— Вы не это ищете?!
Бегемот недовольно сплюнул и проворчал себе под нос:
— Мы от этого еле избавились…
Грязно-жёлтая кабинка, покрытая пятнами ржавчины, выглядела так, словно действительно, только что прошла сквозь плотные слои атмосферы. Разве что не дымилась… За неё, эту иллюзию выполнял небольшой костерок, который разжёг Проводник. Зачем он ему понадобился, ещё только предстояло выяснить. Стеклянной кабины, на люльке, не было изначально, а деду казалось, что она сгорела в атмосфере. Отсутствие крыльев смущало ещё больше, но, он успокаивал себя тем, что это не самолёт, а ракета… На немые вопросы Проводника и отчаянную жестикуляцию, выраженную в указании на аппарат обоими руками, Ворон неопределённо пожал плечами, доказывая свою полную непричастность к происшедшему. Пока они, на пару с Вовой, выясняли этот вопрос, Терминатор с Мастодонтом пошли знакомиться с прейскурантом цен на услуги и товары, доступные на сегодняшний день. Остальные присели у костра. Многие успели соскучиться по этому немудрёному атрибуту быта сталкеров и прочих туристов. В списке товаров, макарон не было, зато Ворон успешно вешал деду на уши лапшу, насчёт свалившегося на него счастья. Он ему доказал, что это потерянный спасательный модуль с бомбардировщика дальней авиации. Искать его не будут, так как до смерти боятся зоны отчуждения. Поэтому, почти готовая беседка Проводнику досталась на халяву. Дед успокоился и даже отбросил лопату в сторону, справедливо рассудив, что ещё успеет выкопать беседку. К тому же, на неё ещё предстояло сделать крышу… Лектор понял, что беседки не будет никогда, зато памятник безрассудству, навсегда останется торчать посередине двора.
Ворон с Проводником проследовали в дом ворошить ассортимент продуктов, а Шмель заглянул в полуоткрытый сарай. Он ему напомнил химлабораторию. Современный алхимик не искал философский камень — он его давно нашёл. Если быть точнее, то уже давно осознал, где «собака зарыта». Нашли камень задолго до рождения деда, а он просто усиленно эксплуатировал золотоносную жилу. На производственном оборудовании дед не экономил с самого начала. Самогонный аппарат гордо возвышался посередине помещения, и по сложности изготовления, выглядел не хуже вимана. Многочисленное количество трубок и змеевиков способно было поразить любого академика. Несусветное количество манометров и всевозможных датчиков, контролирующих процесс перегонки, у Шмеля вызвало подозрение в том, что большинство из них чистой воды бутафория, призванная произвести неизгладимое впечатление и не более того. Но, тем не менее, все стрелки занимали своё место и дрожали, говоря о том, что химический процесс идёт волнообразными скачками, а значит — вся аппаратура задействована. Пока Шмель об этом размышлял, первач ядовитым паром курился внутри охладителя, оседая на его стенках и вонючим ручейком стекал в стеклянную банку, заботливо подставленную дедом под краник. Вливаясь уже полноводной рекой в суровую действительность бытия аборигенов, самогон промывал мозги не хуже политинформации, вымывая одни нездоровые мысли и заливая освободившееся место другими. Горилка… Здесь её любили, ждали, встречали, с распростёртыми объятиями и… уничтожали. Затем, с распростёртыми объятиями, приставали друг к другу, признаваясь в любви и разве что, только иногда усомняясь в уважении со стороны собутыльника.
Повсюду на полках стояла стеклянная посуда разнообразных форм и расцветок: длинная и короткая, пузатая и тощая, как сосиска; огромная и маленькая, стандартная и не очень. Прозрачная, зелёная, жёлтая и коричневая стеклотара была залита всевозможными ингредиентами, столь необходимыми в деле ответственного винодела. Сыпучие компоненты нашли себе место в простых стеклянных банках. Где не хватило крышек, их заменил целлофановый пакет, перевязанный по горловине суровой ниткой. Ёмкости с компонентами, пользующимися повышенным спросом, оказались просто-напросто накрыты обыкновенной фанеркой. На стенах сарая Проводник развесил пучки всевозможных трав, которые служили его делу по разному, в зависимости от природных качеств самого растения. Некоторые играли роль растительных красителей, другие выполняли функции ароматизаторов. И никакой химии. Никаких консервантов. Впрочем, этиловый спирт сам является превосходным хранителем, служа защитой от вредоносных бактерий. Надёжно консервирует лабораторных лягушек, служащих в качестве наглядного пособия в школьных кабинетах биологии. Спирт предохраняет их от разложения, а лягушки, своим видом, разлагают неокрепшие мозги, делая человека циничным ещё на первых шагах во взрослую жизнь. Шмель вспомнил старый фильм, где два немецко-фашистских завоевателя просят лягушку поделиться с ними спиртом и брезгливо поморщился. Оценив рабочий потенциал сарая, он сделал правильный вывод: «Настоящая алхимическая лаборатория!»
На пороге появились Ворон с Проводником, а за ними следом увязался Диплодок. Мастодонту, внутри сарая, места не хватило и он сиротливо топтался с ноги на ногу в дверях, загораживая дневной свет, позволяющий экономить электрический. Экономя электроэнергию, экономишь топливо для электрогенератора, которое всегда в дефиците. Исходя из этих мотивов, Проводник рявкнул:
— Пошёл вон из дверей — и так ни хрена не видно!
Ворон взял со стола штоф первача. Немного постояв в раздумье, он поставил посуду квадратного сечения на место и взял простую круглую бутылку. Совершая круговые движения рукой, Вова раскрутил её до нескольких десятков оборотов в минуту. Внутри, по центру бутылки, появилась воронка. Она крутилась в строгом соответствии с законами физики и выглядела, как настоящий смерч. Поднимаясь от самого дна, воронка, плавно извиваясь всем телом, стремилась к поверхности.
— Вот он — «зелёный змий», — усмехнулся Шмель, наблюдая за самогоноворотом.
— Качественный, — произнёс Ворон, удовлетворённо качая головой.
В дальнем углу, методом электролиза, Проводник подделывал горилку под виски. Медная шина, опущенная в уже согнанный первач, находилась под напряжением и вся покрылась мелкими пузырьками. Окрашивание самогона в красный цвет только началось и результат пока не дал о себе знать.
— Зачем такие сложности? — удивился Диплодок.
— Затем, — пояснил Шмель. — В Америке виски гонят в самогонных аппаратах, полностью изготовленных из меди. Некий мужик рассказывал, как он попал на маленькую экскурсию на один из таких заводиков. Походив-побродив по его цехам, мужик наслушался всякого и когда хозяин посетовал на быстрый износ медного оборудования, посетитель задал вполне резонный вопрос: «А на хрена такие сложности? Разве нельзя чаны и прочие змеевики сделать из долговечной нержавеющей стали?» На это, хозяин ему заявил, что именно медь даёт тот знаменитый красный цвет. Нарушать традиции, означает, не только в корне менять технологию, но и лишиться расцветки самого пойла.
Рядом стояла вместительная стеклянная ёмкость, в которой, примерно таким же методом, Проводник обогащал горилку серебром. Большая столовая ложка, служащая серебряным электродом, давным-давно почернела, от бесконечных электролитических процессов. Шмель только подивился оборотистости винодела. Такой размах присущ, либо трудолюбивому человеку, либо тому, которому решительно делать нечего. Парадокс…
Чуть поодаль Дед проводил опыты с низкоэнергетическими ядерными реакциями. Решив, что двум смертям не бывать, а радиационный фон в этих местах и так повышенный, он без колебаний включил опыты в производственный план. Пока получалось плохо. Из имеющегося у Проводника профессионального журнала, на отвлечённые темы, ему не совсем ясен был исходный материал. Источник утверждал, что нужен металл в порошке, но дед достал где-то цельный кусок палладия. Самогон был плохим заменителем тяжёлой воде и оставалось только радоваться тому, что не идёт распад, какого-нибудь, синтезированного бериллия на две альфа частицы, пусть и без наличия гамма радиации. Деду-то уже по-фигу, а вот сталкерам как-то неуютно…
На столе, стоящем у правой стены, Проводник работал с твёрдыми ингредиентами, требующими, для их использовании в самогоноварении, своего помола. Для этих целей алхимику служили ступка с пестиком. Ступку Проводнику изготовил неизвестный мастер из твёрдого кварцита, а вот пестик… Пестиком, на удивление окружающих, служил обычный берёзовый черенок от лопаты, измождённый на конце, как мочало. Он был свидетелем того, что мастер, в своё время, устал, чтобы ещё заниматься какими-то палками… Положив все силы на изготовление ступки, он пил прямо из изделия, заодно его и обмывая. Пестик мастеру был до фонаря. Фонарь, после пьяного дебоша, остался у каменотёса под глазом, а Проводник остался без пестика.