— Хаир ун-Нисса здесь?

   — Нет, сахиба, — поморщилась Хамида. — Тигрицы нет уже несколько часов. Она где-то точит свои когти, но не думаю, что она послана услаждать Мухаммеда.

   — О?

   — Сегодня утром она и Надира-бегума имели беседу. Они что-то планируют. Я чувствую это.

Ясмин размышляла над выводами, которые они с Хамидой сделали относительно этой куртизанки. Хаир ун-Нисса была куплена Надирой, но вряд ли она была откровенной с хозяйкой. Конечно, прежде чем договориться о сумме контракта, Надира потребовала, чтобы та полностью информировала её относительно всего, что касается Мухаммеда, и, естественно, Хаир ун-Нисса согласилась, но эта куртизанка была не из тех, кто много болтает.

   — Она хитрая, — сказала Ясмин. — Она слишком долго была в Хайдарабаде, чтобы остаться искренней. Скорее всего, она вынуждена была перебраться в Аркот из-за какого-то скандала. Ходит слух, что её массажистка — отравительница.

   — Эта знахарка, колдунья Джемдани, её так называемая гербалистка, знаток трав! — Глаза Хамиды вспыхнули. — Некоторые говорят, что видели, как Джемдани занимается алхимией. Те, кого Хаир ун-Нисса опекает, говорят, что она держит Джемдани потому, что та опытна в мастерстве изготовления ападравья.

   — Действительно?

Хамида пожала плечами. Это был деликатный вопрос. Ападравья надевали на член мужчине для его поддержки.

   — Так мне говорили, сахиба. Но я не верю, что это истинная причина.

   — Нет. У Мухаммеда нет таких проблем. Может быть, он... — Она покачала головой. — Но это не то, что я хотела узнать. Скажи мне, носила ли когда-нибудь Хаир ун-Нисса кольцо с ядом?

Хамида поджала губы.

   — Это вполне возможно, но трудно сказать наверняка. Джемдани может легко получить яд, и я не удивлюсь, если узнаю, что эта тигрица постоянно ходит по дворцу со смертельными порошками, спрятанными в её украшениях. Она — ходячий арсенал коварства!

   — Есть у тебя какие-нибудь соображения, куда она ходила сегодня днём?

   — Нет, сахиба. Но я знаю, что она выходила через ворота сада. Вы не знаете, намечали ли мужчины там развлечься?

Ясмин прикусила губу.

   — Скажи мне, слышала ли ты что-либо ещё об Асаф Джахе?

   — Ходят разные слухи о том, что он проводит свои последние дни в молитве, что он сошёл с ума и закован в цепи в темнице под дворцом, или что Назир Джанг выколол ему глаза и подвергает его ежедневным пыткам, пытаясь заставить его передать ему Хайдарабад, или что это Музаффар Джанг ослепил его.

Она недовольно пожала плечами.

— Да, я согласна с тобой. Слухи слишком разные. Оставайся бдительной, Хамида. Я хочу знать, каковы цели Хаир ун-Ниссы. Но будь осторожной!

Ясмин поцеловала айах в щёку и отпустила её.

«Итак, — думала она, направляясь туда, где расположился Мухаммед. — Хаир ун-Нисса не была в то время с моим мужем. Она могла быть с мистером Флинтом; в конце концов, это возможно. И могла опоить его.

Я должна срочно поговорить с Мухаммедом. Он теперь, конечно, верит Надире-бегуме, когда она нашёптывает, что я шпионю за ним по распоряжению отца, но, возможно, даже она недооценивает той степени доверия, которое существует между Анваром уд-Дином и мной. Я знаю, что Анвар уд-Дин доверил Мухаммеду задачу выбрать того, кто получит рубин. Имеются лишь две кандидатуры, но Мухаммеда необходимо сейчас направить по верному пути».

Проходя по переполненной женщинами зенане, Ясмин улыбалась тем, кого видела, и они отвечали ей тем же. Во время пребывания в Хайдарабаде она разговаривала с женщинами низама и узнала множество бесценных сведений. Одно из них — что Асаф Джах не появлялся на людях почти десять месяцев, вызвав этим всевозможные опасения и слухи. Другое — что старший сын низама, Гхази уд-Дин, не являлся наследником. Согласно самым достоверным источникам, он предался упаднической, роскошной жизни чувственных наслаждений при дворе в Дели. Он, очевидно, не имел желания брать на себя тяжёлую ответственность владельца Талвара, ни желания принести проклятие зловещего бриллианта на свою голову.

Асаф Джах, очевидно, склонил императора издать фирман, назначающий Назир Джанга, его младшего сына, наследником, но эта информация оспаривалась женщинами, связанными со зловредным Музаффар Джангом. Они считали, что Назир пытается узурпировать маснад низама.

Она размышляла. Музаффар Джанг сам был уже набобом Адони и Биджапура, двух провинций Декана; он был также любимым внуком Низам-уль-Мулка и главным претендентом на абсолютную власть в Хайдарабаде. Его кампания набирала темп; он уже достиг наиболее выигрышного военного положения и теперь начал утверждать, что Асаф Джах обещал ему набобство в Карнатике.

«Это меняет всё, — думала она. — Произошли перемены, и я должна информировать о них Мухаммеда и убедить его выбрать верный путь. Он так изменился со времени битвы, что нельзя полагаться на то, что он поступит как должно, и это беспокоит меня».

Ясмин остановилась перед дверью в помещение Мухаммеда. Здесь она обратилась к одному из евнухов, который послал к князю десятилетнего мальчика с известием о приходе его жены. Спустя немного времени мальчик вернулся и прошептал что-то евнухам. Они не могли пропустить Ясмин в священные мужские помещения, но один из них провёл её в зал ожидания, где спустя час появился Мухаммед.

Его осанка и манеры были скованными, рука всё ещё висела на перевязи у груди. Он приблизился к ней с суровым лицом. Видя его таким, она ощутила чувство вины. Мало того что муж потерпел позорное поражение от кучки феринджи, он ещё испытал окончательное бесчестье, будучи вытащенным с поля боя женщиной.

Она знала, что это страшное преступление Мухаммед никогда не простит ей.

   — Ну? — мрачно спросил Мухаммед.

   — Благодарю тебя, что пришёл по моей просьбе, господин, — сказала она.

   — Подними вуаль, когда говоришь с мужем!

Она покорно открыла своё лицо.

Он смотрел на неё с ненавистью в глазах.

   — Что ты хочешь от меня?

   — Я принесла тебе важную информацию, — опустив глаза, проговорила Ясмин. — Это важно. Очень важно, мой господин.

Неожиданно он повернулся к ней, голос его был полон тяжёлой ярости.

   — Моё имя — Мухаммед! Мухаммед! Или ты уже забыла?

«Ему конечно же сказали, что меня видели в Звёздном саду, на ступенях башни, и что через некоторое время оттуда спустился Хэйден Флинт», — подумала Ясмин.

   — Ну? Говори!

   — Сегодня до меня дошла весть, что Музаффар Джанг открыто претендует на престол — маснад в Карнатике. Если Асаф Джаха смогут убедить удовлетворить это требование, то, возможно, Музаффар попытается изгнать твоего отца из Аркота.

   — Что-нибудь ещё?

   — Разве этого мало, мой гос... Мухаммед? Я думаю, что если ты пошлёшь верхового посланца сегодня...

   — Я спросил, есть у тебя что-нибудь ещё? Ограничься простой передачей того, что ты слышала. Твоё мнение меня не интересует. Итак, хочешь ты сказать мне что-либо ещё?

   — Нет.

   — Тогда убирайся с моих глаз.

Она сложила ладони и пошла, пятясь назад, к выходу, со склонённой головой.

   — Возможно... возможно, есть ещё кое-что.

   — Ну?

   — Некоторые женщины думают, что у Музаффар Джанга есть тайный план овладения Карнатикой. Это — сложная игра, и ты и мистер Флинт должны стать ключевыми фигурами в ней. Для того чтобы понять то, что я услышу, мне необходимо знать о Кровавом Камне.

   — Он в безопасности, — пробормотал Мухаммед, глубоко уязвлённый упоминанием имени иноземца.

   — Но я должна спросить: что ты намерен делать с ним?

От злости Мухаммед сжал кулаки.

   — Я ненавижу этот рубин! Это — вещь иноземцев. Он действительно проклят и действительно принёс несчастье в наш дом! Я разобью его на осколки, разотру в пыль и развею эту пыль над морскими волнами!

   — Позволь заметить, разве рубин не был вверен тебе твоим отцом? Я не знаю, что он поручил тебе сделать с ним.