— Люди Икс. Можно ли поинтересоваться вашими уважаемыми прозвищами? Четырехглазый и Амбар?

Малышка в разговоре не участвовала — просто напряженно сидела в кресле, стреляя вокруг беспокойными взглядами. Разумно — пускай этот чокнутый Прескотт и дальше ничего не подозревает о ее способностях.

Но как, как он узнал? И почему до меня не дошло раньше?

— Большинство этих способностей, в отличие от комиксов, довольно-таки бесполезны, — мужчина словно и не заметил агрессии. — Способность притягивать металл, скажем, не особенно помогла моему прапрадеду. А вот будь у него способность его отталкивать…

— Дерьмо собачье!

— Язык у тебя, вижу, достаточно длинный и грязный, чтобы чистить обувь, — выплюнул старый Прескотт. — Как бы не пришлось потом мыть его с мылом. А у меня остался только старый «Лайфбой».[24]

А ведь если разобраться, получается, что все смерти в Аркадия-Бэй — на мне. Да-да, пускай и неосознанно, только от этого один хрен не становится легче. Пускай даже одна, пусть даже старая нищенка у «Двух китов» — все равно это теперь на мне. И всегда будет на мне.

Но Макс… хотя бы ее я смогла уберечь. Пока что.

— Вы не слишком доверяете моей истории, я понимаю, — бесцветным голосом сказал Прескотт новый. — Нет нужды и дальше издавать нечленораздельные звуки. Истории осталось немного, дальше можно будет перейти к обсуждению, а оно, как мне кажется, может затянуться. Упомянутые мной способности сопровождали нашу семью всю ее историю, ими и объясняется наша… известная успешность в ведении дел.

— «Известная», — крякнул дед. — Ну да, верно. Это как сказать «самогон в известной мере состоит из спирта».

— Способности проявлялись обычно по достижении совершеннолетия, иногда чуть позже. Были они и у Нейтана. Но потом… неожиданно исчезли.

— И причем здесь мы… то есть я?

— Я предполагаю, — Шон Прескотт выдержал паузу, побарабанил холеными пальцами по подлокотнику кресла, — что они перешли к тебе, Хлоя. Каким-то образом и по какой-то причине перешли. Видишь ли, Барни способен чуять носителей способностей на расстоянии до нескольких десятков миль. Именно таким образом он и нашел вас там, на дороге.

— От тебя буквально разило силой, девочка, — заметил старик, шмыгая носом. — Запах нежный, но сильный, словно от цветка, ни с чем не спутаешь.

— И ты взяла эту силу у моего сына. Похитила, словно вор. Я знаю, ты часто общалась с Нейтаном, не уверен, правда, насколько тесно. Быть может…

— Ну уж нет! Я не спала с этим… этим психом! И кстати, раз уж вы так много знаете, то должны быть в курсе, что Нейтан плотно сидел на таблетках! Может, все эти способности были просто наркоманским глюком!

— Это не было «глюком». — Шон Прескотт покачал головой. — А о ситуации с таблетками мне, разумеется, известно. В конце концов, это я заставлял Нейта принимать их. Медикаменты обостряли его способности. Видишь ли, Хлоя, в кои-то веки в нашей семье появилось полезное умение. Нейтан — в подходящем состоянии, конечно — был способен видеть будущее. А я — бизнесмен, делающий деньги на неспособности людей узнать, что их ждет впереди. Понимаешь, насколько плодотворной могла бы оказаться наше сотрудничество?

— И вы держали его под веществами, чтобы вытаскивать из него предсказания и успешно рулить своим бизнесом? Ну и сволочь же вы, мистер Прескотт.

— Здоровый эгоизм, девчоночка, — сказал сзади старик. — В первую очередь думай о себе, я же говорил.

Мужчина в очках помолчал, подбирая слова.

— Сложно спорить с твоим последним замечанием. И я не намерен этого делать. Я был неважным отцом, что косвенно привело к… известным печальным событиям. Точка. Глава закончена, пора перевернуть страницу.

— Так, — я отставила чашку с остывшим кофе. Все равно никогда не любила это пойло. — Хорошо. Теперь мы во всем разобрались. Кроме одного: чего вы хотите от меня?

Звучат слова. Четкие, негромкие, определяющие. Не упустить бы. От этого зависит сейчас вся наша судьба.

— Ты уже освоилась со своей силой? Поняла, как ей управлять? Со стороны, должен сказать, она выглядит… весьма впечатляюще.

Последний кирпичик в моей голове встал на место. Я подождала, пока засохнет раствор, внимательно посмотрела в глаза Шону Прескотту, голубые, как и у его сына, и кивнула.

— Практически разобралась. Мои способности можно назвать «желаемое за действительное». Или еще как-нибудь, суть от этого не поменяется. Попросту говоря, мистер Прескотт, я умею материализовывать свои желания.

Человеческий мозг похож на плотину. Очень красивое сравнение, даже благородное — серебристая стена воды, мощный изгиб дамбы, падающая вниз снежно-белая пена… Ладно. Придумаем другое: человеческие разум похож на отстойник. Грубовато, конечно, но все так же близко к истине. Задача сознания — отфильтровать поступающую к нему информацию, выделить главное, опустить второстепенное, выстроить работающие модели поведения и адекватные реакции.

Все это хорошо, но со временем поведение мозга становится шаблонным, предсказуемым. И тогда сознание раз за разом может пропускать значимые факты и события, отметая их как ненужный мусор. Слон посреди комнаты, так сказать — судя по всему, даже наши предки подметили эту невеселую особенность.

По правде говоря, большую часть всей этой дребедени мне рассказала Малышка, она из нас двоих куда более начитанная. Зато у меня здорово получается делать выводы.

С чего началась наше с Малышкой бегство? С ареста в полицейском участке. Тот парень, Тумстоун — я же ему угрожала. Предсказала и обеспечила неизбежное будущее. Помните? «Я обрушу на вас небо, если понадобится, но сделаю так, чтобы вся ваша оставшаяся жизнь была одним большим страданием». И через минуту участок ровняет с землей грузовик компании «Скай мануфакчурин», коп становится инвалидом, а мы… мы сбегаем.

Дальше идут мелочи: я дьявольски хочу курить — и в бардачке обнаруживается трава, после которой мне и приходит в голову гениальная идея срезать через проселок. А уж там я упорно стою на своем, утверждая, что вскоре нам подвернется добрый абориген, который покажет дорогу. И он, конечно, подворачивается — да только совсем не тот, что нам был нужен.

А самое плохое…

Самым плохим было то, что я сказала Макс на закате у маяка, перед тем, как начался тот странный снегопад.

«Иногда мне хочется, чтобы на Аркадия-Бэй упала бомба и превратила все в спекшееся стекло…»

Бомбы не было, зато моя внутренняя сила создала ураган. Бурю. Смерч. И город перестал существовать. Из-за меня. Из-за дурацких, брошенных в запале слов рассерженной девчонки. Как там говорят: взмах бабочки на одном конце земного шара может вызвать торнадо на другом? Вот как-то так и получилось, только бабочкой была я, а на другом краю света ничего обычного не случилось. Зато здесь, дома…

Черт, как тяжело-то.

— Да, я именно так и предполагал, — соглашается Прескотт. — Полезное умение. Я догадываюсь, что, когда созданный тобой катаклизм уничтожал город, ты еще не осознавала пределов своего могущества… вероятнее всего, это было что-то необдуманное, высказанное сгоряча. Несмотря на внешнюю благостность, Аркадия-Бэй может действовать на нервы. Мог, я хотел сказать.

А вот это уже ошибка, дорогой банкир. Не знаешь, когда вовремя остановиться. Я могла сколько угодно казнить и винить себя за совершенное — пусть и случайно, бездумно — разрушение. Я одна! Твое мнение меня здесь совершенно не интересует. Спасибо, мистер Прескотт. Ты только что помог мне прийти в себя и мыслить разумно. Провел экспресс-терапию, так сказать.

— И мы возвращаемся на первую клетку, — мой голос звучит резко и громко. Малышка смотрит на меня с удивлением, она еще не связала смерч и мои внезапные способности. — Рада была поделиться с вами информацией, безмерно счастлива была получить их от Нейтана. Но… что вы хотите от нас? Только не говорите, что гонялись за нами несколько дней по всем окрестностям, словно натасканный ретривер, только для того, чтобы поделиться темными тайнами своей семьи. Не поверю.