Она помолчала, хмуро глядя в темноту. Затем, посмотрев на подругу, выпалила:

— Нам надо трахнуться.

Кейко внезапно подавилась и закашлялась. Лицо ее побагровело, на вытаращенных глазах навернулись слезы, она вцепилась руками в горло и отчаянно пыталась вздохнуть — но у нее не получалось.

— Не строй из себя скромницу, — сказала Амико. — Это называется сексуальным напряжением. Мы пережили стресс, риск и все такое в его компании. Мужчина он красивый. Мы обе хотим его трахнуть. Отдаться. Дать. Затрахать до полусмерти.

Наконец-то отдышавшись и вытерев слезы, Кейко потерла горящие щеки, и ответила:

— Примерно это я и имела в виду. Просто не ожидала, что ты так вот, в лоб… И еще… не знаю, зачем ты так говоришь, но дело тут не только в том, что он… хм… привлекательный мужчина.

— Я не знаю, в чем тут дело. И, если честно, мне сейчас все равно, — Амико смотрела на темную воду, каждый всплеск которой отражался от стен троекратным эхо. — Я устала, Кейко. От бесконечно тянущегося дня. Я не хочу больше думать, не хочу больше переживать. Надоело. Я хочу просто трахнуться. По-настоящему, а не так, как в первый раз. А дальше будет лучше.

Уголки губ Кейко жалостливо опустились вниз. Она вдруг потянулась вперед и крепко обняла Амико, изо всех сил прижав ее к себе.

— Все будет хорошо, вот увидишь. Мы выберемся, забудем про все эти ужасы. Банька-сан поможет нам, а мы ему — как у нас и получалось все это время, правда? И вообще, я совсем не против, только понимаешь… твои слова… это прозвучало как-то по-животному. Словно кроме инстинктов ничего не важно, понимаешь? А это неправильно, теперь я точно знаю. Вот подумай, он же просидел черт знает сколько месяцев в стальной коробке, на этом своем корабле, в компании одних огромных русских варваров. Вообще не видел женщин неизвестно сколько, и даже не уверена, что им там давали в хентайные ВНки погонять. И вот если бы он сказал: «Все, не могу больше!» и со всем этим своим напряжением накинулся бы на нас? Хорошо было бы, а?

— Это все ерунда, — в голосе Амико звучало безразличие. — Ведь этого не случилось. И нет в животном ничего необычайного. Разница в том, что есть дурные люди, а есть другие, которые не дают волю своей животной натуре. И я хочу его, потому что он другой. Он не такой, как те, остальные. Я не хочу притворяться, что тут какие-то глубокие чувства. Мы знаем друг о друге только то, что увидели в здешнем аду. И сейчас мне этого достаточно. А потом… потом увидим.

— Именно так! — не отпуская подругу, Кейко назидательно подняла палец. — Но тогда вот еще подумай, а разве честно с нашей стороны набрасываться на него с нашими сексуальными напряжениями? Ну, типа, если нам ничего от него не нужно, кроме того, что у него между ног? Честно это, а?..

— Что ты разводишь сопли? Честно, нечестно. Нет такого слова — «честно». Есть только то, что здесь и сейчас.

— Ну и прекрасно! Раз он тебе нужен только на разок перепихнуться, то потом полностью останется в моем распоряжении. Бва-ха-ха!.. — Кейко умело изобразила злорадно-циничный хохоток. — А мне вот очень интересно узнать, что будет дальше. Вот, к примеру, все указывает на то, что из Баньки-сана получится замечательный отец.

— Я не знаю, кто из него получится. Я не собираюсь фантазировать про свадьбу и детишек. Мне не важно, и не нужно, — Амико отстранилась. Поникшие плечи распрямились. — Мне нужно просто жить. Чтобы однажды снова увидеть отца. А все остальное… любовь, секс, переживания… все это чепуха.

— Я тоже не знаю, но пофантазировать хочется отчего-то. Наверное, потому что гены. Опасности на каждом шагу, того и гляди убьют, вот они и бунтуют — норовят поскорее продлиться в будущую бесконечность. Прямо до конца времен. И в этом я с ними полностью согласна, — решительно заметила Кейко, а потом настороженно повела носом. — Кстати, насчет соплей ты загнула, но от кого это, интересно, так пахнет, от тебя или от меня? Кун-кун…

— Сейчас мы обе далеки от идеала чистоты, — чопорно ответила Акеми. — Больше похожи на низкопробных шлюх.

— М-м-м, ты всегда была слишком правдива. Впрочем, тогда чего и стесняться? Надо бы нам тоже, это… устроить водные процедуры. Только вот, я заметила… — Кейко отпустила подругу, и еще раз заглянула в колодец, где расходилась волна, которую развел в очередной раз нырнувший Иван. — …Кажется, Банька-сан забыл о чем-то важном. Как обратно вылезать-то будем? Тут метра два, не дотянешься же!..

— Давай спустим кусок кабеля, чтобы можно было забраться из воды наверх.

— Отличная мысль! Провода этого тут целый километр. Только там же проволока внутри, сумеем ли?..

Впрочем, Кейко не стала задерживаться на теории, а успешно перепилила прилагавшимся к ее разгрузке штык-ножом вытянутый из бухты конец кабеля, привязав его на десяток узлов-бантиков к массивному ребру. Завершив сей труд и утерев пот со лба, она увидела, что Амико уже стащила через голову укороченную сутану и теперь пыталась размотать бинт на плече — одной рукой это ей удавалось плохо. Маэми поспешила на помощь:

— Хорошо, что ты аптечку прихватила из диспетчерской, а то в моей трофейной разгрузке больше никакой медицины не осталось.

— В новой жизни начинаешь ценить только самое важное: оружие, медикаменты, провизию, — вздохнула Акеми.

— Вот это точно, — согласилась Кейко, размотав относительно чистый бинт, и трогая присохший к ране марлевый тампон. Добровольно тот отлепляться не желал. — Кажется, в аптечке есть перекись, можно попробовать отмочить…

— Не стоит, в воде он сам отвалится. Антисептика нам наверняка еще позже пригодится для обработки ран. Вода выглядит чистой, вряд ли занесем заразу. Иван-сан, как видишь, не стал об этом особенно беспокоиться.

— Ну, тогда так и прыгай. Кстати, я и не заметила, когда ты успела раздобыть трусики, — заметила Кейко, раздеваясь. Оставшись в одном белье, она вспомнила, что подруга лишилась его еще в ту страшную ночь, и так и пробежала пол-Бирмы, даже ни разу не пожаловавшись.

— Поделились монашки-китаянки. Пожалели, когда я начала примерять сутану перед ними «но-панцу». Есть все же какая-то женская солидарность, — пожала плечами Акеми. — Но вот лифчиков лишних не нашлось, увы.

— Тебе без лифчика идет, — брякнула Кейко, стараясь не смотреть на грудь подруги. — Похожа на амазонку. В смысле, волосы длинные, все такое…

Амико, не заметив стеснения подруги, провела руками по бедрам, животу, плечам. Она словно хотела убедиться, что цела.

— Тело есть тело, — сказала Акеми. — У тебя ничем не хуже.

— Если бы… — Маэми машинально коснулась бюстгальтера в хрестоматийном жесте, будто взвешивая бюст. — Мне всегда кажется, что я толстая и плоская.

— Не говори ерунды, — отмахнулась Амико. — У тебя красивые бедра, европейские прямо. Это я слишком тонкая.

— Ты спортивная. Это все меняет.

— Посмотри на свою талию и перестань говорить глупости.

— Ну и что — талия?.. За талию никто же не хватается, кому она нужна? — мрачно пробурчала Кейко, когда внизу плеснуло, и донеслось мощное пыхтение. Видимо, попавший в родную стихию морской диверсант в очередной раз вынырнул и теперь вентилировал легкие, готовясь к следующему нырку. Опасливо покосившись туда, она прошептала:

— И что же теперь без лифчика будешь делать?

— Ничего, — хладнокровно пожав плечами, Акеми шагнула в широкий промежуток между лопатками в роторе турбины, и снизу раздался всплеск.

— Ой-ей-ей, вот это прямолинейность… Ну, я тоже не отстану — да и поздно уже задний ход давать! Мамочка, помолись за свою глупую дочку!.. — пробормотала Кейко, словно пытаясь убедить саму себя, хлопнула ладошками по щекам для уверенности, и последовала за подругой.

Кабель висел рядом. Вынырнув, Кейко для уверенности потянула его на себя и убедилась, что в случае чего сможет выкарабкаться.

— Кажется, нормально, — сказала она сквозь плеск воды. Амико полоскала волосы рядом. Подземелье не баловало лишним теплом, но вода тропического Салуина все еще отдавала дневной жар, и Маэми тоже с острым наслаждением принялась смывать копоть, пыль и грязь, собранную по бесконечным вентиляционным коробам.