Энгус Уилсон

Вступительная статья

«Мир Чарльза Диккенса» Энгуса Уилсона

и его место в английской диккенсиане наших дней

Столетие со дня смерти Диккенса отмечалось в 1970 году во всех странах цивилизованного мира. Всемирный Совет Мира объявил 1970 год «годом Диккенса» — великого писателя, великого гражданина и великого гуманиста. На родине писателя его юбилей прошел, не в пример предыдущим[1], с большой торжественностью, даже пышностью и размахом. Дж. Пирсон — один из видных английских литературоведов — верно заметил в начале 60-х годов, что история различных восприятий Диккенса — это история меняющихся литературных вкусов и воззрений в миниатюре[2]. Эту мысль следует несколько развить: «The Great Commoner of English Letters» — великий народный писатель Англии, — как его назвал в некрологе Джералд Бланшар[3], по-разному воспринимался в разные периоды столетия, прошедшего после его смерти, и перемены литературных вкусов, о которых говорит Пирсон, совпадали с переменами в социально-политическом климате как на Британских островах, так отчасти и за их пределами.

Феноменально популярный при жизни — слава пришла к Диккенсу рано и не покидала его до последнего часа, — Неподражаемый[4] уже к концу века начал вызывать скептические улыбки и быстро терять свою читательскую аудиторию. На рубеже веков, когда восходила звезда О. Уайльда и декадентов, английские литературоведы перестали о нем писать. Вопреки всему, что о нем говорили Б. Шоу и Честертон, автор «Лавки древностей» и «Рождественских повестей» решительно «вышел из моды», как и должен был в ту пору «выйти из моды» писатель-гражданин, всю жизнь боровшийся средствами литературы за достижение своих высоких общественных идеалов. «Большие» романы 50-х годов — высшее свершение писателя — были удобно забыты, о Диккенсе говорили как «о писателе для детей». Еще менее приемлем Диккенс стал к середине 10-х годов XX века, когда литературные вкусы чеканились в салонах Блумсбери и на книгах Вирджинии Вулф. «Потерянному поколению» с его тягой к эскейпизму он был так же, в сущности, бесконечно далек. Поворот назад начался много позже, в первое десятилетие после второй мировой войны. С этих пор, почти с каждым годом набирая силу, поднялся прилив. В 50-х годах началась новая эра популярности Неподражаемого, притом как у широкого читателя, так и в кругах литературной интеллигенции. Апогея она достигла в следующем десятилетии — в преддверии юбилея. Это была, впрочем, популярность нового Диккенса, Диккенса переосмысленного или (что, может быть, точнее) Диккенса впервые по-настоящему и до конца осмысленного.

Большую роль в этом новом осмыслении сыграли вдумчивые английские исследователи как творчества, так и личности «великого викторианца». Ушел в прошлое выдуманный современниками сусальный «дед-мороз» (Santa Claus), человек, окруженный ореолом добродетели и благонравия, остался — и теперь уже на века — человек со всеми присущими ему слабостями и противоречиями и писатель, которого англичане сегодня все чаще сравнивают по значению с самим Шекспиром.

60-е годы нашего века по праву можно рассматривать как время второго рождения Диккенса на его родине. Недаром в академических кругах заговорили сегодня шутя о «Dickens Industry» — «диккенсовской промышленности». Одна за другой начали в эти годы выходить книги, статьи, научные антологии. С небывалой интенсивностью возобновилась работа текстологов, собирателей ранее не изданных материалов о Диккенсе, сочинений самого Диккенса. По всей Великобритании ощутимо оживился интерес к его наследию. Направление, по которому пошло переосмысление «диккенсовского канона»[5], вполне прослеживается в лучших работах английских диккенсоведов, написанных в период от 1963–1964 по 1970–1971 годы. Это работы Э. Джонсона и К. Тиллотсон, Б. Харди и Дж. Харвея, Ф. Коллинса и Дж. Гросса, Д. Пирсона и А. Дайсона и многих других.

На основании новых суждений о сущности его искусства — искусства большого художника-реалиста, владевшего разнообразнейшими средствами отражения жизни и воплощения характеров, тончайшими оттенками языка и стиля, — родился новый интерес к Диккенсу ищущей и мятежной молодежи, и в частности студенчества.

В 60-х годах начали активно переиздаваться отдельные книги Диккенса, внимательно просмотренные крупнейшими текстологами. Их сопровождал тщательный комментарий в статьях видных диккенсоведов. В середине десятилетия появился первый том нового предпринятого М. Хаус и Гр. Стори четырнадцатитомного собрания писем Диккенса. В 1968 году Х. Стоун опубликовал двухтомное издание ранее не собранных сочинений, печатавшихся в его журналах «Домашнее чтение» и «Круглый год».

В 1966–1971 гг. одна за другой публиковались содержательные монографии и научные антологии, посвященные жизни и творчеству Диккенса. Они открывают новый этап в деле серьезного изучения искусства классика английского реализма, лишенный парадности и идеализации, оставшихся в наследство от XIX века. На гребне этой волны выдающихся английских работ, созданных авторами различных направлений научной мысли, как левой ориентации (Э. Джонсон или А. Кеттл), так и консервативных взглядов (Ф. Ливис), в юбилейный год вышла книга известного английского прозаика и ученого-литературоведа Энгуса Уилсона «Мир Чарльза Диккенса».

Отличие этой работы от всех других, выпущенных за последнее десятилетие, не только в том, что она сочетает в себе глубоко продуманный психологический портрет Диккенса с богато документированной монографией о его жизни и творчестве. Особенность книги Э. Уилсона в том, что это, как верно определили англичане, высказывание «мастера современного романа о величайшем из английских романистов прошлого».

В антологии статей под заголовком «Диккенс 1970: Столетие», вышедшей под редакцией Майкла Слейтера в том же году, что и «Мир Чарльза Диккенса», есть ряд работ, написанных крупными современными прозаиками, но масштаб их иной, чем масштаб труда Уилсона. Эссе Чарльза Сноу, Реймонда Уильямса, Памелы Хэнсфорд Джонсон и других видных романистов написаны с большим мастерством и на высоком эмоциональном пафосе, но они не претендуют каждое в отдельности на тот универсальный охват, ту концептуальную глубину, которые характеризуют работу Уилсона.

В нашей стране Энгуса Уилсона (род. в 1913 г.), поставленного отечественной критикой в первые ряды современных прозаиков, знают еще мало и только те, кто читает по-английски. Автор шести романов — «Цикута» (1952), «Англосаксонские позы» (1956), «Средний возраст миссис Элиот» (1958), «Старики в зоопарке» (1961), «Поздний зов» (1964) и «Как по волшебству» (1973), Энгус Уилсон в 1967 году опубликовал наиболее значительное из своих произведений «Ничего смешного» («No laughing matter»). Это эпический роман, рисующий не только распад одной английской буржуазной семьи. Четыре поколения семьи Мэтьюз становятся свидетелями того, как рушится великая империя, а некоторые из них принимают участие в событиях, превращающих Англию в страну «второго сорта». И каждый из главных действующих лиц, принадлежащих к деградирующему джентри, обнаруживает в себе грехи предков. Хотя Уилсон очень зло издевается над безвозвратно ушедшим миром прошлого, этот мир чем-то и близок автору. В жизни своих современников он не видит «ничего смешного», скорее, трагическое. Ни одному из действующих лиц эпопеи так и не удается преодолеть «ценности прошлого», как бы они над ними ни издевались и от них ни пытались отталкиваться. А в результате все глубоко одиноки, и в них царит та же пустота, которую они видят вокруг себя и ощущают впереди. Роман «Ничего смешного» помогает понять причину обращения Уилсона через Диккенса — своего признанного учителя — к миру викторианства, желание глубже понять моральные нормативы общества, ушедшего в небытие.