Шмель пожал плечами от неопределённости и спросил:

— А ты знаешь о том, что до революции, в кабаках, когда подзывали полового, не всегда кричали: «Человек!» Это звание нужно было ещё заслужить у завсегдатаев заведения. Кстати. насчёт химической промышленности: Пётр Первый запрещал вымачивать в речках лыко, из которого крестьяне плели себе лапти и прочие лубяные изделия. Особенно это касалось малых водоёмов, в которых, после поступления сока деревьев, дохла вся рыба — напрочь.

— Да уж, — согласился Вова. — Тротила не надо, чтобы погубить всё живое.

— Ха! У нас на корабле против диверсантов использовались гранаты РПГ — 41, то есть ручные противотанковые гранаты 1941 года разработки. В малой речке, после её использования, может образоваться новый омут. При броске гранаты за борт корабля, который имел водоизмещение около семи тысяч тонн, тот трясся, как паралитик. А один знакомый мужик рассказывал, что давным-давно разжился для рыбалки «лимонкой» — оборонительной гранатой Ф — 1. Бока у неё дюже рифлёные. Не предупредив своих корешей, сидящих на берегу и готовящих похлёбку, он запустил гранату в омут, а сам залёг. Хорошо, что мужики сидели за бугорком. По словам мужика, осколки вылетали из воды со свистом, а извлечённая на берег рыба, ими была вся посечена…

Ворон скептически осмотрел обувь на ногах Шмеля и выдал своё мнение, относительно удобства последней:

— Для рыбалки, у тебя короткие резиновые сапоги.

— А какие они должны быть?

— До колена и выше…

— До колена и ниже впечатляет другое, — возразил Шмель. — А насчёт мерил, упирающихся в пах, в пруду столько рыбы — нет!

Плюнув на рыбалку, друзья вернулись к костру, возле которого попутчики уже продирали глаза. Всех разбудил едкий дым. Он стелился по земле, обволакивая каждого спящего по очереди. Ворча и плюясь, проклиная дым и все костры в мире, народ возвращался к нормальному состоянию.

Потягивая чай, товарищи обратили внимание на странную компанию. Со стороны речки в сторону лагеря направлялись три туриста, сгибаясь под тяжестью рюкзаков. Витя Терминатор с удивлением узнал в пришедших своих старых знакомых. После короткого представления вновь прибывших основной группе, выяснились некоторые черты их характера. Новые знакомые оказались один другого интереснее, если не сказать больше — забавнее. Судя по мужественным лицам и бронзовому загару, они повидали всякого, в своих сталкерских похождениях. Оказалось, что они, как и Терминатор, не первый год ищут лаз под стройкой. Кое-что уже удалось выяснить за эти годы, но не всё было гладко. Витёк заверил, что все подробности будут озвучены после.

Первый, из представленных — Лёша Диплодок. Вегетарианец и в возрасте, отсюда ассоциации с ископаемым травоядным ящером.

Чингачгук нагнулся к Коту и прошептал:

— Слышь, Вась, мне кажется — вегетарианцы должны плавать лучше всеядных.

— Это почему?

— Потому! Питаться одними опилками…

— А-а-а, — неизвестно чему обрадовался Кот. — В таком случае, у них и в туалете возникает большая проблема с избавлением излишеств из унитаза. Плавая, они не желают покидать нужник, даже под напором воды, разбавленной кислотой.

Крот, прислушиваясь к разговору друзей, ничего не понял, но на всякий случай посочувствовал:

— Вегетарианец. Тяжело, наверное, жить на одной растительной пище. Весь день жевать просто некогда, да и где взять столько денег на приобретение овощей, фруктов и орехов.

Ворон сплюнул и усмехнувшись, высказал Вите всё, что он о нём думал:

— Неужели ты думаешь, что для тебя друзья не порубят топором долбанный помидор?! К тому же, вегетарианцы бывают разные: полностью травоядные и умеренные, у которых в рационе присутствуют яйца, молоко и прочие продукты, не относящиеся к мясным. Первым всего тяжелей.

Вторым пришедшим был Гена Лектор. Как по секрету рассказал Терминатор, он дохлого задолбает своими нравоучительными разговорами.

— Вот! — смеясь, сказал Шмель Кроту. — Вот интеллект! А ты даже сам с собой поговорить не можешь!

— Почему? — обиделся Виктор.

— Потому что не о чем…

Народ отсмеялся и ему представили третьего, из пришедших.

— И наконец — Федя Мастодонт, — закончил представление Терминатор. — Старый и опытный. Предельно осторожный, он не раз выручал своих товарищей в сложных жизненных ситуациях.

После уточнения небольших подробностей, выяснилось, что стройка находится в значительном удалении от города и было принято решение вначале посетить близлежащие магазины, чтобы пополнить запасы на всех уровнях.

Кряхтя и охая, народ начал потихоньку собираться, перенося базу ближе к городу. Остановившись на новом месте, товарищи побросали рюкзаки в кучу, оставив их под присмотром Терминатора, который, к тому же, остался ещё и за кашевара, а сами отправились в город за покупками. Заодно, решили провести маленькую экскурсию.

Глава третья

Сувенирный бизнес и современный постмодернизм

В город товарищи пошли разномастной толпой, не обременяя себя фешенебельным видом. Ни смокингов, ни бабочек — они собирались демонстрировать потрёпанные, штопанные-перештопанные шмотки. Сев на пригородный автобус, сталкеры отправились в центр старого города, так как в новом, всё-равно, делать было нечего. Южный городок встретил теплом, которое, казалось, исходило от каждого дома. Все развлечения и рыночные точки в таких поселениях всегда сосредоточены в одном месте, не разбредаясь по большой территории. Первое, что увидели наши туристы, были сувенирные лавки. Осмотрев лотки с предлагаемым товаром, Лис не удержался от комментария, по поводу увиденного:

— Сувенирный бизнес не стоит на одном месте. Теперь, известная шкатулка «чёрт из табакерки» приобрела новые подлые черты. После того, как трясущаяся голова на дрожащей проволоке успокаивается, вместе с объектом насмешки, срабатывает таймер. Сувенирная голова: или взрывается полностью, или у неё изо-рта вылетает струя несмываемой оранжевой краски. Краситель применяется в банковских хранилищах, для предотвращения хищения наличности. Заодно и шельму метит.

— Ну, а турист-то тут при чём? — проворчал Жук. — По-твоему выходит, что он тоже шельма?

— Конечно! Где он в наше время столько бабла натырил, чтобы по заграницам мотаться?

— А при чём тут заграница?

— Ни при чём! — отмахнулся Лис от назойливого собеседника. — Сейчас более-менее дальняя поездка приравнивается к заграничной.

Пока эти двое препирались между собой, остальные рассматривали сувениры, щедро представленные на потребу иногородних. Ворону особенно понравилась матрёшка. Когда она раскрывались, то из неё, как черти из табакерки, высыпались другие — мал мала меньше. Но не это его порадовало — кто не видел классическое изделие русских мастеров. Правда, наши умельцы позаимствовали идею у своих японских коллег, но, это к делу не относится. Ворону понравилась нестандартная роспись, к которой обратился художник. Мастеру, видимо, до смерти надоели однообразные рожи, которые он, изо дня в день, наносил на деревяшки. В этом наборе — всё было нестандартно. Главная матрона, в красном платке, имела классическое лицо, с лёгкой улыбочкой. Ничего необычного в её облике не наблюдалось. Разве что связка ключей на большом кольце, как раз умещающегося в кулаке, издали смахивала на шипованный кастет, но вот остальные персонажи заставили зрителей улыбнуться. Вторая матрёшка излучала космическое спокойствие и, даже надменность, накрывшись звёздчато-полосатой шалью, очень похожей на флаг иностранного государства, а третья — излишнюю весёлость, как после хорошей попойки на свадьбе. Смысловые потуги во взгляде отсутствовали. В левой руке матрёшка держала стакан, а в правой, большую бутыль. Лиловая косынка, на ней, висела набекрень. Четвёртая тётенька имела очень радостную физиономию, весёлые косички и синяк под глазом. Платок отсутствовал. «Где-то я уже видел, эту рожу, — подумал Ворон. — Точно — кажется, это чей-то аватар в сети». У пятой матрёшки лицо выражало вселенскую грусть. Ипохондрия чувствовалась во всём, а вот у шестой фигуры, была откровенно уголовно-протокольная морда, с бычком «Беломор-Канала» в пасти. За спиной она прятала большой нож, что любезно продемонстрировал продавец. Вместо платка у неё на голове была надета кепка, надвинутая на глаза. Ну, у седьмого изделия, лицо было просто злое… Даже злобное — как у цепной собаки. И цепь на шее. Золотая. На ювелирном изделии висел массивный фетиш во всё пузо. Каждый палец новорусской матрёшки был украшен дорогим перстнем. Перстни сверкали всеми цветами радуги: синие, красные, зелёные — всё смешалось в одну кучу. Присутствовали и банальные бриллианты. Эта красочная феерия выгодно отличалась от чёрного фона, которым служил женский пиджак. Есть что охранять! На голове у неё, почему-то, была повязана красная пролетарская косынка. Восьмая матрёшка олицетворяла собой ужас в чистом виде, который свалился на хрупкую деревянную пустышку. Раскрытые, до полной орбиты, глаза, не внушали оптимизма на ближайшее будущее, делая современную действительность беспросветной мглой. Платочек на ней был траурный, то есть — чёрный. Самая маленькая деревянная фигурка являлась откровенным покемоном, в том виде, значение которого, придают этой форме молодёжной культуры. Острые акульи зубы, обнажённые в страшном оскале и прочие прелести подобных изображений — всё это было нанесено на заготовку старательно и с любовью. Даже красный платочек в белый горошек, с трогательно-романтическим узелком под подбородком. Данный набор, по словам продавца, шёл на «Ура!»