Я сжал челюсти чтобы не сказать грубость:

— Сделай как умеешь. Я потом все исправлю.

Я доехал до больницы за 7 минут, влетев в приемную побежал сразу к Василию Ивановичу.

— Шустер. Я сейчас допишу и пойдем.

Я переминался с ноги на ногу, мне до боли в пятках хотелось побежать в палату и увидеть Дину своими глазами чтобы убедиться, что она живая.

— Снимай пальто и одевай халат с бахилами.

Я послушно переоделся. И как в тумане побрел по коридору за Василием Ивановичем.

В палате Дина была одна, лежала на спине на койке и казалась такой хрупкой. Окна зашторены, но через желтые занавески все равно проникало солнце. На внутренней стороне руки у Дины был катетер, к которому подсоединена капельница.

— Можешь посидеть здесь, — Василий Иванович указал на кресло рядом с кроватью, — если придет в себя и что-то пойдет не так — жмешь на красную кнопку.

Василий Иванович указал на кнопку над кроватью, и я кивнул. После того как врач вышел из палаты я сел поближе к Дине. Бледная, темные круги под глазами, даже губы бескровные. У меня защемило сердце:

— Бедная моя девочка, возвращайся, я тебя здесь жду.

Не знаю сколько я просидел в таком положении, пришла медсестра и отключила капельницу, проверила датчики и удалилась. А я, сидя в кресле, немного задремал.

ГЛАВА 23

Мне снился удивительный сон, как будто мое тело стало невесомым, а может совсем растворилось, и я летала. Как я люблю летать во сне! Давно мне не снились такие сны. Я летала над местами, где провела детство. Сколько лет я здесь не была? Душу наполняла радость и легкость. Как же хорошо!

Теперь подо мной был дом мамы — и мне кажется я даже разглядела во дворе Соньку, играющую с Аней. Девочки мои, я вас люблю! Т я так рада, что у вас все хорошо.

Затем мне снились места, где мы были с Владом. Я надолго зависла над океаном на пляже в городке Фамара, где мы были с ним в последний раз. Там я прощалась с морем, уже тогда зная о своей болезни и понимая, что больше не увижу это великолепие.

Теперь опять вернулась в места, где я училась и жила долгое время. Как много деталей я забыла! Или просто не хотела вспоминать. Работа с Владом, боль вначале отношений и при расставании.

Теперь подомной внизу стоял дом Жени. И в этот момент меня охватила всепоглощающая печаль. Как там моя Даша? Как же хочется заглянуть хотя бы в окно, и посмотреть, чем она занимается. И Женя — что он сейчас делает? Я чуть-чуть спустилась ниже, пытаясь разглядеть обитателей дома. И тут меня пронзила такая жуткая боль от пяток до мозгов, что все залилось ярко красным светом. И опять темнота. Успокаивающая, качающая на своих волнах. Так закончились мои полеты.

Я находилась на грани сознания и забытья, но глаза открыть не могла. Было ощущение, что я мумия, замуфицированная вживую — тело умерло, а мозг живет. И только это ужасное «пик-пик-пик» не давало мне покоя и голоса, не понятно о чем переговаривающиеся.

Сознание вернулось неожиданно. Вокруг тишина, ни пикающих звуков, ни голосов, ни шороха. Где это я? Может уже в гробу? Я инстинктивно сделала вздох. Нет, воздух есть, значит не закопали. Попыталась открыть глаза, но их как будто заклеили скотчем и перед этим насыпали песка. Вот извращенцы, кто додумался? С трудом все-таки слегка разлепила веки, но все расплывалось перед глазами, моргнув попыталась сфокусировать взгляд. И сразу поняла где я. В этой палате я провела долгие часы и знаю каждую трещинку на потолке, каждую облупку на стенах. Захотелось застонать, но в горле пустыня. Я слегка склонила голову набок — на столике должен стоять стакан с водой — и не ошиблась. Да, мои медсестры не изменяют своим привычкам. Пошевелив пальцами на руках и поняв, что я не парализована, попыталась дотянуться до стакана. Но тут тень встала с кресла, и приподняв меня, помогла влить мне в горло несколько спасительных глотков. Я захотела поблагодарить свою медсестру, и чтобы понять кто сегодня со мной сидит — Рая или Света — подняла взгляд на лицо моей помощницы.

Но это были не мои медсестры, несколько раз моргнув я окончательно поняла кто это.

— Что ты тут делаешь? — захотелось крикнуть мне, но получился еле внятный хриплый шепот.

— Жду, когда ты очнешься, — спокойно ответил Женя.

— Уходи, я не хочу, чтобы ты меня видел такой.

Мне было так больно, все эмоции нахлынули с новой силой. Я хотела, чтобы он ушел, а еще больше хотела, чтобы он прижал меня к себе и не отпускал. Что было сил я перевернулась на другой бок спиной к нему.

— Уходи, — умоляюще прошептала я, замерев в ожидании, когда захлопнется дверь.

Но Женя вместо этого лег сзади, обнял меня и наклонился к самому уху:

— Нет. Теперь я никуда не уйду. Один раз ты меня прогнала, больше тебе это не удастся.

— Так будет лучше для тебя.

— Давай я сам решу, что будет лучше для меня. Я сам могу принимать решение.

Я уже не могла сдерживаться, слезы закрапали на подушку. Ну вот, не надо было пить воду, сейчас она вся выйдет не по назначению.

— Я так за тебя переживал. Прости меня, это все из-за меня, — шептал мне на ухо Женя и мое истерзанное тело начало оживать. Вот уже мурашки вернулись с чемоданами.

Я с трудом перевернулась чтобы оказаться к нему лицом.

— Надо было сказать тебе все. Я хотела, но не смогла. — Призналась я и уткнулась носом ему в шею с удовольствием вдыхая его аромат. Как же я соскучилась!

— Ты отдохни. Я пойду позову медсестру, чтобы она все проверила.

Мне не хотелось отпускать Женю, как будто он моя связь с этим миром и если он уйдет, то я растворюсь, но спорить не стала.

Через 5 минут вернулась цела делегация, но я уже уплывала в сон, и не слышала о чем они говорят.

В следующий раз я проснулась от желания сходить по маленькому. В палате царил полумрак, наверное, уже была ночь. Я попыталась сесть в кровати, но мощнейшее головокружение уложило меня обратно. Усмирив тошноту, я дрожащей рукой нажала на красную кнопку и тут же прискакала мед. сестра.

— Диночка, что такое? — забеспокоилась Света.

— В туалет хочу, а встать не могу, — прошептала я.

— Давай уточку принесу.

— О нет, Света, только не утку. Помоги мне, пожалуйста, дойти до туалета.

Света заколебалась, но потом уверенно произнесла:

— Нет, милая, сейчас принесу утку. Тебе пока нельзя ставать.

Я застонала и еле пережила эту унизительную процедуру.

— Вот и все! — радостно выкликнула мед. сестра, — а ты переживала.

Еще бы! Я еле выдавила из себя, вдруг засмущавшуюся посторонних, влагу.

Утром я чувствовала себя значительно лучше, тем более что первым кого я увидела был Женя. Я ему улыбнулась и потянула руки, мне хотелось почувствовать его тепло и убедиться, что это не сон. И он с готовностью лег рядом со мной.

— От меня, наверное, ужасно пахнет.

— Ну что ты. Сейчас попрыскаем тебя освежителем, и станет значительно лучше, — улыбнулся Женя.

Я надула губы:

— Ну мог бы и соврать, что я всегда пахну превосходно.

Женя засмеялся и в этот момент к нам в палату вкатили завтрак. В желудке одобрительно заурчало.

— О, я вижу моя помощь не нужна, — улыбнулась Рая. — Евгений Александрович, думаю вы разберетесь что тут к чему.

И мед. сестра оставила нас наедине.

Женя понюхал тарелку с овсяной кашей и поморщился:

— Да… не ресторан конечно. Попробуешь?

Я улыбнулась, беря из его рук тарелку и положив в рот первую ложку вязкой субстанции. На вкус конечно не фейерверк. Но никто сразу мне не даст тяжело перевариваемую пишу, учитывая, что последние несколько дней мой организм питался только благодаря капельницам. После второй ложки безвкусной каши меня затошнило. Отложив тарелку, я глубоко задышала.

— Что с тобой? — заволновался Женя.

— Затошнило, видно желудок против этой баланды, как сказала бы Дашка, — вымученно улыбнулась я, укладываясь в кровать. — Расскажи мне про нее, мне кажется я не видела Дашку целую вечность.