— Молодец. Вовремя. Теперь давай досматривай дальше.

— Ты погоди, Дьячок. Проснулся я и думаю: к чему бы это?

— Вот уж действительно, к чему бы!.. Свинья ты, Олег, вот к чему. И всегда был свиньей…

— Не лезь в бутылку, Дьячок, — миролюбиво попросил Олег. — Пусть я свинья: но послушай, что получается. Труба-то, которой Корнилов собирался меня шарахнуть, была ржавая, усек? То есть грязная… Вернее, так: его трубка как раз очень чистая, из кварцевого стекла. Он в шкафу прячет ее, под замком. А моя — из обычного стекла. Значит, она может газить — выделять из стенок всякую бяку. Вакуум падает — и генерация срывается, ясно? Не ясно?.. Да нет, что говорить, это точно! Как же я раньше недопетрил, ай-ай-ай!.. Всегда так: грешишь на что-то сложное, а заковырка в самом простом!

Олег подошел к двери и включил свет.

— Ты что, псих ненормальный? — взвился Вася. — Совсем с катушек съехал, да?

Олег присел на его койку и задушевным тоном попросил:

— Дьячок, если ты мне друг, выручи, а?.. Васек, слышишь? — Он положил руку на плечо соседа, спрятавшегося с головой под одеялом. — Пойдем со мной в институт, Васек! Поменяем трубку и попробуем включить. Должен быть луч, я уверен!

— Выруби свет и оставь меня в покое, — пробубнил Вася. — Иначе плохо будет!

— Вась, ты только послушай! Я же все обдумал. Мы приходим и поднимаем сторожа. Говорим, что на кафедре электроники не выключен термостат…

Глаза Олега сверкали. Он размахивал руками, ходил по комнате, отталкивая стулья и натыкаясь на углы стола. Глядя на него, Вася терял чувство реальности: казалось, все это — или в театре, или в каком-то странном, из тех, что могут привидеться только Олегу, сне.

— Трубка заперта в шкафу у Корнилова, — рассказывал Олег. — Но я знаю, как открыть шкаф. Мы ставим ее в лазер, откачиваем воздух и включаем. Луч должен быть — вероятность единица. Только один я не управлюсь, нужен помощник. Пошли, Дьячок, всю жизнь буду тебе обязан!

С первого курса — больше трех лет — Вася жил с Олегом в одной комнате в студенческом общежитии. Уж он-то знал, что если сосед загорелся куда-то идти, то отговаривать бесполезно. И Вася решил пойти с ним. Ради удовольствия своими глазами увидеть, как наконец-то отступит, вынужден будет повернуть назад этот зарвавшийся счастливчик.

— Ладно, все равно уже не усну! — Вася сбросил одеяло и взялся за рубашку.

Олег кинулся к нему, обнял.

— Ты — человек, Васек! Ты лучший мой друг, честное слово! — лепетал он, тиская запутавшегося в рубашке Васю.

Улица спящего города напоминала заводской цех, в котором выключили все силовые рубильники, осталось только дежурное освещение. Над дверями магазинов и в витринах мерцали газосветные трубки и отчетливо был слышен треск дросселей. На перекрестках щелкали реле светофоров, однако бесполезно вспыхивал зеленый свет, напрасно предупреждал желтый и останавливал красный.

Правда, где-то на полпути к институту одна машина все же показалась на улице. Это была милицейская «ПМГ» с мельтешившим на крыше синим маячком. Поравнявшись с ребятами, машина сбавила скорость, и сидевшие в ней милиционеры пристально осмотрели Олега и Васю. Но не остановилась машина, уехали милиционеры для исполнения более важных дел. «А напрасно, — думал Вася, — стражи ночного порядка не поинтересовались, куда спешат два молодых энтузиаста в пальто с поднятыми воротниками. Ведь то, что затеял Олег, — классическая авантюра…»

— Олег, ты должен оценить мою преданность… Ах, как бы я сейчас спал! Скажи честно: ты веришь, что мы прорвемся в лабораторию?

— Я же придумал блестящую версию!

— Сторож не оценит блеска. Просто не пустит нас — и все.

— Как это не пустит? Мы скажем, что может быть пожар.

— Он вызовет пожарников, — с улыбкой парировал Вася.

— Н-да… Значит, через забор!

— Извини, не понял. Это через какой же забор?

— Заберемся во двор института, — пояснил Олег. — С тыла есть пожарная лестница. Влезем на крышу, а через слуховое окно на чердак. Дальше все просто…

Было морозно. Шли против ветра, Вася замерз.

— Чушь все это! — Он остановился, взглянул на часы. — Двадцать минут четвертого. Еще можно поспать. Пошли назад, я уже нагулялся.

— Почему же назад? — неуверенно спросил Олег. — Зря, что ли, мне приснилось?.. Надо трубку заменить. Нам только бы на чердак попасть! Там дверь есть, прямо на пятый этаж в коридор ведет. А замок в ней ножом открывается, я четко помню. Пойдем, Дьячок, все получится, ручаюсь!.. Ну, идешь?

— Нет, — отрезал Вася.

— Один пойду, — вздохнув, сказал Олег. И пошел, наклонив голову, выставив правое плечо. Углом поднятого воротника защищал лицо от ветра. Спина сутулилась под тонким пальтецом. «И вот такому во всем везет!» — горестно подумал Вася.

Счастливчиков он узнавал сразу. Это были внушительные ребята. В осанке — солидность, в движениях уверенная плавность, на лицах выражение собственного достоинства. Все это завораживало. Счастливчиков избирали на почетные посты, а Вася авторитетом не пользовался. Счастливчики играючи обходили Васю и на экзаменах. Он учился прилежнее любого отличника. Но все напрасно. Когда выходил к столу экзаменатора и начинал отвечать — не мог избавиться от заячьего трепета души и презирал самого себя за жалкий, жалобный голос. Преподаватели его нервозность принимали за неуверенность, и вместо желанного «отл» в зачетке появлялось «хор».

Уступая счастливчикам-отличникам, Вася не роптал. Ничего не поделаешь: у них интеллект, унаследованный от родителей, крепкие нервы и с младенческих лет закрепленные воспитанием установки. Но что же такое — Олег Логинов? Почему до сих пор не прогремели над его отчаянной головой громы отмщения?..

Этот щуплый парнишка с длинным костистым носом и вьющимися колечками черных волос приехал в общежитие из районного городка Брянской области. И если, например, Вася прибыл, тоже в общем-то из глуши, с конкретной целью — поступить именно в этот институт, то Олег рассказывал, что ему было все равно, где учиться, лишь бы поступить и пожить в большом красивом городе.

До третьего курса Олег и не думал ни о каких лазерах. Учился неважно, рывками. Не умея вовремя проскочить с переводами технических текстов, пропуская лабораторки и практические занятия, буксуя на контрольных работах и при защите домашних заданий, он обрастал «хвостами» и был первым в списках задолжников, которые секретарша вывешивала на «черной» доске возле деканата. Все, казалось, шло к тому, чтобы Олега отчислили из института за академическую неуспеваемость, и Вася со смешанным чувством жалости и злорадства ждал тот день, когда наказание настигнет соседа. Но с непонятной отвагой Олег отводил карающую десницу проректора по учебной работе. Порой за одну ночь он успевал что-то понять, что-то запомнить, без смущения шел на экзамен и получал тройку. А иногда даже четверку, то есть ту самую оценку «хор», которая Васе доставалась ценой упорной работы в течение всего семестра!

Возвращаясь после концерта или спектакля в общежитие, Олег никогда не ахал, не рассыпал восторги. Казался спокойным, будничным — только Вася мог подметить признаки удовлетворенности. Мгновения задумчивости, тень отрешенности в выпуклых карих глазах, ответы невпопад делали его похожим на вернувшегося со свидания счастливого, чуть-чуть утомленного любовника.

— Почему ты не занимаешься? — с затаенным раздражением спрашивал у него Вася. — Транжиришь деньги на театры, концерты. Искусствоведом, что ли, хочешь стать?

— Да нет. Просто интересно.

— Но почему ты не хочешь подумать о своем будущем?

— Я думаю. Мне кажется, оно отличается от настоящего тем, что в будущем я стану старше.

— Но кто дал тебе право поступать так, как захочешь? Мне вот тоже, может быть, интересно осматривать достопримечательности и ходить на премьеры. Но ведь надо учиться! А тебе — наплевать. Почему?

Олег дружелюбно улыбался.

— Каждый живет как может. Учись, разве я тебе мешаю?