что дать в морду, отгрызть ухо или откусить нос ― правильнее, чем безропотно позволить какой-то мрази попользоваться тобой, как бумагой в общественном туалете. Впрочем, мы отвлеклись. Так что там насчёт Азарова?

          ― Второй вопрос.

          ― Жаль. Бедный подполковник. А я уже размечталась. Зря, Галчонок. Он мужик хороший не то, что твой Астахов ― сноб, жлоб и сволочь. Пояснения требуются?

          ― Нет, спасибо. Верю вам на слово. Виктория Аркадьевна, задавайте ваш второй вопрос, а то ребята скоро вернуться.

          ― Ну,… даже не знаю, как спросить… ― Гале очень не понравилось такое начало, и она невольно напряглась. ― Я всего пару дней как вышла из отпуска… Галчонок, ты не подумай там. Ты же знаешь, что я сплетнями не интересуюсь, но часть буквально гудит… Слушай, что у тебя с генералом?

          ― У меня с генералом ― ничего, а у генерала… это его трудности.

          ― Ничего себе, ― Виктория Аркадьевна рухнула на стул, ― а я не поверила. Нет, ты у нас умница и красавица, но, … ― женщина сделала неопределённый жест рукой и замолчала.

          ― Что «но»?

         ― Тихоня. Да и богатые папики не твой профиль. Ты у нас романтичная натура. Тебе любовь подавай. Шекспировские страсти.

          ― О, нет. Чего-чего, а шекспировских страстей, благодаря товарищу генералу, у меня море. Как бы не захлебнуться.

          ― Сума сойти. Что делать-то будешь?

          ― Подамся в бега.

          ― Кто бы мог подумать… Решетников, конечно, мужик ещё ничего, но он для тебя не подходит. Тоже мне Ромео на пенсии. Галчонок, это не моё дело, но позволь дать тебе совет. Будь с ним поаккуратнее.

         ― Смахнуть пыль, смести песок, и поместить на полку?

          ― Боюсь, генерал не даст тебе так просто от него отделаться. Раз не побоялся скандала, значит на многое готов пойти.

          ― Это вы о свадьбе?

          ― Что?! ― Виктория Аркадьевна от изумления вытаращила глаза. ― Шутишь?!

          ― Какие шутки, если плакать от отчаяния хочется. Вбил себе в голову, бог знает что, а потом вцепился мёртвой хваткой.

          ― Очуметь!

          ― Вот и я об этом. Как говорит наш Колобок, чем дальше в лес, тем гуще бурелом, ― устало вздохнула Галя и закрыла глаза. ― Боюсь, придётся увольняться.

         ― Отставить пораженческие разговоры, где наша не пропадала. Скоро Ростоцкий вернётся, нам главное до этого времени продержаться. А пока… возьми паузу, типа, мне подумать надо.

         ― К сожалению, Герман Арнольдович терпением не отличается. Я твёрдо решила рапорт писать.

         ― Не горячись. Не стоит жизнь себе ломать, только потому, что кому-то седина в бороду, а бес в ребро. Ты тут не причём. В конце концов, его фантазии ― его проблемы.

        ― Девчонки, ― в отдел вернулись довольные офицеры, ― мы вам булочек захватили.

        ― А как же фигура? ― поморщилась Виктория Аркадьевна.

        ― Глупости всё это.

        ― Кто бы говорил, Колобок.

        ― Виктория Аркадьевна, да вы в прекрасной форме, ― наперебой стали уверять майора офицеры. ― А Галчонка, вообще, скоро ветер сдувать будет.

       ― Ладно, уговорили, тащите свои булочки, ― милостиво позволила Виктория Аркадьевна.

         После разговора с Викторией Аркадьевной, Галя почувствовала даже облегчение. Выпила с ребятами чаю, съела булочку и вернулась к работе, но к концу дня головная боль вернулась и усталость навалилась в двойном размере. Знобило, горло стало ощутимо саднить, перед глазами слегка поплыло.

         ― Галя, да ты вся горишь, ― испуганно воскликнула Виктория Аркадьевна, коснувшись лба девушки. ― Так я на стоянку. Пока буду прогревать машину, то да сё, ты ступай в санчасть. Я тебя подожду, а потом в аптеку и домой подброшу.

         ― Зачем? Вам же потом через весь город по пробкам добираться придётся. Я прекрасно доберусь…

          ― Отставить разговорчики! ― неожиданно вмешался Татаринцев. Виктория Аркадьевна права, вам надо к врачу. Товарищ лейтенант, собирайтесь, а я в санчасть звякну, доктора предупрежу, что вы сейчас зайдёте.

           Галя покорно кивнула.

          ― Вот и правильно, вот и умница, ― похлопала её по руке майор. ― Всё я побежала. Жду тебя на стоянке.

           Девушка сложила все документы, навела порядок на столе, потянулась и выключила компьютер. Несколько минут посидела, пытаясь справиться с головокружением. Когда в глазах немного прояснилась, встала и пошла к шкафу. На встревоженное от Колобкова и Асадяна: «Галь, тебя может проводить?» ― только отмахнулась. Девушка натянула куртку, повесила сумочку на плечо, проверила, не забыла ли чего и, попрощавшись, вышла из кабинета, не обращая внимания на ворчание Татаринцева, мол, как тут не заболеть, если в такую холодину в тонкой курточке бегать.