— С моим зрением все славно. — Улыбнулся парень. — Я молод и хорош собой и своим искусством дарю добрым людям свет и радость.

— То есть ты считаешь меня недостаточно важным и красивым для своего внимания… — Усмехнулся аррекс, подходя почти вплотную к юноше. Тот действительно был весьма хорош собой, но ему было далеко до совершенной почти кукольной красоты Гвиона.

Тот ничего не ответил, продолжая улыбаться и не сводя с аррекса открытого, чуть наивного взгляда. Мелькнула рука в бронированной перчатке, и парень рухнул на землю с разбитым лицом, на которое секунду спустя опустился тяжелый обитый железом сапог кесаря. Тело акробата задергалось в агонии. Его голова была размозжена, а лицо представляло собой сплошное кровавое месиво. Люди тяжело молчали, опуская глаза и не решаясь лишний раз поднять голову.

Аррекс же, завершив расправу над юношей, как ни в чем не бывало двинулся дальше. Его верные воины не отставали ни на шаг. Для них насилие было привычным делом. Они не знали иной жизни, да и знать не хотели, предпочитая наслаждаться своей безнаказанностью и властью над беззащитными людьми.

Великий турнир вот-вот должен был начаться.

— Нам повезло. Аррекс уже прибыл в столицу. — Мастер Оранг удовлетворенно кивнул, глядя на высокий помост специально сооруженный для императора и его свиты. Они были в пути около месяца, и были наслышаны о кампании против дубней, которая к счастью ко времени их приезда в Геор уже успела полностью завершиться.

— Неужели я увижу турнир мастеров! — восторгам Чиллака не было предела. За прошедший месяц он немного подрос и кое-что извлек из тех уроков, что преподавал ему пилигрим во время их стоянок, но все равно еще во многом оставался тем открытым наивным мальчуганом, что сбежал из родной деревни в поисках своей заветной мечты. — В нашей деревне ходило множество легенд об их невероятном искусстве. Но чтобы увидеть это самому… Об этом я мог лишь мечтать.

— Это бои до смерти. — Посуровел Оранг. — Если бы не твое рьяное желание стать воином, я бы ни за что не разрешил тебе смотреть на это в столь юном возрасте. Но к сожалению мир слишком жесток, и ты должен понимать, что тебя ждет, если твердо решишь ступить на эту дорогу.

— Ладно, кончай уже гундеть, мамочка. — Недовольно проворчал Нодди. С его малым ростом было не так то просто рассмотреть происходящее на арене, и от того он был в еще более мрачном настроении чем обычно. — Я в его возрасте уже взял не одну жизнь и был грозой округи. Если бы не легион, меня бы казнили как разбойника…

— Как же тебя взяли туда с таким ростом. — Хмыкнул Морн. — Ты же один в один гном из тех детских сказок, что мне мать в детстве рассказывала.

— Важен не рост, а умение. — Наставительно поднял палец коротышка. — Будто бы ты сам этого не знаешь…

Турнир устроенный аррексом честь своей победы над дубнями и впрямь был достоин того чтобы назвать его великим. Он готовился загодя, и посему для него были отобраны лишь самые могучие и искусные бойцы. Шестьдесят четыре воина со всех необъятных уголков мира должны были сойтись в кровавых поединках не на жизнь, а насмерть. Ристалище было уже готово для боев и представляло собой сооруженную на главной площади большую посыпанную песком арену. Наконец, по знаку аррекса герольд выкрикнул первую пару бойцов.

На арену шагнули двое степняков. Один был вооружен обычной кривой саблей, в то время как его соперник сжимал в руках длинный ременной аркан. Этот поединок закончился быстро. Арканщику уже с первых секунд удалось подцепить клинок соперника и вывернуть его из руки. Затем петля захлестнула шею мечника, и тот рухнул на землю, хрипя от удушья. Умелый удар кинжалом в спину прервал его агонию.

Следующими снова оказались степняки. Первый был гибким и худощавым вооруженным легкими парными ятаганами, второй наоборот грузным с длиной широкой военной шашкой наперевес. Клинки худого выписывали замысловатые узоры, стремясь вскрыть оборону соперника, но грузный был опытным бойцом и умело держал дистанцию, не пуская противника в ближний бой. В итоге он преспокойно дождался, пока его более молодой соперник совершит ошибку, и одним могучим ударом развалил его от плеча до пояса.

Третьей парой бойцов выступили аррексийцы. Эти тоже не ударили в грязь лицом, тем более что одним из них был «дракон». Облаченный в черненую шипастую броню воин вооруженный кописом и широким щитом уверенно теснил легионера одиннадцатого легиона, который был в одном лишь стальном нагруднике и с гладием вместо жуткого полусерпа противника. Этот поединок также не продлился слишком долго. Сперва «дракон» расколол противнику щит, оставив в руке лишь бесполезный огрызок, а затем мощным таранным ударом щита сбил его наземь и перерезал горло.

Четвертый поединок проходил между обнаженным по пояс раскрашенным синими узорами степняком со средним копьем и худощавым мечом в белом балахоне с серебристой боевой цепью с хищным лезвием-клювом на конце. Последний оказался настоящим мастером, его диковинное оружие стремительной змеей мелькало перед глазами противника, обескураживая и сбивая того с толку, а сам он словно вода утекал от ответных выпадов разъяренного дикаря. Наконец степняк совершил ошибку, раскрывшись, и острый клюв цепи ударил его прямо в горло, отворив кровь. Конец его был недолог.

Затем на арене появились воины смахивающие скорее на уличных артистов. Один вертел боевые булавы, совершая при этом головокружительные акробатические кульбиты, второй крутил массивными зажженными факелами, в остальном ничем практически не отличаясь от своего оппонента. Сегодня был воистину праздник боя. Каждый старался не походить ни на кого другого, стремясь не только одержать победу, но и получше запомниться публике. Этот бой был особенно зрелищным и драматичным, но как показала практика, у мастера огня оказался все же на один прием больше. Улучив момент, он неожиданно выдохнул струю пламени прямо в лицо своему визави, а затем тяжелый железный факел врезался в висок потерявшего ориентацию жонглера, проломив череп.

— Как это он так? — округлил глаза Чиллак. — Магия?

— Горючая жидкость во рту. — Со знанием дела пояснил Морн. — Он выдыхает ее через факел, откуда и струя. Старый трюк, годится разве что для совсем неотесанных дикарей. У нас в легионе умельцы еще и не то показывали…

А вот в шестом поединке на арену вышла почти копия Нодди, разве что борода его была огненно-рыжей, а не черной.

— Ну этому коротышке здесь делать нечего. Его ж сразу убьют. — Гулко рассмеялся Сила. Он возвышался над толпой на целую голову и в отличие от Нодди видел все более чем прекрасно.

— Ну ты и дубина. — Укоризненно покачал головой низкорослый крепыш. — Тебе ж говорят, умение зависит от мастерства владения оружием и ловкости, а не от грубой силы. Много с нее толку…

— Помнится, раньше ты говорил иначе. — Рассмеялся Морн. — Признай, тяжело было проигрывать ему в рукоборстве две руки против одной.

— А, много ты понимаешь… — Обиженно пробурчал Нодди. — Да не елозь ты, я и так ничего не могу разглядеть из-за твоей туши! — раздраженно пихнул он в бок здоровяка, и тот, хмыкнув, легко подхватил его под мышки и усадил себе на шею. Коротышка свирепо забранился, но вопреки ожиданиям не потребовал ссадить себя обратно, благо наверху ему все оказалось видно как на ладони.

И тут словно в насмешку над отважным чернобородым воителем на арену шагнул здоровяк с массивным кузнечным молотом на плече.

— Вот поглядишь, наподдаст ему рыжий по первое число. Готов поставить на это десять серебряных. — Оскалился Нодди.

— У меня нет денег. — Громыхнул Сила. — Но здоровяк его уделает.

И как ни странно гигант оказался прав. Вопреки расхожему мнению искусство не всегда одолевает грубую мощь. Порой выходит и иначе. По сути оба поединщика исповедовали грубый силовой стиль боя, и рыжий коротышка хоть и казался гораздо более подвижным привык действовать напролом, сокрушая боевой секирой тела врагов, а не финтить и совершать хитроумные маневры. Кузнец же оказался гораздо более могучим. Первый же удар его молота отшиб двуручный топор соперника в сторону, мазнув по шлему карла. Второй превратил шлем и голову полуоглушенного противника в кровавую лепешку.