— А где вы были до девяти тридцати?

— В редакции.

— В субботу утром?

Джилл кивнула.

— Я работаю в газете фоторепортером. — Она улыбнулась отцу. — Вот уже несколько месяцев. Прохожу стажировку. У меня было несколько пленок, которые я проявляла в то утро. Это было примерно в семь тридцать.

— Кто-нибудь еще там был?

— Бобби Гриссом. Репортер. Ему тоже нравится работать в выходные.

— Да, понимаю. Я и детектив Рамсден уже познакомились с мистером Гриссомом. Старательный молодой человек. — Хэлфорд повернулся к Айвори. — У вас есть квитанция?

— На зажим? Конечно. Она у нашего бухгалтера. Раньше одиннадцати мы не вернулись, мистер Хэлфорд. Мы еще заезжали заправляться.

— Пожалуйста, перед тем как нам уйти, дайте детективу Рамсден координаты заправочной станции и мастерской по ремонту печатных станков. А теперь у меня вопрос к вам, миссис Айвори. Где были вы в субботу утром?

Аниза Айвори пожала плечами.

— Здесь, а где же мне еще быть. Одна. Я доставала с чердака коробки и ящики с елочными украшениями к Рождеству.

Хэлфорд оглядел комнату.

— Эти украшения так и остались в ящиках?

— О да. Они там, на кухне. Все ведь изменилось. Я даже не знаю, будем ли мы в этом году ставить елку.

«Да. Обычно перед Рождеством этот дом просто разваливается от украшений и прочих излишеств», — отметил про себя Хэлфорд и сосредоточил свое внимание на Джилл.

— Скажите, пожалуйста, как вы подружились с Лизой?

Джилл откашлялась и начала массировать бедро чуть выше правого колена.

— Лиза — моя лучшая подруга. Единственная. А познакомились мы, когда мне было семь, а ей одиннадцать. Мы только что переехали сюда. Они пришла в редакцию «Обозревателя» со своей мамой, которая заказывала рекламное объявление. Меня поразило, как Лиза была тогда одета: по-взрослому, в красивый голубой костюм. Мама с папой тогда еще не разрешали мне носить такое, и я чувствовала себя вроде несколько ущемленной. Я тогда еще подумала: «Она просто вылитая Белоснежка». У меня кукла как раз была такая. — Джилл сделала паузу. — Я сразу же решила, что хочу быть такой, как она. Лиза была мила в обращении, и очень дружелюбна, и все такое, но я, конечно, хотела быть похожей на нее, потому что она очень красивая. Еще долго я требовала от всех, чтобы меня звали Лиза.

Хэлфорд улыбнулся. Его тронуло, что нескладного подростка — а именно такой, по всей вероятности, была тогда Лиза — эта красивая ухоженная девочка посчитала красавицей. На одной из полок антикварного шкафа стояла большая фотография двух молодых девушек. Они крепко обнялись, щека к щеке. Ирония заключалась в том, что на фото Лиза Стилвелл была всего лишь симпатичной и ни в какое сравнение не шла с красотой Джилл Айвори.

— И Лиза была хорошей подругой семилетнему ребенку?

Глаза Джилл наполнили слезы. Она забросила ногу за ногу, затем снова поставила ноги вместе. Слезы потекли у нее по щекам, и она в отчаянии посмотрела на свои руки, покоящиеся на коленях.

Айвори встал.

— Может быть, хватит…

Хэлфорд поставил спою чашку на столик, выбрал другую, неначатую, и протянул миссис Айвори.

— Может быть, Джилл выпьет немного чаю?

Возможно, Аниза и была удивлена такой узурпацией ее роли как хозяйки, но не показала этого. Она передала чашку дочери, а затем обняла ее за плечи, убрав перед этим с плеча Джилл густой блестящий локон. Эта терапия подействовала. Слезы у Джилл высохли, и она посмотрела на Хэлфорда покрасневшими, но понимающими глазами.

— Несколько часов назад я был в комнате Лизы, — снова начал Хэлфорд. — Там я обнаружил небольшое и довольно эклектичное собрание книг: Найпаул, Остин и несколько популярных бестселлеров.

— Найпаула подарила я. — Джилл чуть улыбнулась. — А Остин, я думаю, Гейл Грейсон. Остальные Лиза выбирала сама. Она постоянно говорила о том, что любит читать, но мне кажется, на это у нее никогда не хватало времени. Если вы действительно хотите узнать, какой была Лиза, я вам скажу одно: она была очень настойчивой.

Хэлфорд поднял брови.

— Понимаете ли, я очень много о ней размышляла и вот до чего додумалась: ее интересовали люди, и она почти всегда была способна посмотреть на вещи с их точки зрения. Я думаю, это следствие того, что она потеряла мать. Лизе пришлось остаться наедине со своими чувствами, как ее отцу и брату. Это сделало ее чувствительной и очень возвысило в собственных глазах.

Опять хлынули слезы. Айвори кашлянул, но Хэлфорд не обратил на него внимания.

— А друзей у Лизы было много?

К его удивлению, Джилл покачала головой.

— Об этом я тоже размышляла. Со стороны действительно казалось, что у нее много друзей, но я не думаю, что это было так. Со своими сверстниками, теми, кто ходит в церковь, она была не очень близка, а все ее школьные приятели разъехались кто куда. Лиза встречалась с ними, и то предположительно только, когда они приезжали в Фезербридж навестить родителей.

— Ее брат сказал, что она была особенно близка с Хелен Пейн и Гейл Грейсон.

Джилл потянула на себя нитку, торчащую из маленькой дырочки в джинсах.

— Не думаю, что это можно назвать дружбой. Во-первых, обе намного старше — на десять лет по крайней мере, — а во-вторых, я не думаю, что у них с Лизой могло быть много общего. — Она посмотрела на Мауру. — Это, наверное, звучит странно, но, я думаю, Хелен и Гейл были гораздо ближе к ней, чем Лиза к ним.

Хэлфорд видел, что Айвори совсем разнервничался и это приводило его дочь в замешательство, но предпочел не обращать внимания.

— Расскажите об этом подробнее, — попросил он.

— Но может быть… — начал Айвори, однако дочь махнула рукой, прося его помолчать, и откинулась на спинку дивана, закатывая рукава своего пуловера по локоть.

— Лиза была потрясающим другом. Добрая, щедрая, понимающая, всегда готовая прийти на помощь. Она умела слушать. Однажды она мне так и сказала: у каждого человека должен быть кто-то, кому бы он мог излить душу. И она была этим кем-то. А эти две дамы… — В первый раз за все время разговора Джилл заколебалась, но Хэлфорд не сводил с нее глаз. — Им как раз и был нужен благодарный слушатель. Я что-нибудь прояснила?

— Превосходно. Нам всем порой бывает нужен подобный слушатель. И вы считаете, что…

— Лиза однажды сказала мне, что они такие одинокие. Ну, насчет Гейл это понятно, но Хелен… Ей, по-моему, вообще на все вокруг наплевать. Однако Лиза считала, что та на самом деле несчастна. Наверное, неприятности с мужчинами, Лиза не уточнила, не хотела выдавать чужие секреты. Вот зачем, я думаю, она была им обеим нужна. А сама Лиза вряд ли им открывалась. Ведь им уже по тридцать, конечно, еще не старые, но и не такие молодые, как она.

— А как насчет мальчиков?

Вопрос этот, видимо, застал Джилл врасплох. Краска от горла начала быстро заливать ее лицо.

— У нее никого не было. Лиза ни с кем не встречалась.

В глазах Оррина Айвори застыла отчаянная тревога, Аниза сидела молча, не отрывая взгляда от своих бархатных тапочек и крепко сжимала руку дочери.

— Я прошу вас, Джилл, вспомните хорошенько, — попросил Хэлфорд. — Ведь Лизе было двадцать два года, естественно, если бы она с кем-то встречалась… или в кого-нибудь влюбилась. В конце концов кто-то же ей нравился?

— Но у нее никого не было.

Хэлфорд изучал Джилл. Она же опустила глаза и, похоже, все свое внимание сконцентрировала на дырочке в джинсах. Засунув туда палец, она сосредоточенно водила им, пока дырочка не стала вдвое больше. Хэлфорд резко встал.

— Мистер Айвори, не могли бы вы пройти со мной в холл? Мне бы хотелось, чтобы с Джилл некоторое время побеседовала детектив Рамсден. Наедине.

Он направился в холл, следом за ним, плотно прикрыв за собой дверь, вышел Оррин Айвори.

— Мне непонятно, почему она не хочет вам все до конца рассказать, — взволнованно пробормотал он.

— А вы что-нибудь знаете?

— Не очень много. Только то, что рассказала жена. Несколько недель назад у нас ночевала Лиза. Обе девушки были наверху, в спальне Джилл, когда туда вошла Аниза. Они хихикали и о чем-то оживленно толковали. Жена поняла, что о каком-то мужчине, о том, какой он симпатичный. Ну, вы же знаете девушек. И они наотрез отказались ей сказать, о ком идет речь.