– Что? – переспросил его Виктор.

– Разве я что-то сказал?

– Да… «К лучшему…» Что именно к лучшему?

Хм… Неужели я это вслух произнёс? – удивился Андрей. Совсем приехал! А вслух произнес:

– Мало воды, поток маленький! Помнишь, какая тут Ниагара творится в июле после хорошей безбашенной грозы?

– Как же, видал – впечатляет. Настоящий водокрут. Попадешь в такой – не выберешься!

– Гришина карта утверждает, что это и есть искомое место… – уверенно произнёс Андрей.

– Ох, сомневаюсь я чего-то…

– Да ладно, попытаем счастья!

– Счастье нам не помешает…

И они стали медленно спускаться, осторожно ступая на ржавые скобы; соскользнёт нога или оступишься – плюхнешься в грязь, которой здесь явно с избытком.

Опустившись вниз метра на три, а то и на четыре, начинающие исследователи подземелий наконец ступили на скользкое дно и двинулись вдоль подземной траншеи, перпендикулярно отходящей от трубы-колодца; под их сапогами хлюпала вода, которой, кстати, было немного, не то что в пору половодья или ливней, – тогда оба мигом зачерпнули бы влагу не только голенищами сапог, но и своими лёгкими, – утопли бы, как пить дать! Перебравшись через баррикаду валежника, почти сразу натолкнулись на вторую, напоминавшую кучу противотанковых «ежей», занявшихся свальным грехом.

– Растащим? – спросил Виктор.

– А что, будут ещё какие-нибудь идеи? – с иронией отозвался Андрей.

Легко сказать растащим! А куда тащить? Не в подлунный же мир возвращать эти местные «сокровища». Раскидали, как могли, главное – смогли сами просочиться по ту сторону баррикады. Потопали дальше, сгорбившись, каждый думал про себя: «Не слишком высокие тут потолки! А на карачках не поползёшь, на животе тем более – жижа уж больно мерзкая внизу хлюпает.

– Смотри-ка, Витёк – Андрей остановился и направил луч фонаря на уходящий во тьму тоннель. Да, они вышли к развилке – траншея раздвоилась, от неё отделялся самый настоящий тоннель, расположенный выше уровня собственно траншеи, которая, таким образом, вбирала в себя лишнюю воду – и направляла эту воду вперёд, ниже по течению переходя в трубу… А ответвлявшийся тоннель был, наоборот, просторнее, к тому же – выложен у «точки размежевания» ярко-красным кирпичом, а дальше – чем-то другим, но, как видно, не менее прочным.

Андрей развернул карту и, светя на лист фонариком, торжествующе потряс ею перед лицом Вити:

– Вот оно! Не врёт карта! Вот нитка голубая – типа «подземная река» – видишь, куда пошла? А вот – наша тропиночка!

– Какая там «тропиночка», шоссе целое…

Андрей лишь теперь заметил, что Витя снял тёмные очки и, стоя «во всей красе», являл собою чудо несколько инфернального вида.

– Возвращаемся, – тоном, не терпящим возражений, произнёс Андрей и пояснил, – Агриппину надо встретить.

– И никаких тебе железных дверей, никаких задвижек, никаких пней-муляжей! – восхищённо говорил Виктор, телепаясь позади друга. – Любой заходи, проходи…

– Сим-сим, не скройся! – скаламбурил Андрей, пребывавший в приподнятом настроении и вдруг крикнул. – Сим-сим! Кутасов! Вива Мальта! – Эхо вернуло отраженье этих слов, перевернув звуки так причудливо, что он несколько раз хлопнул в ладоши. – Какая акустика! – прибавил с чувством. – Вот оно – Настоящее. Наконец-то!

Они выбрались из колодца и направились к Ферме, где должны были встретиться с Агриппиной. Несколько раз Андрею казалось, что за деревьями мелькают фигуры людей, однако это его нисколько не насторожило, – сказывалась эйфория, охватившая их обоих после открытия настоящего рабочего входа. Он уверял себя, что это лишь тени деревьев – бесшабашность, этот бесёнок, плясавший сейчас внутри Андрея, имел и другое имя – беспечность.

Но неожиданно Виктор придержал его за локоть:

– Андреас, – тихо проговорил он, – кажется, за нами следят.

– Кто? Где? – встрепенулся Андрей.

– Люди, наверное, кто еще? Во-он среди деревьев хоронятся, за стволами прячутся. Мы идём – и они идут. А как мы остановимся – и они ни шагу.

Значит, не показалось! Подумал Андрей, опускаясь с небес на землю. Если уж Витя заметил…

– Тогда вот что. Сейчас разойдёмся в разные стороны. Ты иди себе спокойно, не суетись, не оглядывайся. А я пока понаблюдаю. Где встречаемся, ты понял?

– У Фермы.

– Точно, – теперь он говорил очень серьезно. – Вот и иди туда. Агриппина, по моим прикидкам, скоро должна объявиться… Ничего, подождёт. В крайнем случае, наберёт меня. Раз пошла такая пьянка…

– …режь последний огурец, – подхватил Виктор.

И они разошлись – легко и просто. Для Андрея исчезнуть в лесу, раствориться – пара пустяков. Он умел делать это, как никто, – бывший разведчик. Но сейчас он корил себя за то, что бесшабашное настроение разом отбило у него и интуицию, и нюх. Теперь же его взяло зло на самого себя и тех недоумков, которые пытались их пасти. Маневр, ещё маневр… перебежка… Ему не стоило особого труда оторваться от не слишком профессиональной погони. И вот теперь они озираются по сторонам, приглядываются, пытаются сообразить, куда он подевался, – и уже Андрей следит, наблюдает за ними, подобравшись почти вплотную. Слушает и запоминает.

– Ну и? – низкий, плотный, с хриплым голосом. В куртке с капюшоном.

– Как сквозь землю… – высокий, тоже темная куртка с капюшоном, прикрывающим лицо.

– А второй? – щуплый и невысокий, в куртке с капюшоном.

– Шеф приказал пасти Музейщика. Насчёт Шифрованного распоряжений не было. – Низкий.

– Шифрованного в головнях разложили, потому и шифруется, скунс. – Шуплый.

– Герр нас по ходу самих разложит в е…енях за то, что Музейщика про…бали. – Высокий.

– Как минимам, взашей вытолкает без выходного лавандоса. – Низкий.

– Если узнает. – Высокий.

– Как не узнает? – Щуплый.

– А откуда узнает, от тебя что ли? Мазу придумаем, отчитаемся. Всё будет шито-крыто. До утренней зари пасли фраерка…типа! – Низкий.

– Вот Музейщик, чёрт е…аный. Мать его… – Высокий.

– Ловить нечего тут, отваливаем. – Низкий.

– Куда отваливаем-то? – Щуплый.

– Да в кабак, куда ещё… – Высокий.

Немалого самообладания стоило Андрею удержаться от соблазна выскочить на них – в одиночку против троих – однако удержаться надо было, надо было дождаться, когда они уйдут – сейчас у него нет права рисковать. Эти – не серьёзные, они и следить-«пасти» не умеют, возможно, его специально провоцируют, посылая за ним в качестве «хвоста» откровенную гопоту. Впрочем, в год ящерицы «хвосты» отпадают сами. Так и этот отвалился, можно дальше не шифроваться. И он бесшумно отступает, исчезая за пределы видимости самодеятельных «топтунов».

У Фермы ждет Агриппина – должна уже подъехать! И Андрей направляется туда, где она ждёт его, и тень его мелькает среди деревьев, и чем дальше, тем шире и увереннее его шаг.

Виктор уже был на месте, видимо, только что подошёл.

– Что это вы порознь гуляете? – подозрительно поинтересовалась девушка, подставляя Андрею щёку для поцелуя.

– Так надо… – туманно отозвался он.

– Хорошо тут парковаться – не то что в петербургских дворах-колодцах! Там все чахлые газоны заставлены иномарочным старьём, – она внимательно вгляделась в их лица. – Ну и как успехи? Хвастайтесь!

– Пойдём. Сама увидишь. Нечего пока рассказывать.

– Неужели не нашли? – разочарованно протянула она.

– Наоборот, нашли. Но – тебя дожидались. Мы как те егеря – дичь найдём, из берлоги вытащим и погоним, а застрелить должна ты… Кстати, молодец.

– Почему молодец? Или в чём? – тотчас оживилась Агриппина.

– Оделась правильно. Главное, сапоги высокие без подсказки обула.

– Так ты же сказал, ирригационный коллектор… или как там называется… Ну, под подозрением. А по водопроводной трубе да без сапог…

– Не комильфо! – подначивал он её.

– Вот именно! Верное словцо. Не ком-иль-фо! Фу-у… День ужасный… И опять смылась совершенно бессовестно, – Агриппина утёрла лоб от выступившей испарины, – скоро меня уволят.

– Не волнуйся. Если тебе станет от этого легче – меня тоже, – усмехнулся Андрей.

– А меня нет! Я на больничном! – воскликнул Виктор, снова, едва выбрался из-под земли, напяливший свои тёмные очки.

Значит, я – Музейщик, а он – Шифрованный!.. Думал Андрей, беззаботно болтая с друзьями. Агриппина же, узрев Виктора в его новом имидже, теперь искренне веселилась.

– Слушай, – сказала она Андрею, – я бы Витьку ни за что не узнала!

– Но узнала же!

– Да как его было не узнать, если он выскочил из-за кустов, как угорелый, при этом истошно вопя: «Агриппина! Это я, я! Виктор!»

– Стало быть, по голосу опознала…

– Отчасти. Голос вроде знакомый, – а на самого смотрю, как Офелия на бедуина… Потом вспомнила его вчерашний вид – и до меня, наконец, дошло!

– А мы с Андреем только что изображали ящериц… – не удержался и похвастался Виктор.

– Как это?

– Отбросили хвосты, был хвост – и нету!

– Ну, ребята, вы без меня не скучаете! – смеялась Агриппина.

Андрей только хмыкнул. Ниссен он и есть Ниссен. «Бедный Витя».

– Ты ему верь больше! – иронически сказал он, но тут же перешел на серьезный тон. – Впрочем, насчет «хвостов» – истинная правда. И что интересно, командует ими некий «Герр».

Так, полушутливо-полусерьезно общаясь между собой, они приближались к вожделенному месту. Агриппина держала их обоих под руки, поочередно заглядывая в лицо то одному, то другому, и звонко смеялась, откидывая голову назад, если шутка казалась ей остроумной.

Андрей вдруг спросил:

– Ты бабушку отвезла к тёте Иде?

– Не совсем…

– То есть как?

– Да вот так! За мной опять БМВ – чернушечка увязалась. Я все оглядывалась, оглядывалась, пока Елизавета Петровна мне не заявила примерно следующее: «Дорогая, я уже все поняла. Я тебе покажу двор проходной, ты туда под арку въедешь и в арке остановишься, чтобы я вышла. И постоишь несколько минут, пока я проходными дворами не уйду. Там близко, но запутаешься, если не знаешь. Нечего на хороших людей кого попало наводить…» Так мы и сделали!..