- Зачем пришел? - раздался недовольный голос. Филя огляделся - ни души. Кто с ним говорит?
- Наверх посмотри.
Филя поднял голову и увидел, что челюсти грифона шевелятся.
- Аааа!!! - закричал Филя, отскакивая подальше. Горгулья, чудище! Ожила, разговаривает, сожрет!
- А вот этого не нужно, - устало сказал Грифон. - Ночь-полночь, а ты орешь, как резаный. Разбудил меня, теперь прыгаешь.
Филя собрал рубашку на груди в кулак, силясь унять сердцебиение. Босые ноги примерзли к граниту, жжение и боль стали почти невыносимыми. Падать нельзя: отморозит бока - смерть. Он оглянулся: по проспекту, шедшему вдоль набережной, проехала одинокая машина. Свет ее фар мигнул вдали и исчез.
- Замерз? - спросил Грифон. - Погоди, подую.
Чудище со свистом втянуло воздух и мощно дохнуло Филе прямо под ноги. Лед разлезся, образовалась лужа. Грифон пыхнул огнем еще раз, и Филе показалось, что вокруг него образовался островок лета. Он закрыл глаза, купаясь в теплом потоке.
- Надолго не хватит, - предупредил Грифон. - Я бы на твоем месте убрался отсюда побыстрее.
- Вы не знаете, как я сюда попал? - спросил Филя, подходя ближе. Страх отпустил его - раз обогрел, значит, пищевого интереса не имеет.
- Как-как? Ногами пришел. Влез на меня и уснул. Я еще подумал, какой странный бомж.
- И долго я спал?
- Полчаса, а то и больше. У меня часов нет, за точность не ручаюсь. Да, ты еще мне за крыло что-то засунул, возьми.
Филя подошел поближе и осторожно ощупал пространство между крыльями. Там лежал завернутый в лист пергамена ланцет.
- Я пришел сюда рисовать! - воскликнул Филя.
- Большой оригинал, - заметил Грифон и взмахнул крыльями, будто очищал их от пыли. - Картограф, да?
- Угадали.
- Не угадал. Вижу. Садись, рисуй, раз явился. Смотри, кровью не заляпай, меня только весной вымоют.
- Я ототру, - пообещал Филя, устраиваясь у Грифона на спине. Он аккуратно разложил пергамен на каменных лопатках, закатал рукав и безжалостно чиркнул ланцетом вдоль синей жилы. Хлынула кровь. Она залила Филины штаны, перепачкала упругие бока Грифона, обагрила золотые крылья. Времени на созерцание не было. Филя погрузил пальцы в кровь и принялся за дело. Черточки, линии, завитушки испещрили пергамен, въедаясь в глубокие слои, словно ядреный уксус. Филя смежил веки - так рисовать было легче и сподручнее, ничего не отвлекало. Он выбросил из головы все заботы, его не волновало, как он будет останавливать кровь и сможет ли вернуться домой до того, как окоченеет насмерть. Теперь был только Грифон и карта, создающаяся на его спине.
- Ты долго еще там будешь возиться? - капризно сказал Грифон. - Я устал. Слезай!
- Потерпите, я заканчиваю. Будете отвлекать, дольше получится.
- Ну-ну... А меня нарисуешь?
- Не могу. На карте не должно быть ничего лишнего.
- Это я-то лишний? - обиделся Грифон. - Проваливай! Кыш, кыш с меня! Молокосос!
Филя слез. Карта была готова. И вдруг что-то мощное, как таран, сбило его с ног, и он кубарем покатился вниз, к ледяной воде Нави. Проклятый Грифон задел его крылом! Филя поднялся, весь в крови и снегу. Он ни на секунду не выпустил из рук карту, прижимал ее к животу.
- Ой! - вскрикнул Грифон. - Я нечаянно. Я не хотел. Ты живой?
- Живой, - мрачно сказал Филя. - Кровь сами вытрете. Я пошел.
- Постой, так нельзя! Тут детки ходят. Увидят, что я скажу?
- Ничего! Вы памятник, вам молчать положено.
- Ну, пожалуйста, - заныл Грифон. - Хоть с лопаток сотри, чешется.
- Ваши проблемы! - Филя был непреклонен. - Счастливо оставаться!
И он пошел вдоль проспекта, всматриваясь в темноту в надежде поймать такси. Дорога была пустынна. Кровь продолжала сочиться из раны. Филя, стянул с себя рубашку и намотал ее на руку. Повязка получилось нетугой, но это было лучше, чем ничего. Он не хотел испугать водителя, к которому сядет в автомобиль.
В спину Филе стрельнул поток света, он обернулся и что есть сил замахал здоровой рукой. Небольшой горбатый автомобиль с оленем на капоте резко затормозил. Филя кинулся к нему.
- Помогите! Довезите домой!
- Садись, - сказал знакомый голос.
Это был Степка - тот самый парень из бань. Рыжая шевелюра, конопатое лицо, только в нем больше не было мальчишеской придурковатости. Он выглядел старше и солидней, как будто за неделю прибавил в возрасте. Одетый в китель с погонами, он лениво барабанил пальцами по рулю, ожидая, когда неловкий Филя с отмерзшими ногами закарабкается внутрь.
- Ограбили? - спросил Степка небрежным тоном.
- Нет... то есть да, да! - спохватился Филя, понимая, что про Грифона и карту надо молчать. А то отвезет не в Малярово, а в сумасшедший дом. - Я возвращался из бань, кошелек был толстый, торчал из кармана. Они подкрались и хрясь по голове! Я упал. Проснулся - ни пальто, ни денег.
- Они и руку тебе повредили? - чуть насмешливо сказал Степка, косясь на него. Автомобиль резко рванул вперед, высвечивая занесенный снегом путь.
- Руку я в бане повредил. Осколком. Уронил бокал, пока собирал в совок, порезался. Замотать было нечем - вот, решил, сорочкой. А ты какими судьбами здесь?
Степка поправил воротничок, словно тот его душил.
- Еду от дамы сердца. Еще вопросы будут?
- Нет, что ты, что ты! Я не хотел... я просто...
- Вот и славно. Куда тебя везти?
- В Малярово.
- Гм, далече. Ладно, довезу, раз такое дело. Заявление писать будешь?
Филя, который возился со своей повязкой, не сразу понял, о чем речь.
- Нет, не буду. Зачем? Все равно не найдут.
- Вот из-за таких, как ты, они и ходят табунами. Лень, что ли, заявить? Оборзевших ищут на совесть.
- Знаю-знаю, как они ищут. У меня сестру украли - до сих пор ни слуху ни духу. Хоть сто заявлений напиши, толку нет.
Степка что-то буркнул и несколько остекленело уставился на дорогу. Филя прекратил ежиться, ступни потихоньку оттаивали, взрываясь изнутри игольчатой болью. Кровь остановилась, повязка больше не мокла. Карту он спрятал в трусы, и она мешала ему сидеть.
- Ты ведь не лакей? - спросил Филя осторожно.
- Догадливый! - усмехнулся Степка, закладывая крутой вираж в стиле Вити.
- А кто тогда? Полицейский?
- Почти.
- Следователь?
- Вроде того, на полставки. А так занимаюсь частным сыском. Нуждаешься в моих услугах?
- Пожалуй, да! - воскликнул обрадованный Филя. - Дорого берешь?
- Дорого, - улыбнулся Степка. - Я ж профессионал, не хухры-мухры. Сестру, говоришь, украли? Видел негодяя?
- Да! Видел! Ты мне, наверное, не поверишь...
- Отчего же, и в наши дни сестер крадут. Недавно был случай в соседнем околотке - украли старуху восьмидесяти лет. Кому сдалась, не ясно. Все богатство - штук сто погребальных чепчиков.
Филя прикусил губу. То, что воруют и младенцев, и старух, его вовсе не удивляло. Такой уж век, народ распустился, грабит, тащит, расхищает. Но как сказать про краба? Очень, очень не хочется в сумасшедший дом.
- Понимаешь, - сказал Филя, понижая голос, хотя никто не мог их подслушать. - Я видел похитителя, и он немного необычный.
Степка презрительно фыркнул. И тут до Фили дошло, что ничем он его не удивит. Степка был в банях, он видел весь этот сброд - кентавров, змеев, омаров. Спрута видел. Это уж совсем ни в какие ворота! Степка поймет!
- Короче, он краб, - выпалил Филя. - Самый натуральный, с клешнями. Мы выходили из вокзала, он нас подловил, схватил сестру и уехал.
- Краб, говоришь? - задумчиво сказал Степка, притормозил и вынул записную книжку. - Он один был?
- Нет, с ассистенткой. Маша, или Катя. Да, кажется, Катя! Красивая такая.
- Постой, запишу. Давай все с начала по порядку.
И Филя в который раз рассказал историю похищения Настеньки. Степка одной рукой рулил, другой делал пометки в книжке, прижав ее краем ладони к колену. Когда они приехали в Малярово, Луна нагло повисла в небе, голая, без облаков.
- Если узнаю что-то, приеду, - сказал Степка, высаживая Филю. - Отбегался твой краб, изловим злодея.