— Ага. Мы уже объявлены в федеральный розыск и заочно назначены врагами народа. Сегодня даже в «Пусть говорят» про нас сюжет будет. Вечером. Послушаем?…

— Обязательно…

Из «Соболя» вылез Салага:

— Всем привет, чего орем?

Сыч вкратце рассказал ему, что произошло. Салага поник:

— Ух ни фига себе мы попали.

— Уж попали, так попали. — согласно кивнул Дубровский.

— И что делать?… — Салага с надеждой посмотрел на друзей, ожидая, что у тех есть какой-нибудь козырь в рукаве или хитрый план, с помощью которого можно будет перевернуть ситуацию в свою пользу.

— Видно будет. Надо только с генералом поговорить. Уж он-то у нас живой, а это уже плюс.

Сыч отвел глаза:

— Ну… Иди… Поговори. Только не усердствуй, он нам целый нужен.

— Не беспокойся, я и сам все понимаю.

Когда за Дубровским закрылась дверь сарая, генералу стало плохо:

— Ты знаешь, кто я. — сказал он Гаврилову без лишних предисловий, когда подошел поближе и присел на корточки, — Ты знаешь, что я делаю с теми, от кого мне нужна информация. Так что сейчас я вытащу у тебя кляп изо рта, и ты мне всё-всё-всё расскажешь. Как крышевал негров, как организовывал для них зеленый коридор на границе. И чем тебе перешли дорогу фээсбэшники. — при упоминании ФСБ генерал аж дернулся, — О-о-о… Сдается мне, — улыбнулся Дубровский, как людоед из сказки, — Что наше сотрудничество будет оч-чень плодотворным.

Сыч сидел в машине и курил. Вообще, он бросил это дело уже давно, но сейчас, найдя в бардачке пачку Кэмела просто не смог удержаться. Он рассказал Дубрвоскому всё, кроме одной маленькой детали. В интервью Палыч обронил фразу, которая явно была предназначена Сычу. «Сейчас с родственниками похитителей работают наши психологи, особенно, с женой Сыча, которая не знала про его проблемы с психикой и прошлую жизнь».

«Наши психологи». Ага, знаем мы этих психологов. С бутылками из-под шампанского, и толстыми телефонными справочниками…

В сарае завопил генерал. К Сычу подошел Салага:

— Он его там не убьет?

— Не-ет. Он нам живым нужен. И по возможности целым.

Через десять минут двери сарая открылись, и оттуда вышел Дубровский, потиравший ушибленную кисть руки.

— Мужики! Бумага есть?

— Туалетная?

— Не, листы а4. Чистосердечное писать будем.

— Да ну! — удивился Сыч, — А ты ему разве пальцы не переломал?

— Не, обошелся без этих пошлостей. — осклабился Дубровский, — Так есть бумага, или нет?

— Откуда?… Бумаги нет, зато патронов — сколько хошь. — указал Сыч себе за спину, на кузов «Соболя».

— Хреново. Бумага нужна.

— Да толку-то с его признания? Он же от него откажется. Бумажка… — апатично сказал Сыч, выбрасывая бычок и закуривая еще одну сигарету.

— Он-то, может, и откажется, — возразил Дубровский, — Зато на эту бумажку обратят внимание другие люди, те, что компетентные. Они такую информацию без внимания точно не оставят.

— Что ж ты у него такое выпытал? — оживился Сыч, — Рассказывай.

— Не здесь и не сейчас. Надо всех собрать. И, блин, если бумаги нет, то надо хотя бы телефон с камерой.

— Ты ж знаешь, что мы телефоны не берем. Все они в Москве остались.

— Ну тогда купим. Возьмем какого-нибудь сраного китайца тысяч за пять, он нам и нужен-то на один раз — видео снять, да через какой-нибудь халявный вай-фай на ютуб выложить.

— А кто в город поедет?

— А вместе и поедем. Ток не в город, а в поселок, тут рядом. И не поедем, а пойдем пешочком. Нам машины светить нельзя. Где-нибудь разживемся гражданской одеждой, а то мы ж малыши-крутыши, в форме все…

— Ай, да брось. Неужели тут так мало москвичей-охотников, шастающих в камуфляже?

— Ну, твоя правда. Но гражданка все равно нужна.

— Ладно, с этим разобрались. А потом? Ну, когда купим-снимем и прочее? Какие у тебя вообще планы на будущее? Нам тут вечно торчать нельзя. Найдут и прижмут.

— Ну, пока что план прост — снять видео, прокричать на весь интернет, что мы не виноваты, дать генералу высказаться — и валить. Подальше. Хотя бы на то время, пока все устаканится…

— Ну что ж… — задумался Сыч, — Не самый плохой план. Валить — это всегда хорошо.

Тем же вечером в привокзальное кафе небольшого подмосковного поселка городского типа вошли три человека. Первый — парень лет двадцати, сразу же уселся за стол и, достав смартфон, начал что-то в нем искать. Второй хотел сделать заказ, и минут пять пытался получить от кассирши-узбечки ответ на вопрос: «Есть ли у вас что-нибудь комплексное?», а третий, сказав «Я покурить», тут же вышел на улицу.

— Извините! — подал голос парень, сидящий за столом. — Какой у вас пароль от вай-фай?

Кассирша назвала комбинацию цифр, и парень снова уткнулся в экран.

— Ну что? — спросил он, улыбаясь, у напарника, севшего рядом, — Есть у них что-нибудь комплексное?

— У них есть тупой персонал, не понимающий по-русски. Капец, как они вообще работают?

— С трудом… — Салага снова ушел в телефон.

— Что делаешь?

— Канал на ютубе создаю. Сейчас, 5 минут, и всё будет готово. Название TeamSuperheroMoscow подойдет?

— На твое усмотрение.

Установилось молчание, прерываемое сопением Салаги, изредка проклинавшего всех на свете китайцев, и, особенно, тех, кто делал этот смартфон. Дубровский сделал вторую попытку добиться желаемого от кассиров, и выбил-таки из них огромный сэндвич и колу.

— Четыреста рублей! — разорялся он, сев на место, — Я хренею с таких цен. За что?…

— Не знаю… — ответил невпопад Салага, мозг которого был занят другими делами, — Я в таких жраловках вообще не ем, ибо дорого и невкусно. Готово. Видео загружено, теги проставлены. Я его даже вконтакт скинул. В группу поклонников Команды.

— А что, и такая есть? — удивился Дубровский.

— А то. В ней даже что-то около четырёх тысяч человек.

— Ни фига себе! — Дубровский допил колу, поставил пустой стаканчик на стол, и хлопнул себя по коленям, — Я всё. Можем идти. А где Сыч?

21

Сыч поднялся по лестнице и позвонил в звонок. Открывать дверь своими ключами он почему-то не стал. Интересно, кто дома? Ай, да наплевать.

Щелкнули замки, и в двери показалось заплаканное лицо жены.

— Привет. — сказал блудный муж, и попытался улыбнуться, — Я так волновался…

— Уходи! — бросила ему в лицо жена, — Уходи, видеть тебя не могу!

— Э-эй! — Сычу как будто отвесили смачную пощечину, — В чём дело? Я пришел посмотреть, все ли в порядке с тобой, не сделали ли с тобой чего…

— Уходи, я сказала! — взвизгнула жена, — Я поверить не могу, что ты все это время мне врал! Врал! Всё, что ты рассказывал о себе — враньё! Если б я знала, что ты такой…

— Да какой я? — вспыхнул от обиды Сыч, — Вот он — я. Тот же, что и раньше! Твой муж. Да, с темным прошлым, но тут уж, что имеем!

— С темным прошлым? Коне-ечно! Мне Пал Палыч твой всё рассказал. Замдиректора твой, ага. А я-то верила… Уши развесила… Ду-ура, ой, дура…

Сыч стоял, опустив голову, и вздрагивал от летящих в него слов, как от попадания камней.

— Я пришел, потому что боялся, что они тебя… — но жена ничего не слушала, и продолжала:

— Дура тёмная… Ты ведь и женился на мне, потому что я ничего о прошлом твоем не знала, да? Боже, какая я дура… Он и фото мне показывал того, что ты и твои убийцы делали… Уходи! Мне страшно! Ты маньяк! — дверь захлопнулась у Сыча перед носом.

Он еще стоял, переваривая сказанное его женой, когда услышал позади себя вежливое покашливание.

Обернулся. Двое. Палыч и еще какой-то… В черном костюме.

Стоят, лица довольные. Поймали, стало быть…

— Ну привет. — улыбнулся ФСБ-шник, — Поехали. Машина подана.

22

В кадре за деревянным столом сидели три человека: посередине толстый мужик в грязном костюме, держащий руки под столом, а по бокам двое — справа полный парень в черной армейской кепке с нашивкой-шевроном, слева — худой человек с острыми чертами лица и проницательными глазами, под которыми пролегли тени. Позади висели белые простыни, видимо, для того чтобы ничем не выдать своё местонахождение.