— Ой, ну если быть точной, он сказал: «пусть здешние пастбища будут обильны и сочны для тебя, могучий рогоносец, да будут дни твои долгими, а потомство — сильным и здоровым», — пояснила Мирта.

— Он же просто сказал «Мууу!» — удивилась Лика.

При этих ее словах таурен обернулся и гневно замычал.

— Что…что он говорит? — спросила гномка, с опаской глядя на налившиеся кровью глаза таурена.

— Осторожней, пожалуйста, дорогая, — бросила ей в ответ покрасневшая Мирта, — У тауренов очень чуткий слух, а ты только что обвинила его в неспособности быть отцом многочисленного семейства.

— Ой, — Лика ужасно смутилась, — Я… я не хотела! И как мне теперь перед ним извиниться?

Мирта покачала головой. — Лучше уж ничего не говори, я сама…

Пандаренка что-то сказала таурену, и тот, выслушав её, снова повернулся к Лике, и промычав что-то в очередной раз, наклонил перед ней голову.

— Он говорит, что принимает твои извинения, юная дева из низкорослого племени, — перевёл Чао, — И будет рад если твои копыта будут топтать пастбища его степей.

— Какие ещё копыта? — возмутилась Лика.

Чао укоризненно поглядел на неё. — Это образное выражение, лексическая идиома. Думаешь, легко переводить с тауренского на общий? У них, между прочим, существует сто четырнадцать способов произнесения слога «му»!

— Ладно, я поняла, — вздохнула Лика, — А что следует делать мне?

— Просто наклони тоже голову в знак уважения.

— Надеюсь, мне не надо с ним бодаться? — тревожно спросила Лика.

— Что ты! — замахала лапой Мирта, — Это касается только самцов… мужчин, то есть.

Лика послушно склонила голову, когда же, выпрямившись, она встретилась глазами с тауреном, ей показалось, что в его карих глазах горели весёлые огоньки, а толстые губы расплываются в улыбке. Секунду спустя, таурен запрокинул голову и разразился серией булькающих звуков, словно в воду упало несколько огромных булыжников. Лика не сразу поняла, что это был смех.

Она испуганно покосилась на Чао, стоявшего также с растерянным видом, потом на Мирту, также хохочущую, и утирающую слезы рукавом.

— Прошу прощения, маленькая гномка, — голос таурена был звучный и густой, — За это небольшое представление. Мирта оказалась права — получилось, действительно, весело!

— Так вы… знаете общий язык? — поразилась гномка, — То есть, это всё было…

— Шуткой, — закончил Чао и покачал головой, — Мирта, я должен был догадаться… А я то старался, вспоминал тональность и произношение дифтонгов…

— У вас очень хорошее произношение, господин Чао, — заметил таурен, — Для пандарена, разумеется.

— Благодарю вас, — Чао выглядел польщенным, — Гракх — это действительно ваше имя?

Таурен кивнул. — Приблизительно так оно звучит на общем.

— И вы действительно вождь? — не удержалась от вопроса Лика.

Губы таурена снова тронула улыбка. — На моей родине каждый мужчина, способный держать в руке оружие имеет право называться вождем, — пояснил он, — У наших племен очень строгие и древние законы.

— Но… как вы оказались в городской тюрьме? — Лика уже забыла первоначальный испуг и теперь горела любопытством.

— Это долгая история, — с усмешкой отвечал Гракх, — Если коротко — я стал заложником.

— Заложником? — Лика с трудом могла себе представить кого-то, кто рискнул бы взять в заложники таурена.

— Заложником обстоятельств, или, если точнее, своей тяги к путешествиям и познанию новых ощущений, — с чуть заметной грустью отвечал таурен.

— Гракх увлекался естественными науками, — вмешалась Мирта, — И ему всегда хотелось посмотреть мир. Он решил покинуть родные пастбища Мулгора, чтобы присоединиться к мореплавателям, однако, ему не повезло — судно попало в шторм, его снесло волной с палубы, когда он пытался удержать мачту, и вынесло на берег Западных Земель. Там его обнаружили рыбаки, которые донесли на него властям, а те, в свою очередь, арестовали его, как вражеского лазутчика.

— Но…за что? — удивилась Лика.

— Главным образом, из-за моей фракционной принадлежности, — вздохнул Гррош, — Перемирие между Альянсом и Ордой носит во многом весьма условный характер. Впрочем, если бы в степях Мулгора появился человек, ему бы тоже вряд ли пришлось рассчитывать на благодушный приём.

Чао покивал головой. — Чужаков не любят нигде, — согласился он, — Даже здесь, в Буреграде, несмотря на официальную декларацию принадлежности к Альянсу мы, пандарены, нередко с этим сталкиваемся.

— И что вы собираетесь делать теперь? — спросила таурена Лика.

Гракх пожал плечами. — Пока официально я нахожусь у вас в статусе пациента, мне ничто не грозит, — сказал он, — Здесь намного лучше, чем в тюрьме, кроме того, я рассчитываю подать апелляцию королю о досрочном освобождении. Правда, для меня это будет означать депортацию, но уж лучше так, чем заживо гнить в казематах.

— Кстати, о казематах, — проговорил Чао, — Что там произошло? И как ты оказался ранен?

Таурен покачал головой. — Я мало, что помню, — сказал он, — Все шло как обычно, было время ужина и смены вечернего караула. Внезапно поднялся какой-то шум, откуда-то ворвались гномы, которые сбили замок с решетки, что-то крича, но я ничего не понял из их воплей. Потом прибежала стража, затем появились гноллы и набросились на людей. Я стал помогать стражникам…

Лика в недоумении уставилась на таурена. — Но ведь они держали тебя в тюрьме! Тебе не обязательно было вмешиваться в драку — мог бы спокойно убежать.

Таурен пожал плечами. — Они же просто выполняли свой воинский долг, — сказал он, словно речь шла о чем-то само собой разумеющимся, — А монстры, вроде гноллов, не разбирают таких понятий, как честь, или верность. Они стремились убивать ради убийства, некоторые даже жертвовали возможностью побега, ради того, чтобы убить кого-нибудь из людей. А их вожак был сущий демон — это он так покалечил эту бедную девушку. Он набросился на неё и начал рвать на части — её спасло от мгновенной смерти только то, что он, видимо, получал удовольствие, видя ужас и боль на её лице и слушая её крики. Он наслаждался этим, что дало мне шанс наброситься на него, когда он не ожидал атаки. Я крикнул ему, что только трусы нападают на безоружных самок… прошу прощения — женщин. И тогда он отбросил ее в сторону, прорычав, чтобы никто не смел ее трогать, и кинулся на меня. Я считаюсь не самым слабым воином в нашем племени, но против его ударов немногие даже из нас могли бы устоять. Однако, мне удалось задержать его на какое-то время, позже подоспела стража, так что ему пришлось прорываться наружу с боем; только это меня и спасло. Я пополз назад в свою камеру, потому что опасался, как бы меня не затоптали, или не добили в темноте стражники, приняв за гнолла. Потом, кажется, я потерял сознание.

— Когда мы тебя нашли, ты скалил зубы и рычал, — заметил Чао.

— Возможно, — согласился Гракх, — Я плохо помню происходящее после. Я мог принять вас за гноллов, или за стражу, которая пришла меня убить…

— Когда я вернулся со стражей, ты был без сознания, — продолжил Чао, — Я дал тебе лекарство, чтобы ты крепко спал, и мы привезли тебя сюда… Конечно, догадайся я, что ты понимаешь общую речь…

— Ты все-равно поступил бы также, вмешалась Мирта, — Других вариантов у тебя попросту не было!

Чао нехотя кивнул, соглашаясь.

Рокот мотора чоппера возвестил о прибытии братьев.

Чао переглянулись с Миртой. Лика подумала, что сейчас, возможно, состоится очередной спектакль из жизни тауренов, но, стоило ей увидеть лица братьев, веселое настроение разом улетучилось.

Под левым глазом Вилли красовался багровый кровоподтек, у Билли была разбита нижняя губа, а нос выглядел распухшим.

— Что случилось? — ахнула Мирта, — Неужто гномы опять устроили драку и у вас хватило ума в неё влезть?!

Чао покачал головой с тревогой глядя на дворфов. — Боюсь, что нет… — пробормотал он.

Билли сплюнул. — Гномы! Как же! Будь дело в них, я бы только рад был намять бока этим бритоголовым. Он скривился и попробовал пальцем во рту шатающийся зуб.