Пролистываю его — двести страниц, большинство из них наполнены моим неровным почерком. Блокнот кажется тяжелее, чем должен быть на самом деле, но я знаю, что это не вес страниц, а кусочки моей души, которые я вложила в него годы назад.

— Ты — идиотка, — объявляет Меган, заглядывая в спальню.

Смеюсь.

— Знаю.

18 глава  

Джонатан  

— Тебе стоит купить растение в горшке.

Я смеюсь, сидя на деревянном столе для пикника в темноте, слушая, как Джек бормочет в динамик.

— Растение.

— Серьезно, выслушай меня. Ты покупаешь растение, ухаживаешь за ним, поддерживаешь в нем жизнь и — бам! — ты готов ко всей этой серьезной херне.

— Это глупо.

— Нет, не глупо. Это реальная тема. Я видел такое в фильме «28 дней».

— Тот про Зомби?

— Нет, мужик, с Сандрой Баллок. Ты думаешь о «28 дней спустя».

— Ты взял совет из фильма с Сандрой Баллок?

— Ох, черт, не надо меня осуждать. Это гораздо лучше, чем то дерьмо, что ты создаешь. И, кроме того, это хороший совет.

— Купить растение.

— Да.

— Ты уже покупал?

— Что?

— Растение, — поясняю. — Ты покупал растение, чтобы доказать себе, что готов к отношениям?

— Нет, — отвечает.

— Почему нет?

— Потому что мне не нужно растение, чтобы понять то, что я уже знаю, — говорит он. — Я ношу боксеры со смайликами и ем чипсы «Читос» в моей квартире на цокольном этаже. Почти уверен, что все знаки на лицо.

— Боксеры со смайлами? — смеюсь. — Говорим о типичном интернет тролле.

— Да, да, неважно, — говорит он. — Разговор не обо мне, а о тебе.

— Я пытаюсь говорить обо мне.

— Святое дерьмо! Серьезно? Не думал, что такое возможно.

— Забавно.

— Помнишь то интервью, что ты дал на «Позднее шоу со Стивеном Кольберо» два года назад?

— Не хочу об этом говорить.

— Ты выжил из ума, продолжая утверждать о себе в третьем лице.

— Пошел на хер.

— Уверен, что тот парень никогда бы не пытался говорить о себе.

— Ты — придурок.

Он смеется.

— Правда.

— Ты действуешь мне на нервы.

— Всегда, пожалуйста.

Вздохнув, качаю головой.

— Спасибо.

— Теперь иди, купи растение, — настаивает. — Я был в процессе игры Call of Duty, когда ты позвонил, поэтому собираюсь вернуться к ней.

— Да, хорошо.

— Ох, и Канниг! Я рад, что ты не утопился в бутылке виски.

— Почему? Ты бы по мне скучал?

— Больше то, что твои фанатки убьют меня, если я позволю тебе сломаться, — говорит Джек. — Не знаю, заметил ли ты, но они сумасшедшие. Ты видел их фан-арты? Они безумные.

— Пока, Джек, — отвечаю, нажимая на «отключить вызов». Кладу телефон в карман, когда сзади кто-то прочищает горло, застигая меня врасплох. Разворачиваюсь и вижу, как светлые волосы сияют в лунном свете. — Меган?

— Твой друг звучит как настоящий лидер, — говорит она. — Джек, правильно? Кто он? Трехсоткиллограмовый, прыщавый женоненавистник и президент фан-клуба Джонни Каннинга?

Сухо смеюсь.

— Не совсем.

Меган подходит ближе, ее выражение лица суровое, плечи напряжены. Она настороженная, напряженная, как будто по ее венам течет лед.

Наши с сестрой отношения не всегда были такими холодными.

— Ты можешь сказать, — говорю ей. — То, ради чего пришла.

Она усаживается на стол для пикника рядом со мной и смотрит на потемневшую гладь воды.

— Здесь была первая вечеринка по случаю дня рождения Мэдди, — начинает она. — Если это можно было назвать вечеринкой. Были только я, Кеннеди и ее родители. Никаких других детей — только семья. Отец подъезжал и это… ну, это была катастрофа.

Я напрягаюсь.

— Не думал, что он вовлечен в жизнь Мэдисон.

— Он не вовлечен, — отвечает сестра. — Отец Кеннеди сказал ему уйти, что его не приглашали, поэтому отец бросил свой подарок и ушел, больше не пытаясь наладить отношения.

— Что это было?

— Что?

— Подарок.

Не уверен, почему это имеет значение, зачем мне нужно знать, но мне интересно, что он принес моей дочери на ее день рождения.

— Настоящую серебряную погремушку, — отвечает Меган, закатив глаза. — Ведь все годовалые дети хотят именно этого. Кеннеди выбросила ее прямо в воду здесь.

— Хорошо.

— Между тем, я купила ей маленькие картонные книжки, — продолжает. — И памперсы, и салфетки, потому что именно в этом она нуждалась. Хотя на самом деле она нуждалась в отце, но вместо этого получила тетю Меган. Думаю, что я хорошая замена, но я не ты.

— Я должен был быть рядом с вами.

— Должен был.

— Я облажался.

— Да.

— Я пытаюсь все исправить.

— То же самое сказала Кеннеди, но если ты причинишь ей боль, я сделаю больно тебе.

— Я не причиню боль Мэдисон.

— Я говорю не о Мэдисон. Если ты обидишь ее, то целая группа людей разорвет тебя на части. Я же говорю о ее матери. Я наблюдала, как Кеннеди пыталась выстроить их с Мэдди жизнь, и если ты принес свою задницу, чтобы разрушить все это, если подведешь ее снова и сбежишь, я подвешу тебя за твои яйца.

Ауч.

Провожу рукой по лицу.

— Ты всегда была сучкой.

— Я женщина-политик. Так и должно быть.

Дверь квартиры открывается, прежде чем у меня есть возможность постучать, и я вижу Мэдди с листом бумаги и карандашом в руках.

— Мне нужно «Т», — сразу выпаливает, глядя на листок. — У меня есть треугольник, торт, топор, но нужно еще больше.

— Тако? — предлагаю как вариант.

Ее глазки озарятся блеском, и она кричит:

— Тако! — затем убегает на кухню. Я медлю, прежде чем закрыть дверь и последовать за ней.

Мэдисон садится за стол и начинает рисовать тако.

— Тетрадь, — советую ей. — Тоже подойдет.

— Тетрадь, — повторяет она.

— И тигр, и тапочки, и...

— Я уверена, что сказала этой маленькой девочке, что она сделает свое домашнее задание сама сегодня, и ей не нужна помощь.

Переключаю внимание на Кеннеди, когда она входит в кухню, прерывая меня на полуслове и многозначительно глядя на Мэдисон. Смотря на нее, я сразу понимаю, что что-то не так. У нее плохое настроение.

Мэдисон хмурится и продолжает рисовать.

— Извини, — говорю. — Я не знал.

— Все хорошо, — бормочет Кеннеди. — Слушай, знаю, ты надеялся провести время с ней, но сегодня безумный день, полная неразбериха у меня на работе — многие члены персонала болеют, а сегодня инвентаризация, и мне нужно вернуться в магазин на несколько часов, а это значит, что Мэдди отправится к моему отцу.

Мой желудок стягивает узлом.

— Он может тоже пойти, — предлагает Мэдди.

— Я так не думаю, — не соглашается Кеннеди. — Твой дедушка не любит гостей.

— Но он любит нас, — спорит Мэдди.

— Мы семья, — отвечает Кеннеди.

— А он мой папочка, — настаивает Мэдисон. — Поэтому тоже семья, верно?

Кеннеди колеблется.

— Верно.

Сейчас она находится в очень трудном положении.

— Все в порядке, — заверяю. — Я понимаю.

— Мне жаль, правда, — уверяет Кеннеди, вытаскивая свой телефон и набирая номер, затем драматично вздыхает, когда бормочет. — Ответь на чертов звонок, пап...

Он не отвечает.

Она снова пробует.

На это раз он тоже не отвечает.

Стеная, Кеннеди сбрасывает, прежде чем набирает в третий раз.

— Я мог присмотреть за ней, — предлагаю, когда Кеннеди сбрасывает, снова не получив ответа.

— Ты не обязан.

— Я хочу, — настаиваю. — Кроме того, она моя дочь. Я тоже несу за нее ответственность.

— Прежде не замечала такой прыти, — бормочет Кеннеди, когда ее телефон начинать звонить. Ауч. Вздохнув, она отвечает. — Привет, пап.

Она уходит, чтобы поговорить с ним, пока я сижу за кухонным столом напротив Мэдисон, смирившись. Мэдди занята рисованием тигра, тако уже закончено, но надпись сделана с ошибкой.