А вот в отношениях с родителями, увы, всё происходило в точности наоборот. Сейчас Андрей корил себя за сыновнюю неблагодарность, и мысленно обещал позвонить им немедленно по возвращении домой – да сколько тут ехать-то!

И всё-таки у родителей своя жизнь. Прежде чем «сватать» им бабушку, неплохо хотя бы посоветоваться, поговорить с ними на сей счёт, и не за день-два до того как, а предварительно. И главный вопрос – захочет ли сама Елизавета Петровна запросто сорваться с места и улететь за тридевять земель?..

– Нет, милая. Это не есть хорошая идея – насчёт Сибири. А вот если она пару дней поживёт у тебя в квартире… – И Андрей выжидательно уставился на девушку.

Она ответила на его взгляд открытой улыбкой.

– Не возражаю. Боюсь только, ей одной у меня будет скучно… Кстати, не забывай, в моей квартире тоже побывали посетители – так что безопасность Елизаветы Петровны под большим вопросом…

Какое-то время ехали в молчании, затем Андрей снова заговорил.

– А если мы отправим её в санаторий?

– В Петродворец?

– Почему непременно Петродворец? Можно в Репино или в Сестрорецк.

– Думаешь, тебе удастся взять путёвку раньше, чем на ноябрь? – скептически поинтересовалась Агриппина.

– Понятия не имею. Надо попробовать.

– Ну, попробуй! В любом случае, стоит для начала испросить её согласия.

– Естественно. С моей импозантной бабулей никогда не знаешь, чего ждать…

– Вылезай! Приехали! – Девушка шутливо ткнула его локтем в бок и помахала перед лицом ключом зажигания, словно приводя в чувство. И то – он и не заметил, что они уже на месте.

Однако зря они волновались и переживали за нее. Елизавета Петровна их опередила. Едва они вошли в прихожую, как она показалась из своей комнаты и произнесла шутливо-торжественным тоном:

– Ребятишки, я тут поразмыслила на досуге… У вас какая-то необъявленная война идёт, или революция намечается, я уж толком не пойму. Но только первой жертвой стала именно я – тюкнули меня по макушке. Я понимаю, что случайно под руку подвернулась и даже понимаю, что это никакие не грабители были. Дальше больше: дома вы не ночуете, заявляетесь утром в совершенно непотребном виде – и спа-а-ать…Во дворце были, допустим. Но где там можно было так перемазаться?! Теперь вот Витя… Если так и дальше пойдет, чего нам следует ожидать, – дверь взорвут или как?..

– Ничего, бабуля, ничего. Мы тут… – сбивчиво начал было Андрей, но она его решительно перебила.

– Мне сейчас звонила Ида Перович. Я ей пожаловалась, в шутку конечно. Секретов ваших раскрывать или там в подробности вдаваться, разумеется, не стала. Так она предложила мне: «Ты, – говорит, – приезжай ко мне, а то одной скучно по осени, даже в театр сходить не с кем». А я слушаю-слушаю и понимаю, дело говорит Ида! Сезон театральный начинается, да он начался уже. Не врёт она, по голосу чувствую, что соскучилась по мне. И то, сто лет не виделись! А сейчас ещё дожди зарядят – с тоски умереть можно…

– Извини, бабуля, – беспомощно сказал Андрей и повернулся к Агриппине.

– Андрей говорил, что вы раньше часто бывали в Петербурге, – с запинкой произнесла девушка. Ей было неудобно, что они своими безответственными действиями практически выжили пожилую даму из ее собственной квартиры.

– Милая моя, – не без горечи отозвалась Елизавета Петровна, – часто я ездила не в Петербург, и даже не в Питер… Часто я ездила в Ленинград!

Повисло неловкое молчание, которое снова прервала Агриппина, всё еще переживавшая свою вину.

– Может, вы захотите посмотреть мою квартиру, – неуверенно начала она, – или даже там поживете, если со своей подругой поссоритесь…

Елизавета Петровна засмеялась неожиданно звонким, молодым смехом.

– С Идой Перович? Поссоримся? Ха-ха! Легко! Но, – бабушка подняла указательный палец, – лишь при обоюдном желании поссориться. Мы с восемнадцати лет знакомы, у неё немецкий – и у меня немецкий, французский мы тоже вместе изучали, да и преподавали вместе; даже – было дело – в одной школе работали, а вот испанского я, в отличие от неё, совсем не знаю…

– И когда ты планируешь отправиться? – спросил Андрей.

– Немедленно! – воскликнула бабушка. Но, увидев, что «молодые» принимают ее слова за чистую монету, пояснила, – да шучу я. Завтра с утра.

– Я отвезу вас на машине, – с облегчением сказала Агриппина.

– Прелестно! А я как раз собиралась тебя об этом попросить. В моём возрасте предпочитаешь буржуазный комфорт…

– Бабуль, только я завтра здесь останусь – ты не против? – осторожно поинтересовался Андрей.

– Замечательно! Значит, у нас с Агриппиной будет время посекретничать. А теперь, молодые – айда чаёвничать! Побалую вас напоследок.

И Елизавета Петровна опять рассмеялась – звонко, точно колокольчик зазвенел где-то рядом, а потом звон тронулся с места и поплыл, медленно удаляясь, затихая.

Боже мой, какой чудесный у неё смех, думала Агриппина, провожая ее взглядом. Как же мне с бабулей повезло! – думал Андрей.

А Ида Перович, о которой только что шла речь, в эти минуты сидела на диване в одинокой своей квартирке и раскладывала долгоиграющий и совершенно несходимый пасьянс. К её удивлению, капризный пасьянс ни с того ни с сего вдруг взял да и сошёлся с первого раза. Это привело старую даму в смятение: вероятно, она где-то ошиблась, ведь не сходится почти никогда, хоть целую ночь просиди, а в этот вечер – с первого раза!.. Она решила повторить попытку и снова принялась раскладывать карты. Пасьянс опять сошёлся!

«Qui pro quo?» – подумала она на латыни и раскинула карты в третий раз. И снова непокорный пасьянс сошёлся! Тогда Ида Перович аккуратно сложила карты, убрала их в нижний ящик комода и отправилась на кухню, где в подвесном шкафчике хранились лекарства. Для успокоения нервов следовало выпить корвалол.