Они шли, внимательно осматривая дома по обеим сторонам улицы, и в какое-то мгновение Кротову показалось, что взгляд одного из них уперся ему прямо в лицо. Но в следующую секунду тот уже смотрел в другом направлении.

— Валя! — позвал Кротов, стараясь говорить спокойно. — Кажется, они нас нашли. Что-то слишком торопятся…

Валя стояла на пороге веранды. Схватившись за руки, они смотрели, как трое пришельцев дошли до трансформаторной будки в конце деревни и остановились в расслабленных позах, опершись о низенький заборчик.

— Что делать-то? — растерянно сказала Валя.

— Прежде всего нужно спрятаться. Пока Каширин чего-нибудь там, в Москве, не добьется, нам бы надо где-то отсидеться. Слушай, а может, здешняя милиция поможет? Где у вас милиция?

— Милиция далеко, на той стороне дороги, — рассеянно проговорила Валя. Она что-то обдумывала.

— Пошли скорее, — Валя потянула Кротова за собой.

Через окно, выходящее во двор, они вылезли из дома и, пригнувшись, побежали к задней калитке. За небольшим участком картофельных грядок метров на пятьдесят тянулся низкий кустарник, а за ним — до лесной опушки — открытое поле, засеянное каким-то низеньким злаком. На краю поля они остановились. Кустарник, заборы и соседние дома укрывали их от тех троих, но на дороге при въезде в деревню стоял знакомый синий «жигуленок», а в нем сидели еще двое. Перейти поле незамеченными было невозможно.

Валя снова потянула Кротова, они нырнули в кустарник и побежали параллельно заборам, и вдруг Валя куда-то исчезла, а потом и Кротов почувствовал, что скатывается в какую-то яму. Этот ров, глубиной более человеческого роста, пересекавший поле от деревни до самой опушки, был вырыт, видимо, для понижения уровня грунтовых вод. На дне его кое-где стояла влага, под ногами чавкала грязь, но это было не важно Через несколько минут они уже добрались до его конца. Теперь от леса их отделяла лишь грунтовая дорога, что шла вдоль опушки.

Они выскочили из рва и в два прыжка пересекли открытый участок. Кротов остановился и поглядел назад, в просвет ветвей и стволов. «Жигуленок» спокойно стоял на своем месте. Их бегство осталось незамеченным.

— Куда теперь? — деловито спросил Кротов. — В милицию?

— Я знаю куда, — сказала Валя. — В сторожку пойдем. Там раньше пасечник жил — мой дядя, — когда пасека была, а теперь никто и не ходит.

— Отчего так?

— Два года назад дядя умер. Он старенький был. А пасеку на центральную усадьбу перевезли.

— Далеко эта сторожка?

— Нет, — Валя помотала головой, — километра три-четыре.

— А дорога вообще туда есть?

— Плохая очень. Все по лесу идет. А как дожди начинаются — вообще не проехать. Разве что на тракторе. День посидим, а вечером я домой схожу, поесть принесу.

— Тут они тебя и поймают, — сказал Кротов.

— Так уж и поймают, — презрительно фыркнула Валя. — Что ж они, до ночи будут сидеть?

— Вот уж не знаю, — с сомнением сказал Кротов. — Что-то слишком серьезно они за нас взялись. Не нравится мне это. Зря я тебя в это дело втянул, Валюшка.

— Да ладно, — легко возразила она и пошла вперед, приминая траву маленькими ступнями.

Вскоре они вышли на лесную дорогу. Тут и в самом деле можно было проехать разве что на грузовике. Хотя погода уже более недели стояла сухая, глубокие рытвины были налиты жидкой грязью. Это подействовало успокаивающе на Кротова — такую грязь на «жигулях» не проехать.

Впереди послышалось ровное тарахтение трактора, а когда дорога сделала поворот, Кротов увидел старенький «беларусь» с откинутым капотом, над которым возился худенький тракторист в синей майке и старой фетровой шляпе с заломленными по-ковбойски полями. Валя шла мимо, как ни в чем не бывало, и Кротов следовал за ней. И лишь спустя некоторое время он понял, почему это тракторист так недружелюбно зыркнул на них из-под шляпы. Это был вчерашний парень — Мишка.

Дорога разделилась на две. Более наезженная как будто описывала широкий полукруг, вероятно, выводя вновь к полю. Другая вела в глубину леса. Валя свернула на лесную дорогу. Кротов оглянулся: Мишка мрачно смотрел им вслед, расставив ноги в сапогах и уперев руки в тощие бока. Эта встреча чем-то смутила Кротова, он и Вале выразил свои неясные опасения, но она лишь махнула рукой.

— Мишка-то? Да ну!..

А Мишка раздраженно захлопнул капот и покатил в деревню. До открытия магазина оставались считанные минуты.

Лесная дорога выглядела совсем заброшенной. Никто по ней давно не ездил, пробитые колесами шрамы затянулись и проросли невысокой мягкой травой. Идти здесь было легко и приятно, и оттого, что бегство их словно бы вдруг превратилось в заурядную прогулку, Кротов и Валя не вспоминали о тех, кто остался позади. Валя принялась рассказывать о том, о чем ей действительно полагалось сейчас рассказывать — о только что сданных экзаменах и зачетах, о преподавателях и подружках по училищу. Кротов же слушал вполуха, не особенно вникая в суть — ему просто было приятно журчание ее речи. Как-то незаметно оказалось, что идут они, взявшись за руки.

— …Я посчитала — одних зачетов сорок штук, — говорила Валя. — И это еще не считая экзаменов. И на каждый столько сил уходит… А ты экзаменов боялся?

— Да, — сказал Кротов, останавливаясь.

И Валя остановилась, сразу замолчав. Они стояли вплотную, не размыкая рук. Внимательно и серьезно смотрела она над его плечом, словно разглядывая вдалеке что-то очень важное.

— Валечка, — шепнул Кротов, осторожно коснувшись ее волос.

Он поцеловал ее и увидел, что она ждала его поцелуя. Замерев, они стояли долгие минуты, а потом снова пошли молча и медленно.

— Саша, — сказала Валя. — Я хотела спросить. Та твоя девушка…

— Это не моя девушка, — отрезал Кротов.

— Почему? — удивилась Валя не смыслу, а категоричности ответа.

— Моя девушка — это ты, — улыбнулся он. — Если ты, конечно, не возражаешь.

Поймав себя на том, что ожидает ее ответа с некоторым напряжением, Кротов удивился. Но Валя не стала отвечать. Только засмеялась и ласково сжала его руку. Кротова это немного все же разочаровало. Ему бы хотелось, чтобы она ответила. Поэтому в качестве компенсации он поцеловал ее еще раз.

Лес впереди поредел, открыв то ли большую поляну, то ли заброшенное поле, на краю которого стоял бревенчатый домик под высокой, чуть не мансардного типа крышей. Домик окружали одичавшие кусты смородины и малины, ростом с которыми соперничала проросшая на бывших грядках лебеда. Окна домика закрывали ставни, забитые еще поверх для надежности досками. На двери висел огромный замок.

Кротов его озадаченно потрогал.

— Как же мы войдем?

— Нормально, — успокоила Валя, нагнулась, пошарила под крыльцом и вытащила ключ.

Замок натужно щелкнул, со ржавым скрипом откинулась дужка. Валя толкнула дверь.

— Гляди-ка, не разорили избушку, — удовлетворенно сказала она.

* * *

Мишка развернул трактор на площадке у магазина и заглушил двигатель. Неподалеку, на травке возле ограждения трансформаторной будки, сидели в кружок три каких-то пижона нерусской национальности. Мишка едва удостоил их взглядом: башка была тяжелая, и горло сушило (видно, от жары). Грохоча сапогами по ступеням крыльца, ввалился в магазин. Тут было прохладно и пусто. Продавщица Галька сидела у зарешеченного окна на мешке с крупой и читала.

«Вот деловая», — злобно подумав Мишка.

— Галочке привет, — сказал он. — Чего у тебя тут есть?

— Я тебе не Галочка, а Галина Ивановна, — поджала губы продавщица. Ей было уже далеко за сорок, и Мишку она терпеть не могла.

— Да ладно тебе, — сказал Мишка. Пререкаться не хотелось, каждое слово отдавалось болезненным толчком в висках. — Дайка красненького.

— Красненького ему, — ворчала продавщица. — Едва утро, а ему уже глаза налить. Пропащий ты, Мишка.

— Ладно тебе, — повторил Мишка, ощущая, как охватывает его тяжелое раздражение. — Разговорилась, корова. Вспомнишь, когда трактор понадобится. То — Мишка, а то — Мишенька! Давай бутылку! И сырок вон тот, плавленый.