— Командир, они перебили почти всех…

— Мне плевать, кого там перебили, — рассвирепел Габбар, — ты смеешь перебивать меня, когда я говорю! Кто ты такой? Ты что, решил стать главным?

— Что ты, командир, — забормотал сбитый с толку громила, — я ничего такого…

Габбар посмотрел на своих подручных, стоящих на скалах с оружием в руках. Их ряды заметно поредели, но главаря это ничуть не смущало — он презирал всех людей, человеческая жизнь для него ничего не значила. Если бы ему было нужно, Габбар перестрелял бы всех без всякого сожаления. Негодяев хватает, и отряд легко пополнился бы новыми головорезами.

Словно рыбы-прилипалы, они собирались вокруг акулы, чтобы питаться остатками ее добычи. Под прикрытием грозного хищника свита чувствовала себя сильной, наводящей страх на других.

— Так значит, сбежали? — главарь вновь посмотрел на оставшихся бандитов. По легкому шуму, вольным позам, он понял, что надо преподать очередной урок этому отребью. — Сбежали?

— Да, командир.

— Ну что ж, беги и ты…

— Как это? — удивился непонятливый громила.

Выдернув у него из-за пояса револьвер, Габбар выстрелил ему под ноги, так что тот поневоле отпрыгнул, неуклюже запнувшись о камень.

— Беги! — вдруг свирепо прорычал Габбар таким голосом, что бандит дрогнул и побежал, тяжело переваливаясь, лишь бы не видеть разгневанное лицо главаря.

Он не успел добраться даже до ближайшей скалы — пуля, выпущенная с близкого расстояния, размозжила ему голову.

Скакун несся во весь опор, не понимая, куда его гонит всадник. Коня пугало то, что наездник издает громкие страшные завывания, безжалостно погоняя его стволом револьвера. Когда сверху на всадника спрыгнул какой-то человек и сбил его с седла, скакун довольно встряхнул гривой и собрался было свернуть на полосу зеленой травы, чудом сохранившейся между валунами, но хозяин уже поднялся с земли, а свалившийся на него человек остался лежать неподвижно. Его блестящие черные волосы быстро темнели, пропитываясь кровью, острый запах защекотал ноздри коня, заставляя его тревожно всхрапывать.

Всадник, вновь оказавшийся в седле, вытянул руку, блеснувшую железом, издавшим громкий треск и огонь, и еще несколько людей повалились со скал, как перезревшие, червивые плоды.

— Эй вы! — заорал Габбар. — Чего уставились? Если не хотите подохнуть здесь, как собаки, готовьтесь к бою. Они сейчас придут, я знаю. Даже если этот парень убит, готовьтесь к бою!

Словно погоняемые плетью, разбойники быстро занимали укрытия, щелкали затворами. Ждать им пришлось совсем недолго. Через пять минут в лагерь влетел храпящий вороной конь и стал носиться, опрокидывая навесы, треножники с котлами. Встав на дыбы, вороной громко заржал, ему ответили отвратительным карканьем вороны, вспугнутой стаей заметавшиеся над ущельем.

Затаившись в узкой расщелине вместе с двумя телохранителями, Габбар прошептал:

— Он здесь. Он держит слово…

Почти никто из бандитов не успел произвести ответный выстрел, они лишь услышали громкий крик.

— Посмотрите на свою смерть!

Все обернулись, вглядываясь в стоящего на скале мстителя, и шквальный огонь уложил их всех.

Виру стрелял с обеих рук. Разрядив револьверы, он отбросил их и в несколько прыжков спустился в лагерь. Разбойники еще продолжали катиться по скалам, оставляя за собой кровавые черные следы, а Виру уже стоял на песке.

— Габбар, если ты не трус, — выходи! Я пришел отомстить за друга!

Затаившись в щели, словно скорпионы, бандиты прислушивались к крикам, не рискуя вылезти наружу. Выпученными, налитыми кровью глазами, Габбар оглядел свое оставшееся в живых малочисленное войско — всего двое! Хотя они и самые лучшие, но, чтобы справиться с разгневанным мстителем, нужно быть таким же отчаявшимся от горя человеком, для которого собственная жизнь уже не имеет значения.

— Галиб, Джоша, обойдите его с двух сторон!

Бандиты выбрались из расщелины, ящерицами скользнули по отлогим каменным стенам и исчезли.

Главарь прислушивался к наступившей тишине. Вдруг она взорвалась выстрелами, яростными криками. Бой длился считанные секунды. Когда все стихло, Габбар не торопился вылезать из убежища, он выжидал и не ошибся в своих предположениях.

— С твоими головорезами покончено! — выкрикнул мститель. — Я убил их! Выходи, теперь твоя очередь!

Щурясь от яркого солнечного света, Габбар вылез из расщелины и вскарабкался на невысокую скалу. Прямо под ней он увидел Виру, стоящего среди разбросанных тел. Мститель тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки. Его рубашка покоробилась от засохшей крови.

— Тебе все равно не уйти от возмездия!

Прицелившись в голову Виру, главарь нажал на курок, револьвер сухо щелкнул — осечка! Мститель услышал слабый звук, обернулся, и Габбар, упреждая ответный выстрел, спрыгнул со скалы.

Он сбил Виру с ног, револьвер вылетел из его руки. Началась смертельная схватка.

Разбойник был сильнее мстителя, но ярость удваивала мощь Виру, и он, подняв над землей Габбара, обрушил на камни эту ненавистную тушу, так что тот, хрустнув костями, утробно зарычал. Однако уничтожить главаря было нелегко. Вскочив, будто с ним ничего не случилось, он нанес несколько сокрушительных ударов и схватил противника за горло.

В глазах Виру поплыли зеленые круги, дыхание мгновенно пресеклось. Перед собой он увидел оскалившееся лицо врага, торжествующего, победу, потом свет померк. На секунду перед ним промелькнул спокойный Джай с закрытыми глазами, лежащий в луже крови, из-под его ресниц выкатилась слеза, окрасившись в красный цвет.

«Нет, Джай, нет! — хотел сказать ему Виру. — Не надо плакать! Я отомщу за тебя!»

Виру прямо посмотрел на убийцу, и во взгляде мстителя Габбар прочел свой приговор. Ребрами ладоней он ударил разбойника по бокам, а когда тот ослабил захват, влепил ему мощные пощечины, оглушившие разбойника, и нокаутировал ударом в подбородок.

Валявшийся в пыли бандит лишь притворился побежденным, а когда Виру подошел ближе — подсек его на землю, навалился и опять попытался задушить, одновременно раздирая ему рот большим пальцем. Под руку мстителя подвернулась толстая палка. Он безжалостно ткнул ею в бандита, а когда тот закрыл разбитое лицо руками, сбросил его и, оседлав, намертво перехватил горло палкой.

Цепляясь скрюченными пальцами за камни, Габбар пытался уползти от смерти, везя на себе Виру. Безумный страх овладел главарем — он не хотел умирать, да еще в таких мучениях. Ему повезло — он получил небольшую отсрочку.

— Виру! Отдай Габбара мне! — прозвучал грозный голос.

Мутнеющими глазами главарь посмотрел туда, откуда донесся этот голос, и похолодел — между двумя каменными столбами, на том самом месте, где состоялась мучительная казнь, стоял Тхакур. Он был, как всегда, закутан в плащ. Лицо спокойно и безмятежно, как у человека, который все для себя решил, сделал страшный выбор и теперь стоит за гранью Закона, признавая лишь сове право мести.

— Нет, я сам убью его! — прохрипел Виру, еще сильнее нажимая на горло бандита. — Я перестрелял всю банду, меня ничто теперь не остановит!

— Вспомни о своем обещании, — хладнокровно произнес Тхакур, — вспомни, что ты клялся оставить живым Габбар Сингха!

— Я ничего не обещал! — яростно закричал мститель. — Он убил моего друга, и я уничтожу ядвитую гадину, чтобы она больше никого не укусила! Я поклялся Джаю, что я сам уничтожу его, я сам…

Он уже не внимал никаким убеждениям, но Тхакур нашел единственно верные слова, которые разом охладили Виру, заставили ослабить натиск.

— Джай сдержал бы свое слово…

Мститель медленно поднялся, с тоской глядя на калеку. Этот человек в который раз доказал, что он сильнее всех, что у него больше прав на месть.

— Хорошо, Тхакур, я отдам его тебе, но только потому, что слово Джая для меня священно!

С треском сломав о колено палку, Виру отшвырнул обломки. Он ушел. Даже не пытался убедиться в смерти Габбара. Главарю предстояло сразиться с безруким, но Виру не сомневался в победе Тхакура. Такое впечатление производил инспектор на всех, кто его знал, — этот человек не бросает слов на ветер.