– Значит, бой состоится! – воскликнул Эсмунд и поднялся. – Кальдийцы сами лезут на рожон! Что ты думаешь, Йоэн?

– Рыцарь имеет право вызвать другого, и политика тут вроде не при чем, – пожал плечами хранитель покоев.

– Но когда Эриг победит, мы сможем повернуть это в свою пользу! – Эсмунд скинул плед. Холод ушел, ему стало жарко. – Это докажет, что Просветитель на нашей стороне!

– Ваше величество, но что, если он проиграет? – спросил Симон.

– Глупости! Паладины не умеют сражаться, они всего лишь манекены для красивых доспехов.

– Все это знают, – снова пожал плечами Йоэн.

– Приведите Эрига ко мне! – вскричал Эсмунд. – Вот он – повод, которого мы ждали. Пускай капитан моей стражи сразит паладина, и двери южной башни распахнутся. Наместник поймет, что Бог благоволит нашей воле.

– Но ваше величество… – одновременно сказали кардинал и архиепископ.

– Я хочу, чтобы бой состоялся в Красном дворе, – не слушал их Эсмунд. – А потом мы устроим паладину такое пышное прощание, что весь двор зальется слезами! – он рассмеялся. – Наконец-то Эриг порадовал меня! Приведите, я хочу обнять его, как сына!

– Быть может, лучше дождаться конца поединка? – осторожно спросил Лекко.

– В Небытие ваши сомнения! Эриг победит – я чувствую это! Разве вы не рады, Симон? Пустим немного крови, чтобы раскрыть двери башни!

– Как прикажет ваше величество, – архиепископ не выглядел радостным. – Если позволите, мне пора отправляться вести службу, – с помощью клирика он поднялся.

– Я приведу Дагоберта, – сказал Лекко. – Он хотел послушать ваше святейшество.

– Идите, я тоже приду! – воскликнул Эсмунд. – Только сначала обниму сира Раддерфорда!

Когда священники вышли, король упал в кресло. Настроение поднялось, и он уже не чувствовал себя таким усталым.

Будет славный поединок, и это станет следующим шагом к тому, чтобы планы осуществились. За Алину можно не беспокоиться – инквизитор Моллард знает Восток, и проведет ее безопасным путем. Судьба сама дает Эсмунду то, чего он добивается.

– Видишь, – сказал Эсмунд. – Все складывается хорошо.

– Да, государь, – согласился Йоэн. – Пока да.

IX

Западная Лотария

2924 год м.к.

Дэнтону снилось, как он скачет сквозь темноту. Конь под ним дышит тяжело и хрипло, сердца обоих стучат, как барабаны. Вдруг конь спотыкается, и Дэнтон едва не летит вверх тормашками. Он слезает с седла, падает на колени и почему-то плачет. Взмыленный скакун опускает голову, а потом его колени подгибаются и он падает наземь.

Луна выходит из-за туч. Впереди – заросли осоки на зыбких кочках. После скачки ночь опустошительно безмолвна, и слышно шевеление воды и далекое кваканье жаб.

Смеющиеся болота. Еще немного, и он влетел бы в них на полном скаку. Дэнтон подползает к воде и глядит на отражение.

Он не узнает лица, но видит, что снова стал девятилетним ребенком. Он вспоминает, как бежал, оставив мертвую мать, и снова плачет.

Дэн оставляет загнанного коня и идет пешком. Пламя зари разгорается по левую руку. Проходит два дня, но во сне это занимает лишь мгновение. Перед ним вырастает замок, высеченный в гранитной скале посреди холмов. Старый Утес.

– Чего тебе, малый? – спрашивает воин у ворот. На его зеленом плаще герб: выпь и полумесяц.

– Граф Бальдер в замке?

– Может, и в замке, – отвечает гвардеец. – Тебе-то что?

– Меня зовут Дэнтон Моллард. Граф Бальдер в замке?

Стражник хватает его за плечо, и Дэн пугается. Но тут же появляется дядя Ловер, и страх почти проходит.

Они оказываются в кабинете графа – маленькая, заваленная книгами и свитками комната. Во сне она кажется еще меньше, чем была.

– Ты понимаешь, что сделал?! – восклицает Бальдер и стучит тростью об пол.

Дэнтон кивает.

– Я написал отречение от титула.

– Да, пускай и с ошибками. И Сариса – вернее, герцогиня Моллард – тут же сделала все, чтобы твое отречение вступило в силу.

Дверь в кабинет открывается, и входит Эллис – сын Ловера. Он старше Дэнтона на пару лет. Их нельзя назвать друзьями, но иногда они играли и учились вместе.

– Как ты, Дэн? – спрашивает он и протягивает кружку с горячим отваром.

Дэнтон лишь молча кивает, и Эллис растворяется в воздухе.

– Тебе опасно оставаться здесь, – говорит граф Бальдер, и Дэн вдруг понимает, что оказался в постели, а за окном непроглядная ночь. – Скоро на восток уходит торговый обоз. Герцог Дримгарда – мой старый друг. Я отправлю тебя к нему. Ты вырастешь в городе и, может, станешь рыцарем.

– Я стану рыцарем? – поднимает голову Дэн.

Бальдер смотрит на него сверху вниз, тяжело хмурясь и двумя руками сжимая трость с головой выпи.

– Почему нет? Обычное дело для бастарда вроде тебя.

Дэн снова вспоминает, что теперь он не герцог и не внук герцога, а просто чей-то бастард.

– Хорошо, – говорит он, и день снова меняется.

Раннее хмурое утро. Клыкастый ветер срывает с людей плащи и шапки, сбивает с ног. Ловер и Эллис Бальдеры прощаются с Дэном у подножия скалы, на которой стоит Старый Утес. Оба обнимают его – Эллис чуть дольше – и он садится в одну из трех повозок, что отправляются на самый край Америи. Купцы рады, что он поехал с ними – граф Бальдер бесплатно выделил десяток гвардейцев для охраны.

– Напиши мне, Дэн! – кричит вслед Эллис. – Напиши, когда приедешь в Дримгард!

Дэнтон молча машет ему рукой, прячется в крытой повозке и пытается уснуть. Он уже почти уходит в сон, когда телега подскакивает на кочке и он, вздрогнув, просыпается.

Моллард приподнялся и оглядел лагерь. Солдаты спят, часовые поддерживают костры. Кто-то оглушительно храпит.

Никогда раньше ему не снились те дни. Побег из Альдеринга забылся, исчез в колодце памяти. Зачем он вдруг поднялся со дна?

Вокруг почти те же места, похожий путь. Только Дэн изменился – он больше не мальчик, он инквизитор. Пускай и не герцог.

Если будет на то воля судьбы… – зазвучал внутри голос деда.

Дэнтон встряхнул головой и лег, укрывшись плащом.

На сей раз он долго не мог уснуть.

X

Америя, Кроунгард

Красный двор

«Зачем же я принял вызов», подумал Эриг Раддерфорд.

Красный двор был забит людьми. Сегодня солнце расщедрилось на свет и тепло, и Небесный дом сиял так же ярко. За ночь слуги отмыли кирпичи Красного двора до блеска, поставили помосты для зрителей, привязали к отцветшим уже кустам алые розы из ткани. Америйская знать приветствовала своего чемпиона. Кальдийцы (те, кто не укрылся с Наместником в башне) стояли отдельно и шушукались, бросая на Эрига испуганные, как ему казалось, взгляды. Так что до того момента, когда герольды подняли в воздух сверкающие трубы, он чувствовал себя героем.

За прошедшие вечер и ночь у капитана появилось больше друзей и поклонниц, чем за всю прошлую жизнь. На закате король вызвал его к себе, обнял и поцеловал по-отечески. Даже теплее: Эриг никогда не видел, чтобы Законник так привечал принца Дагоберта. Он приказал приготовить для Эрига горячую ванну, после которой красивые служанки натерли его тело маслами, и одна осталась, чтобы усладить его ночь.

Утром подали доспех: латы с клеймом Миклена Трехрукого, лучшего кузнеца Длани. Стоунгардская сталь была украшена золотом и платиной, по вороту шла полоса из рубинов. На груди выгравирован пещерный медведь, вставший на задние лапы и готовый к смертельным объятиям. Древний и уже неофициальный герб америйских королей. Эриг был столь же счастлив, как если бы ему позволили присесть на трон.

Он вышел, немного неуклюжий в новых латах. Доспехи делались для короля и лет двадцать назад, как сказал сам Эсмунд. За ночь их попытались подогнать под фигуру Эрига, но вышло не очень. Нагрудник был тесноват, а шлем-бикок⁵ почти не давал обзора.