Надо сказать, аррексион не слишком расстроился сему факту, ничтоже сумнящееся приказав готовить пир по случаю собственного прибытия. В конце концов его отец далеко, и он должен хоть как-то вознаградить себя за все те тяготы, что он испытал во время пути в эту богом забытую приграничную глушь. К тому же воины его отряда сильно пострадали. Многие вообще убиты, а выжившие практически все имели легкие ранения, которые требовали немедленного осмотра и лечения.

Пир оказался поистине роскошным. Градоправитель, старый опытный служака, прекрасно понимал, кого именно ныне принимает, и потому расстарался на славу. Длинные столы в главном замковом зале буквально ломились от различных яств. За месяцы прошедшие с момента вторжения варваров горожане сумели заново отстроить все разрушенное войной и теперь не ударили в грязь лицом перед венценосным гостем.

Люди принца вволю пировали, от души наслаждаясь заслуженным отдыхом и свысока посматривая на воинов градоправителя. Последние хмурились, отводя глаза, но по понятным причинам не рисковали затевать ссоры с чужаками. Храбрые воины, они не боялись честной схватки, но аррексион слыл очень жестоким и мстительным человеком и мог жестоко покарать того, кто осмелится поднять руку на его людей, пусть даже те и первыми спровоцируют ссору.

Уголь ел и пил вместе со всеми, но держался подчеркнуто тихо и скромно, стараясь лишний раз не привлекать к себе внимания, как, впрочем, и всегда. Пока следовало выжидать и по возможности держаться в тени. У него еще будет шанс проявить себя.

— Эй ты, как тебя… Уголь! Отчего ты так невесел и хмур? — принц Эльзикс со смехом уставился на опустившего голову богатыря. — Ты что, не рад моему спасению?

Угля как спасшего жизнь отпрыску царской крови в качестве исключения пригласили за стол для знати, впрочем, как и всех прочих уцелевших гвардейцев принца. Помимо них и аррексиона за ним находились лишь градоправитель, его сын, а также главный пресвитер города, бывший после епископа, который стал уже так немощен и стар, что практически отошел от дел, главным представителем здешней церкви Всеединого.

— Что вы, Ваше Высочество. Ваше спасение — величайшая милость Всевышнего. — Уголь благочестиво осенил себя знаком Атона.

— Воистину так. — Подобострастно кивнул градоправитель и поднял серебряный кубок полный вина, предлагая выпить за сие свершение. Естественно возражений ни у кого не возникло, и пирующие осушили свои кубки, провозглашая громкие здравицы принцу. Что характерно кубки простых воинов были железными, лишь знать имела право есть и пить на серебре. Аррексион же единственный из всех пировал на золоте.

Празднество тем временем шло своим чередом, многие уже были изрядно пьяны, но не пресвитер, который то и дело кидал на Угля весьма и весьма красноречивые взгляды. Сам богатырь с первого взгляда узнал священника. Именно он двадцать лет назад заставил его смотреть на казнь Зивиры, и хотя годы изрядно прибавили брату Преону морщин и седины, взгляд его холодных серых глаз был все так жесток и проницателен.

Оставалось лишь гадать, узнал ли он в нем того мальчишку, которого едва не разобрали на куски для личной коллекции самого Первосвященника, однако это Углю предстояло выяснить в самое ближайшее время. Еще когда он только планировал всю эту авантюру, то прекрасно сознавал, что шансов на успех у него практически нет. Даже самый могучий и удачливый воин не сможет в одиночку противостоять всей ужасающей мощи военной и государственной машины империи подкрепленной к тому же тоже далеко немалыми силами атонианских клирикалов.

Однако его внутренний голос упрямо твердил ему обратное. И он решил послушаться его. Он будет очень осторожен. Он будет годами, а если понадобиться и десятилетиями упорно двигаться к своей цели, постепенно поднимаясь все выше и выше, на самый верх, чтобы когда придет время, нанести дракону один единственный смертельный удар изнутри, в самое сердце незащищенное в отличие от наружной плоти плотной непробиваемой чешуей. Лишь так можно было победить непобедимое и отомстить за всех тех, кого пожрала бездонная утроба ненасытного аррексийского чудовища. Только так и никак иначе…

— Да мое спасение и впрямь чудо… — Принц Эльзикс рассеянно глядел на Угля, но его цепкий колючий взгляд явно говорил о том, что цезарион был не настолько пьян, насколько хотел казаться. — Скажи мне, насколько на самом деле ты хорош, а? — губы аррексиона тронула слабая усмешка. — Как, сумеешь одолеть в единоборстве командира моей стражи?

— Повелитель, воины устали, и… — Предпринял робкую попытку урезонить кесариона Уголь.

— Ничего не хочу слушать! — в голосе принца прорезались капризные истеричные нотки. — Я желаю, чтобы вы бились здесь и сейчас!.. Ну, начинайте!

По знаку Эльзикса оба бойца медленно встали из-за стола и вышли в центр холла, подняв свое оружие, с которым не расставались даже здесь в пиршественной зале. Уголь сжимал свой верный двуручник, в то время как его соперник вооружился круглым щитом и одноручным прямым обоюдоострым клинком, коим удобно было не столько рубить, сколько колоть. Противники начали медленно сходиться. Антоний был довольно крупным мужчиной, но все же ему было куда как далеко до Угля, в котором было как минимум сто тридцать килограмм при росте два метра, и который по меркам этого мира считался настоящим гигантом.

Уголь первым нанес мощный круговой удар, стремясь расколоть щит соперника, однако центурион ловко отвел клинок богатыря в сторону и сам совершил стремительный колющий выпад, от которого, впрочем, колосс, несмотря на свою с виду неуклюжую комплекцию, легко уклонился. Следующая атака силача должна была напрочь сбрить голову более легкого и подвижного центуриона, но тот вновь сумел уцелеть, пропустив лезвие чудовищного меча над собой. Оба воина явно стоили один другого.

Осознав, что он поигрывает своему противнику в скорости и подвижности, Уголь сменил тактику. Слегка согнувшись, он пошел вперед легким стелящимся кошачьим шагом, делая клинком резкие обманчивые выпады и то и дело совершая стремительные ложные движения ногами и корпусом таким образом, что было совершенно невозможно просчитать их систематику и закономерность. Антоний замешкался. Этот стиль боя был личным изобретением Угля натасканного на разбойничьих ухватках вольного народа, которые он отточил и довел до совершенства благодаря урокам Гарона и собственным природным талантам, и гвардеец, которому была гораздо ближе чеканная армейская школа с намного более упрощенными а главное не допускающими столь широкой вольности исполнения приемами, не нашел что ему противопоставить.

Совершив очередной ложный выпад, Уголь неожиданно нанес один резкий стремительный удар, и окованный железом золоченый щит центуриона раскололся надвое. Дальнейшее было уже делом техники. Каким бы искусным воином не был начальник стражи принца, его клинок был намного короче, и посему вскоре он оказался сбит с ног могучим гигантом, а острое лезвие двуручного меча было недвусмысленно приставлено к его шее.

— Браво! — раздался довольный голос принца все это время с неподдельным интересом наблюдавшего за поединком. — Однако бой на этом не закончен. Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть. — Голубые глаза на красивом холеном лице Эльзикса холодно блестели в свете факелов. — Тебе повезло, Антоний. За то что ты в той стычке с разбойниками столь рьяно защищал меня, я, так и быть, дарую тебе жизнь. — Эльзикс поднял вверх большой палец, подтверждая истинность своего намерения. — Однако проигравшим не место среди командиров моей личной гвардии. Посему ты понижаешься в звании с центуриона до десятника и поможешь Углю освоиться на его новой должности… Поздравляю. — Повернулся он к Углю. — Отныне ты мой новый начальник охраны. После потолкуем о твоем внешнем виде и прочем, а пока отдадим должное здешним яствам и напиткам. Ешьте, пейте, развлекайтесь и помните о моей щедрости и доброте. — Эльзикс взмахнул рукой, приглашая всех присутствующих возобновить празднество, и шумное хмельное веселье в пиршественной зале закипело с новой силой.