Просто девятнадцатилетний Иван Фролов стал гораздо более сдержанным в выражении своих чувств человеком. Он как бы повзрослел, заматерел, его близкие товарищи, а многие из них были гораздо старше его по возрасту, часто воспринимали его, девятнадцати летнего парня, как человека, умудренного жизненным опытом, с которым можно посоветоваться по любым жизненным вопросам. Семен Лукашевич воспринимал его, как своего старшего сына, но в тоже время он не стеснялся с ним беседовать на темы, которые могли интересовать людей в более пожилом возрасте или стариков. Да и внешне Иван Фролов выглядел сейчас не девятнадцатилетним юношей, а вполне взрослым тридцатилетним мужиком!

Фролов стоял, держал в руке травинку, и как бы ею поигрывал пальцами руки, он внимательно наблюдал за действиями этой настырной вражеской разведгруппы. Сейчас он снова сменила направление своего следования, снова сменила позицию. Еще какой-то десяток шагов, и эта четверка появится прямо перед позицией, которую сейчас занимал мрачноватый сержант со своей пятеркой красноармейцев. Иван решительно травинку сунул в рот, в руки взял немецкий карабин с четырехкратным снайперским прицелом.

Теперь в прицел он хорошо видел лицо сержанта, видел, как судорожно сокращались его лицевые мускулы. Видимо, в этот момент сержант беззвучно матерился, умоляя всех богов, чтобы эти проклятые немцы не заметили бы его группы, не перестреляли бы их всех на глазах их же товарищей! Иван попытался мысленно внушить этому сержанту спокойствие, не спешить со вступлением в бой, а выбрать удачный момент и по группе диверсантов нанести огневой удар из всего своего оружия.

Так и не разобравшись, удалось ли ему внушить сержанту спокойствие или нет, Фролов принялся через прицел снайперской винтовки разыскивать вражеский разведчиков. Ему повезло первым, в прицел его снайперской винтовки попал лидер группы немецких разведчиков, тому оставалось только пройти только через кустарник, и он тогда бы появился бы прямо перед огневой позицией красноармейцев! Иван поинтересовался, мысленно обращаясь к Диме:

— Дима, ты готов открыть огонь по противнику?

— Так точно, командир! Держу на прицеле трех фрицев!

— Хорошо! После моего выстрела, можешь и ты стрелять!

Лидер вражеских разведчиков собрался сделать еще одну перебежку до следующего куста, как негромкий хлопок винтовочного выстрела его остановил. Удивленный этим выстрелом, немец выпрямился во весь свой немалый рост, словно он собрался с его высоты найти этого нарушителя лесной тишины, его наказать, но в этот момент он лицом с красной точкой во лбу неожиданно вдруг рухнул в придорожную траву. Трое других немца так и не отреагировали на этой слабый по звуку выстрел из немецкого карабина Маузер 98к, они, уже действуя больше по инерции, придерживаясь лесной тени, продолжали двигаться к кустарнику, за которым открывалась панорама огневой позиции сержанта и пяти красноармейцев.

Три выстрела, последовавшие один за другим, покончили с этой группой разведчиков, они также покончили и с лесной тишиной. Последовали две коротенькие очереди «шмайсера», каждая в два патрона, еще два немецких диверсанта свалились мертвыми телами прямо на обочину лесной дороги. Последовал пятый, очередной винтовочный выстрел, снайпер немецкой диверсионной группы решил отреагировать на выстрелы неизвестного пока противника. Он попытался перебежать дорогу, так как, по его мнению, с другой стороны дороги было бы лучше видна позиция вражеского снайпера, но споткнулся на ее середине, выронил из рук свою снайперскую винтовку и, широко раскинув руки, он носом как-то деревянно ткнулся в тележную колею этой лесной дороги. Остальные немецкие диверсанты тут же растворились в лесных зарослях.

Пока Иван Фролов перезаряжал свою снайперскую винтовку, Дима Лукашевич длинной автоматной очередью обстрелял минометный расчет 50 мм ротного миномета. С первыми же выстрелами два диверсанта бросились к грузовикам, сняли с него свой миномет, чтобы его попытаться установить посередине этой дороги. Дмитрию удалось убить командира этого расчета, ранить в ногу заряжающего. Первый громкий стон этого раненого немца разнесся над полем боя. А Дима в этот момент уже обстреливал подозрительный кустарник, после обстрела из кустарника выпал еще один снайпер. Этот немец упал на четвереньках и быстро пополз, перебирая коленями, чтобы спрятаться в ближайшем кустарнике.

Перезарядив снайперскую винтовку, Иван снова прильнул к ее прицелу, он принялся внимательно, одно за другим осматривать густую лесную растительность и кустарники вдоль дороги, которыми немецкие диверсанты могли бы воспользоваться в качестве укрытий для ведения огня по своему противнику. Но уже через некоторое время Фролов убедился в том, что все эти места оказались безлюдными, там никого не было. Иван про себя чертыхнулся, опять все стало походить на то, что эти чертовы немецкие диверсанты не желают воевать с регулярными подразделениями противника, им подавай возможность нанести скрытые и внезапные удары по своему противнику.

Немецкие части специального назначения привыкли работать по принципу, нанес удар по врагу в его слабое место, нанести ему кое-какой урон в живой силе и в боевой технике, а после этого они должны были бежать, скрываться, не подставлять себя под удар более сильного противника! Но этот постулат хорошо работал именно тогда, когда имеешь дело с противником, который является регулярным подразделением противника, а ты имеешь над ним численное преимущество. Но в данном случае противник этих немецких диверсантов не отвечал требованиям этого постулата!

Как бы отвечая на этот вопрос Фролова, примерно в четырехстах метрах от него мощной волной зашевелилась трава. Это, примерно, десять спецназовцев капитана Леопольда Картинга пошли в атаку на позиции своего врага.

Иван Фролов отложил в сторону снайперскую винтовку, взял в ручки ручной пулемет МГ34. Тот ласково своим прикладом прильнул к его плечу, правым большим пальцем Иван отжал кнопку предохранителя и перевел его в положение «открытие огня». Также правой рукой он перевел в крайнее нижнее положение переводчик автоматического ведения огня, потянул на себя рукоятку заряжания и тут же ее отпустил. Все было готово к открытию огня, оставалось только дождаться момента, когда немецкие диверсанты поднимутся на ноги, чтобы рвануть на него в атаку.

— Товарищ командир, — послышался голос Димы в мысленном диапазоне, — возможно мне это показалось, но к немцам подошло подкрепление. Это подкрепление будет нас атаковать с левого фланга. Если вы не возражаете, то я на всякий случай сейчас поменяю свою позицию, на вас оставлю диверсантов, а сам займусь этим подкреплением, словом, я перехожу на левый фланг.

— Я не против! — Односложно ответил Иван. — Но ты, Дима, не очень-то увлекайся ведением огня с одного и того же места. У немцев для этого имеется еще один ротный миномет. Поэтому прошу тебя, чаще менять свою огневую позицию!

— Сынок, ты уж там осторожней! Не очень-то открывайся перед этими фрицами! — Откуда-то издалека донесся голос старшего Лукашевича!

Фролов решил не вмешиваться в разговор сына и отца, чтобы еще раз им напомнить, что сейчас идет настоящий бой, что нельзя время тратить на семейные переговоры. В этот момент в центре десятка немцев поднялась на ноги и пошла в атаку. МГ34 басовито прогудел в его руках, короткой очередью в пять патрон, в сторону поднимающихся на ноги фрицев. Ивана всего передернуло, когда он увидел, что голова одного из немцев бегущего в камуфляже лопнула, словно арбуз, облаком красного сока, от прямого попадания пулеметной пули. Переведя ствол пулемета чуть в сторону по направлению группы в три диверсанта, Иван Фролов снова выжал курок пулемета, снова басовито прогудел МГ34. Но на этот раз это была напрасная трата пулеметных патронов! Тройка немецких диверсанток за секунду до открытия огня, видимо, почувствовала, что она сейчас находится в зоне работы вражеского пулеметчика. Все трое одновременно мгновенно разбежались в разные стороны!