— Юля, я никогда не был твоим. И то что ты всегда оказываешься рядом — это только твоя заслуга. Я тебя только принимаю как должное, так как ты мне это позволяешь. Я никогда не любил тебя, и не полюблю.

— Нет! Это не правда! Ты меня любишь! И только меня!

— Я тебя не люблю. Пожалуйста, давай прекратим все это.

— Нет! Ты еще пожалеешь! — Юля вскочила с кресла, — Ты все равно будешь только моим. Чего бы мне это не стоило.

Юля выскочила из кабинета, оставив меня с неприятным осадком в душе. Похоже, девушка тронулась умом. Я всегда замечал, что она с какой-то паранойей относиться ко мне, но ее последние слова звучали жутко. Надеюсь, что это только пустые угрозы.

В обед я поехал к Дине в больницу. Василий Иванович боится ее отпускать домой, говорит, что если у нее начнется приступ, то решающей будет каждая секунда. Я уже не знал, как разнообразить досуг Дины, чтобы она сильно не скучала. Даже привез ей ноутбук и попросил помочь мне с одним из проектов. У нее так глаза загорелись, как будто я ей вагон клубничного мороженного пригнал.

Подходя к палате, услышал ругань. Похоже, что сегодня что-то с биомагнитным излучением — все ругаются. Зайдя в палату увидел картину — Дина стоит спиной к окну, рядом с кроватью мед. сестра Раиса, в руке которой шприц.

— Чего буяним? — спросил я.

— Дина не дает мне сделать ей укол, — раздраженно махнула в сторону Дины мед. сестра.

Я перевел взгляд на Дину.

— Не нужно мне ничего делать, — сиплым голосом возразила она, неуклюже стирая со щек слезы.

— Раиса, дайте нам пять минут.

Мед. сестра кивнула и вышла из палаты.

Я сел на кровати и похлопал рядом с собой. Дина покорно селя рядом, сложив руки на коленях.

— Ну что такое? — ласково спросил я.

— Я не могу больше терпеть эти дурацкие уколы, — она подняла на меня взгляд, и я не удержавшись, вытер ее щеки от слез большими пальцами.

— Эти уколы помогают тебе выздороветь.

— Я понимаю, но больше не могу терпеть эту боль. Ты посмотри на мои руки, — она задрала рукава, показывая мне вены, — как у наркомана уже.

На венах действительно были жуткие синяки разных цветов — от фиолетового до желтого.

— А попа? Показать тебе мою задницу?

— Мне бы очень хотелось посмотреть, но не сейчас, — я еле сдерживался, чтобы не улыбнуться.

— Ну и правильно что не хочешь, — Дина опять начала плакать, — моя задница уже как решето. Ни одного живого места.

Я все-таки расплылся в улыбке и крепко взяв ее за талию усадил к себе на колени.

— Ну не плач, — укачивая Дину как ребенка, я поцеловал ее в макушку, — нужно еще немного потерпеть.

— Не могу, не могу, — только и шептала девушка. — Я устала от этой постоянной боли. Я хочу уехать отсюда.

— Пока рано, Василий Иванович не разрешает.

— Тогда я сбегу, — решительно сказала она, поднимая голову и чуть не выбив мне зубы.

— Куда? — усмехнулся я.

— Какая разница? — на полном серьезе сказала она. — Подальше отсюда.

— Ладно, я тебе обещаю, что прямо сейчас пойду поговорить с Василием Ивановичем. Но сегодняшние процедуры нужно закончить. Договорились? — разговариваю как с дочкой.

Дина кивнула, и я ее пересадил на кровать. Выйдя из палаты подозвал мед. сестру и извинился за поведение Дины.

Василия Ивановича мне удалось уговорить забрать Дину домой, под свою опеку и при условии, что с ней кто-то все время будет находиться рядом. Хотя ему это явно и не хотелось. Но после того как я ему рассказал как ей тяжело, он сдался.

Зайдя в палату, я обнаружил Дину лежащей на животе и с грелкой на попе. Сев на корточки рядом с ее лицом, я провел пальцем по ее щеке, убирая оставшуюся влагу. Дина с трудом открыла глаза и с такой мукой посмотрела на меня, что мне захотелось забрать ее боль себе.

— У меня хорошая новость, — наигранно веселым голосом сказал я. — Василий Иванович сдался, сегодня я тебя заберу.

Дина распахнула глаза шире и даже подскочила, но тут же поморщилась и схватилась за попу прижимая грелку.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

— Но тебе придется жить у нас дома.

— Зачем? — с непониманием уставилась на меня Дина.

— Потому что ты должна быть под наблюдением 24 часа в сутки.

Дина задумалась и начала кусать нижнюю губу.

— А что скажет Елена Алексеевна?

— Ничего она не скажет. Я тебе уже говорил, что она будет только рада.

— Да, но это было до того момента как все считали меня здоровой. А теперь…

— Так, перестань, ты же не инвалид.

— Я не знаю. Мне кажется, это как-то не правильно.

— Давай я тогда женюсь на тебе.

Дина как-то истерично рассмеялась на мои слова:

— Боюсь, что я теперь невыгодная невеста.

— Ох, да… похоже я поторопился с предложением, — рассмеялся я. — Но это же брак по расчету — мне нужно чтобы ты была рядом, и чтобы я не чувствовал себя виноватым за то что с тобой произошло, а ты будешь пользоваться всем что я предлагаю.

Дина опять рассмеялась, и протянув руку дотронулась до моих губ.

— Как мне уже хочется воспользоваться тобой. Ты даже не представляешь, — тихо сказала Дина.

У меня по телу пробежала сладкая дрожь. Да, я бы не сопротивлялся.

Вернувшись на работу, я пытался поскорее закончить дела, чтобы вовремя забрать Дину из больницы. Позвонил маме и предупредил о том, что Дина поживет у нас.

Не удержавшись, еще взял несколько листков:

«До встречи с тобой я не знала, что такое счастье».

«Все проходит, и это пройдет. Сейчас ты, вероятнее всего не знаешь, но ты справишься».

Я как вор доставал из-под стола эти записки. Мне казалось, что я подслушиваю чужую беседу, но ничего не мог с собой поделать. Будто через эти надписи я узнаю душу Дины чуточку больше. И чем больше я ее узнавал, тем больше она меня удивляла — с хорошей стороны. И только сейчас я понял насколько сильно она любит Дашку, похоже, даже больше чем меня.

«Иногда вовремя сделанные шаги, меняют походку всей жизни».

«Не ищи никогда, никому, никаких оправданий. Если человек так поступил, значит, он так хотел».

Найдя в себе силы и оторвавшись от коробки с сюрпризами, я закончил работу и поехал забирать Дину из больницы.

Она была в приподнятом возбужденном настроении и только не пританцовывала чтобы показать, как она счастлива сбежать отсюда.

Василий Иванович выдал мне огромный список лекарств и ограничений и с большим неудовольствием отпустил нас.

Перед тем как ехать домой, мы заехали к Дине на квартиру, чтобы она взяла вещи на первое время. Девушка предприняла еще несколько попыток уговорить меня оставить ее дома, но я, естественно, был непреклонен.

Приехав к нам, Дашка тут же оккупировала Дину и не отходила от нее до глубокой ночи. Дина не переставала улыбаться, и мама тоже. Похоже, в наш дом наконец-то заглянуло счастье.

Я проводил Дину до ее комнаты и целомудренно поцеловал на ночь. Надо было видеть выражение ее лица, когда она поняла, что я не собираюсь ночевать с ней в одной комнате. Как бы мне не хотелось остаться, но я понимал, что она еще слишком слаба для моей страсти.

Уснуть мне удалось практически сразу. И такой чудесный сон приснился, что меня целует Дина, а все тело налилось от возбуждения. Да уж, воздержание мне не идет на пользу. Я даже застонал от удовольствия, но меленькая ручка зажала мне рот и тут я понял, что это совсем не сон. Сверху на мне сидела Дина и покрывала меня поцелуями.

— Можешь опять закрыть глаза и представлять себе кого-нибудь, если я тебя не возбуждаю. Но я слишком долго этого ждала, чтобы упустить такой момент, — шептала мне на ухо Дина, нежно покусывая мочку уха. От ее ласк у меня в мозгу взорвались миллионы искр.

— Дурочка, — прохрипел я, крепко-крепко прижимая к себе девушку, — я посчитал, что мой напор будет слишком сильным для твоего ослабшего тела.

— Тогда чтобы тебя не терзала совесть, притворись, что ты спишь, а все остальное я сделаю сама.