— Как же мы проедем?..

— Это уж от тебя зависит, — неожиданно заявил Джон. И тут же разъяснил: — Насколько убедительно ты будешь тыкать стволом нашего «нивчемневиноватого гостя».

— Очень убедительно буду тыкать! — кивнула Кейко. — Понял меня, лоликонщик?..

— Я не лоликонщик, — угрюмо запротестовал пленник.

— Теперь ты будешь оратор, — донесся голос сверху, через люк в крыше. Оказывается, Иван устроился на кожухе расположенного за кабиной двигателя, прикрытого с боков грубо вырезанными автогеном стальными листами. — Расскажешь им о нашем, секретном, важнейшем и срочном задании. Трогай.

— Чего трогать?.. Или кого?.. — вдруг искренне удивился Джон. Сидящая рядом с ним Амико осталась спокойной, неотрывно наблюдая за передаваемым телекамерой дрона изображением, а вот уши Кейко дрогнули — девушка насторожилась, готовая ко всему.

Иван секунду помедлил, явно пытаясь понять, что сказал неправильно. Потом махнул рукой:

— И-ди-ом-а. Никого не трогай, просто езжай вперед.

Кран, осторожно нащупывая колесами испятнанный кровавыми пятнами бетон, двинулся к восточному берегу.

Впрочем, чем дальше, тем меньше наблюдалось следов кровопролития — многие беженцы просто не успели добраться сюда, и, в любом случае, игиловские зенитчики уделили больше внимания ближней части плотины. Картины геноцида и зверств сменились сценами походного быта загадочной армии Исламского государства — по обеим сторонам широкой проезжей части, вдоль металлических перил, устроилось множество боевиков, выгрузившихся из своих разномастных тачанок-пикапов, джипов и фургончиков, и теперь, судя по всему, отдыхавших.

У беглецов, которые до сих пор успели посмотреть на новую — после афганских талибов-ренегатов и бирманских наркоторговцев — разновидность врагов только через прорези прицелов во время суматошного ночного боя, возможность потихоньку рассмотреть бангладешских рекрутов вблизи вызвала непреодолимый приступ любопытства.

Кейко почти забыла про пистолет, вывернув голову, чтобы заглянуть в бронеокошко из-за плеча пленного, и даже Джон сперва скосил глаза, а потом и машинально сдвинул бронированную заслонку на водительской дверце, чтобы увеличить поле зрения. Лишь Акеми продолжала неотрывно караулить экран ноутбука.

Боевики что-то готовили на импровизированных очагах, копались в рюкзаках, шумно перекрикивались между собой, поливали себе на голову водой из бутылок. Большая часть была одета в бесформенные робы армейского происхождения, хотя наблюдалось и немало традиционных мужских юбок-лунги, собранных в узел на поясе. Судя по всему, командиры приказали отряду расположиться прямо на плотине, чтобы обезопасить ее от нападения вражеских диверсантов, но одна мысль об этом вызывала неприятное сосание под ложечкой. Наверное, именно поэтому Кейко, не раздумывая, принялась играть сама с собой в увлекательную игру — «взгляд стороннего, незаинтересованного наблюдателя». Наверное, примерно так скользят глазами туристы из окна автобуса, проезжающего набережными древнего и страшного Бенареса или трущобными улицами Дакки.

Впрочем, это удавалось ей недолго. Ее внимание привлекла картинно устроившаяся прямо на мостовой пара боевиков. Первый, расслабленно прикрыв глаза, откинулся головой на колени боевому товарищу, который деловито копошился в иссиня-черной шевелюре.

— Чего это у них там за интим?.. — озадаченно пробормотала Кейко. Поскольку все соратники были или заняты, или сидели с другой стороны кабины, ответил пакистанец, демонстративно облокотившийся на раскрытую створку окна:

— Вшей ищут, грязные макаки.

— Вшей?..

— Ну да, — Чадри презрительно сплюнул. — Дикари эти бангладешцы, хоть и мусульмане. Копошатся в своих трущобах и плодятся как обезьяны.

— Кто бы говорил! — скривившись, бросил Джон. — Неужели «пакис» чем-то лучше? Такие же чернозадые ублюдки. Мой папа-британец был о ваших самого невысокого мнения.

— Ну-ну, Джон-сан, нехорошо так говорить, — заметила Кейко. Наверное, и бангладешцы, и пакистанцы — да и бирманцы разные бывают. Хотя, согласитесь, в плане чистоплотности и общей культуры, так сказать, вам далеко до японцев.

— Да-да, я в курсе — япошки смотрят на всех прочих азиатов, как на говно. Но нам на это плевать, — довольно грубо прокомментировал Джон, и в подтверждение раздраженно сплюнул в окошко. Наверное, напряженная ситуация и ему действовала на нервы. Надувшись, Кейко обиженно проворчала в ответ:

— И не совсем уж зря! Цивилизованность, культура и хорошие манеры — это вам не пустые слова. А уж если взять благородство облика… — она насмешливо прищурилась на сморщенного узкоглазого полубирманца. когда ее вдруг прервала Амико.

— …То стоит взглянуть на наших белокурых бестий, — так и не поднимая глаз от экрана, она указала пальцем за спину, туда, где на своих постах изготовились к бою Иван и Алена.

— М-м-м… — Кейко задумалась, и неохотно признала. — По-честному… ну да, половина наших одноклассников мигом выкрасилась бы в блондинов и вставила голубые контактные линзы, если бы школьные правила разрешали.

— Ха, японцы тоже по горло в комплексах, — усмехнулся Джон.

— Все хотят быть европейцами, — развела руками Кейко, признавая поражение. — Какая девушка отказалась бы стать такой, как эта амазонка? Да и любой парень все бы отдал, чтоб походить на Баньку-сана.

— А вот им самим на это глубоко плевать, — подытожила Амико.