Она оторвалась от компьютера, и, поняв все с одного взгляда, поднялась и вышла из кабинета, косясь на вошедшего и пытаясь за внешней холодностью и невозмутимостью скрыть беспокойство.

Человек в костюме вошел в кабинет без стука.

— Доброй ночи, Вадим Алексеевич. — он нарочито формально улыбнулся, глаза остались все такими же холодными и колючими.

Кабинет был просторным, и аскетично, но со вкусом обставленным. Его хозяин, сидящий за массивным деревянным письменным столом, выглядел непривычно растрепанным. Узел галстука распущен, пиджак висит на спинке удобного кожаного кресла. На лице щетина, под глазами круги. Висящий над столом портрет президента смотрел на это с немым укором.

— Была бы доброй, если бы вы не пришли. — пробурчал тот, кого вошедший назвал Вадимом, — Что у вас там? Выкладывайте.

— Охотно. — вошедший, не дожидаясь приглашения, уселся в гостевое кресло и, положив принесенную с собой папку на стол, подвинул ее к хозяину кабинета, — Ознакомьтесь. — кивнул он на «Дело ╧…».

Вадим Алексеевич принял папку, но не открыл, а попросил, усмехнувшись:

— Давайте без церемоний, Виктор Сергеевич. Можно мне краткую выжимку?

— Разумеется. — быстро согласился собеседник, — В данной папке содержатся материалы внутреннего служебного расследования, проведенного в отношении генерал-лейтенанта ФСБ Аксенова Вадима Алексеевича. В ходе проведенных следственных мероприятий было выяснено и доказано следующее: Господин Аксенов, во время службы в федеральной службе безопасности допускал значительные нарушения закона, как то: организация преступных сообществ, наркоторговля, контрабанда, торговля оружием и людьми, то-есть, работорговля, сутенерство, рэкет, сотрудничество с террористическими группировками и бандформированиями, угрозы жизни и здоровью, шантаж, наемные убийства, покрывательство лиц, находящихся под следствием, неоднократное превышение служебных полномочий, а также попытка организации вооруженного государственного переворота.

— На-адо же. — протянул Аксенов, — Даже это раскопали.

— Даже это. — кивнул Виктор Сергеевич, — Ваш ход с теми молодыми людьми, которых вы называли Командой был очень неординарным. Вся эта супергеройская шумиха смогла затуманить взор целой стране. Браво.

— Давайте без ерничанья. Чего вы хотите?

— Прежде всего, сказать, что ты — наркоторговец и мразь. — не меняя тона, сообщил Виктор Сергеевич, — Позор для «органов». Редкостная падаль, которую я собственными руками удушил бы еще в давние времена. А кроме этого… Я оставлю дело здесь. И выйду. — собеседник посмотрел в глаза Аксенову, и не увидел там ничего, кроме усталости, — У вас пять минут, генерал.

Он поднялся с кресла и вышел, плотно закрыв за собой дверь и оставив Аксенова наедине с папкой, содержащей материалы, тянущие на пресловутые 10 лет расстрела. Виктор Сергеевич уселся в кресло слева от двери, достал из кармана айфон, засек пять минут и запустил Angry Birds.

Время шло, птицы верещали, из кабинета не доносилось ни шороха. Здание все также тонуло в тишине, прислушиваясь к тому, что происходило внутри него.

На единую секунду это напряженное молчание прервал раздавшийся из кабинета хлопок выстрела, но он тут же был жадно впитан стенами и остался никем не услышанным. Тихое здание надежно берегло свои секреты.

Виктор Сергеевич посмотрел на часы: четыре минуты и пятьдесят семь секунд.

26. Эпилог

В павильонах Останкино было шумно.

Повсюду бродили толпы приглашенных на съемки различных шоу, некоторые гонялись за звездами, пытаясь выпросить у них автограф. Основной контингент составляли бабушки и тетки «хорошо за сорок», производящие впечатление старожилов. Они уверенно ориентировались в запутанных коридорах, кочевали из студии в студию, а в перерывах между съемками обедали лапшой быстрого приготовления и салатами из супермаркета. В 14-й студии, где проходили съемки «Пусть говорят», за сценой, в отсеке для гостей, дожидаясь, пока их вызовут, сидела Команда.

Впятером. В полном составе.

Загримированные, надушенные и напомаженные, они никогда не выглядели лучше, чем сейчас. Кроме, Сыча, который из-за обилия бинтов и гипса напоминал мумию. Под потолком студии горели софиты и прожектора, отчего воздух разогрелся градусов до тридцати.

— Капе-е-ец. — протянул Жора, смахивая пот со лба.

— Что, неужели замерз? — Сыч не упустил случая подколоть ближнего.

— Ага, посинею скоро. Ты, вон, уже посинел. По-крайней мере, под глазами.

— Не смешно. — Сыч состроил оскорбленную мину, — Это боевые шрамы.

— Да какой тут смех?… Мы на твои зубы денег угрохали, как на новую квартиру.

— Зато я теперь могу медную проволоку перекусывать. — похоже, Сыч этим фактом гордился особенно сильно.

— Ну, тогда я за тебя спокоен. — подал голос Дубровский, — Без работы точно не останешься.

В студию впустили людей, звукорежиссеры и операторы проверяли оборудование, какая-то девушка раскладывала по местам листки с именами особо важных гостей. Повсюду царило деловитое оживление. Запись должна была начаться с минуты на минуту.

— Вон они — наши эксперты… — сказал Дубровский, увидев знакомые лица психологов, рассказывавших в прошлом выпуске программы о том, что Команда состоит из полных психов, — Как думаешь, они буду извиняться?

— Конечно. — кивнул Жора, — Заглаживать вину, и все такое. На них надавили так, что чуть не расплющили.

Воцарилась тишина. Анька о чем-то негромко переговаривалась с Салагой и, время от времени, хихикала.

— Тошно мне, друзья. — сказал внезапно Сыч, чем привлек к себе всё внимание.

— Почему это?… — Дубровский отвлекся от разглядывания присутствующих в зале особо важных персон.

— Ну, например, ты с накрашенной мордой выглядишь как пи. ор. И ты, Жора. А про Салагу вообще молчу, он у нас самый юный и сладенький. Что вообще с нами стало? Какого хрена из нас опять делают ярмарочных уродов? Как мы позволили этому случиться? Кто должен нести за это ответственность?

— Надо подготовить общественное мнение к тому, что… — попытался ответить Дубровский, но Сыч не стал его слушать:

— Да мне лично срать на общественное мнение. Вот честно. Ты слышал, что про нас будут фильм снимать? «Русские Мстители», прикинь. Я вижу это как-то так: ты у нас, Салага, как самый смазливый и правильный будешь Капитаном Америкой. Анька, как единственная женщина, Черной вдовой. Жора — насчет тебя пока не знаю, ты очень уж нетипичный персонаж. На Железного человека не тянешь ввиду необразованности, а на Тора — по внешности. Дубровский — Соколиный глаз. Который негров бил так, чтоб шкуру не портить, ага. И я. Невероятный Сыч. Зеленеющий при виде всего этого п. здеца. Потрясающе. Оденут нас в трико, напишут красивых фраз, добавят любовную линию… И те, кто посмотрят, будут думать — ва-ау, какие крутые парни, надо же. Единственные во всем мире реальные супергерои — русские. Очуметь… — Сыч сделал паузу, и продолжил, слегка приуныв, — Все будет красиво и эпично. И никто не узнает, что у меня и Жоры шкура вся дырявая от пуль, а мозги искорежены так, что психиатры пугаются. Что Дубровский слишком уж преуспел в пыточном деле для того, чтобы остаться нормальным, а я — зверею без ночных вылазок и адреналина. Что Салага — милый пай-мальчик, убивал людей пачками и сейчас не чувствует никаких угрызений совести. Что мы — никакие ни фига не герои, и не рыцари без страха и упрека, а самые, что ни есть психи и маньяки. Те эксперты были правы, и вы это сами знаете… И про нас — кино. И мы — герои. Супер-бл. дь-герои… — Сыч замолчал и тяжело вздохнул, — Не знаю, как вас, а меня тошнит от всего этого.

— Ты, наверное, хочешь что-то предложить? — спросила Анька, — Валяй, мы послушаем.

— Ну, для начала, уйти отсюда. И смыть косметику, чтобы не выглядеть гомиками.

— Отличная идея. — Анька полезна в сумку, — У меня есть влажные салфетки.

— Куда вы? — удивленно спросили Команду, когда те, выстроившись в колонну по одному, вышли из гостевой комнаты и направились к выходу из студии.