Демид остановился и в изнеможение прислонился к дереву.

- Хотел бы я так же относиться к смерти как ты, Коваленуапа.

Девушка обернулась и задумчиво посмотрела на своего спутника. Благодаря своим способностям, она понимала его слова, но духи не могли передать ей тот смысл, который в них вкладывал фасилиец.

- Смерти нет. Люди уходят в Крону, - наконец ответила дикарка.

- И все же Кристофа больше нет.

- Он есть. Он не здесь. И не живет.

- Вот это мы и называем смертью, - печально ухмыльнулся Демид. - Впрочем, не думаю, что ты поймешь меня. Я вот тебя не понимаю.

Коваленуапа развернулась и собралась продолжить путь до колонии.

- Почти пришли, - сказала она и бесстрастно добавила: - Не грусти.

- Ага, спасибо, мне стало намного легче... - хмыкнул Демид и оттолкнулся от дерева. - Ай! Чтоб тебя, мразь!

Фасилиец энергично затряс рукой. На землю упало длинное насекомое, которое приподняло свое сегментированное тело и угрожающе зашевелило усиками, а затем, извиваясь, быстро уползло под корень. На запястье Демида остались две маленькие точечки от укуса, от которых волнами жара по телу расползалась боль.

- Покажи, - Коваленуапа схватила стонущего спутника за руку и внимательно осмотрела ранку. - Плохо.

Она оттащила Демида в сторону и положила его ладонь на ближайший булыжник. Крепко зажав плечо фасилийца ногами, дикарка вонзила обсидиановый нож его в руку чуть выше запястья и уверенным круговым движением рассекла кожу.

- Что ты вытворяешь?! - заорал Демид, пытаясь вырваться из захвата.

- Спасаю тебя.

Коваленуапа с размаху ударила рукоятью спутника в лицо, чтобы тот немного успокоился. Пока фасилиец сплевывал кровь, затекшую в рот из разбитого носа, и пытался сфокусировать зрение, она продолжила методично отрезать от него укушенную ядовитой тварью часть тела. Невероятно острые грани обсидианового осколка быстро делали свое дело, но испытанная Демидом боль заставила его страстно желать скорейшей смерти или хотя бы спасительного обморока, которые не очень-то спешили избавить фасилийца от мучений. Добравшись до кости, Коваленуапа положила истерзанную конечность на край камня и, предусмотрительно зажав Демиду рот, резко наступила на нее. Вдоль подножия горы прокатился короткий хруст, которому вторило душераздирающее мычание бьющегося на земле мужчины с покрасневшим лицом, выпученными глазами и уродливым огрызком вместо одной руки. Наконец он потерял сознание.

Снисходительно покачав головой, дикарка неторопливо оттерлась от крови и слюны, а затем побежала в джунгли. Вскоре Коваленуапа вернулась, активно пережевывая какую-то массу, которую она впоследствии аккуратно приложила к культе Демида, перевязав ее распоротой штаниной фасилийца.

- Такие у нас умирают в детстве, - вздохнула девушка.

Она взвалила его на себя и быстро направилась к Бухте Света, огибая подножье горы с востока. Ноша, весившая больше самой дикарки, практически не отягощала ее. Недостаточно быть простым человеком, чтобы вырасти и выжить в джунглях Дикарских островов. А Коваленуапа выжила...

Сквозь дальнейшие события Демид прошел как через туман. Одной руки у него больше не было, но он чувствовал ее, ощущал, как она погружалась в ледяную воду и одновременно зарывалась в раскаленные угли кузнечного горна. Помощник капитана потерял слишком много крови, поэтому тело несущей его Коваленуапы казалось ему очень теплым. Очнувшись на несколько мгновений, он видел зеленые волны листвы, которыми так восторгался Кристоф, или проплывающую мимо землю. А затем снова терял сознание.

В полубреду он вспомнил Бадухмада. Кажирца тоже укусило какое-то насекомое, и он страдал от яда вплоть до своей бесславной кончины. Живее всего представлялась его рука, сплошь покрытая гноящимися кратерами лопнувших волдырей. Похоже, Коваленуапа действительно спасла Демиду жизнь. А теперь еще и несла его на себе, грязного, слабого, покрытого липким холодным потом. К своему счастью, фасилиец впадал в беспамятство быстрее, чем начинал испытывать чувство стыда.

Когда они обошли гору, им открылся вид на небольшую бухту с аккуратными домиками, полуразобранным частоколом и небольшими рыбацкими лодочками, покачивающимися на лазурных волнах, которые лениво играли с разлитым по воде солнцем. Демид уже пришел в себя и продолжил путь в колонию самостоятельно, хотя то и дело спотыкался и падал. Если бы не своевременная помощь Коваленуапы, он бы так остался лежать где-нибудь на северном склоне горы, став кормом для пум.

Перед глазами Павия все плыло. Он что-то говорил встретившимся охотникам, но даже не слышал собственного голоса. Следующее, что он запомнил - небольшая комната лазарета и суетящийся плюгавенький мужичок, который был местным фельдшером. Он грамотно ампутировал уродливый обрубок, торчавший у Демида вместо руки. Сам фасилиец с трудом понимал, что происходило вокруг, и некоторое время недоуменно сидел на измазанной кровью койке и пялился на свою культю. Его пытались уложить в постель, но он встал и пошел куда-то через коридоры и двери. В глазах потемнело, и он вновь ощутил тепло Коваленуапы.

Когда все прояснилось, Демид увидел перед собой мужчину, похожего на губернатора Бухты Света. Судя по всему, это именно он и был. "О, дошли", - мелькнула запоздалая мысль и тут же потонула в шуме, который прочно поселился в голове фасилийца. Не слыша собственного голоса, Павий принялся сбивчиво рассказывать о произошедшем за последние несколько дней, просить корабль и спрашивать, не было ли новостей из Алокрии. Увидев лицо сбитого с толку губернатора, он понял, что все это время говорил на фасилийском.

- Как же меня это все... - расслышал Демид свои слова, в очередной раз погружаясь в беспамятство.

Он очнулся, когда комнату в лазарете уже залил кроваво-красный свет закатного солнца. Фасилиец попробовал приподняться, но упал на койку с протяжным стоном, по привычке опершись на руку, которой уже не было. На простыне появилось новое алое пятно.

- Я позову губернатора, - сказала какая-то девочка, перебирающая хирургические инструменты, и убежала.

- Ты долго, - сказала Коваленуапа, сурово взглянув на Демида. - Время тратим.

Она сидела на полу рядом с койкой, игнорируя свободные стулья. На ней почему-то была надета длинная женская рубаха, какие носили в Алокрии крестьянки. Смотрелось очень непривычно, зато светлая ткань подчеркивала красоту бронзового оттенка ее кожи.

- Тебе идет, - пробормотал Демид, поднимаясь на ноги.

- Женщины дали, - дикарка раздраженно повела плечами, чувствуя себя в одежде как-то нелепо. - Они были недовольны. Их мужчины смотрели.

- Понятно, - усмехнулся фасилиец.

- Не понятно. Что понятно?

- Ну, местные женщины просто приревновали. Побоялись, что ты отобьешь их мужчин или вроде того. Или что мужики сами возжелают... экзотики.

- И вы называете нас дикарями, - фыркнула Коваленуапа.

Демида немало позабавила эта ситуация. Он смог отвлечься от тяжелых мыслей, которые пытался не впускать в свою голову. Но на деле надо было просто принять случившееся как должное и двигаться дальше. Ему ведь предстоит закончить начатое. И пока все складывалось не так уж и плохо. С ним говорящая с духами Мадзунту, они добрались до Бухты Света, оба живы, пусть фасилийцу и пришлось расстаться с рукой. Пока ситуация может стать еще хуже, приходит осознание того, что сейчас все в порядке.

В лазарет вошел губернатор Бухты Света. Демид шагнул ему навстречу и, не дав сказать ни слова, выпалил:

- Я Демид Павий с патрульного корабля "Отважная куртизанка", направленного на этот остров по заданию Комитета. Будучи на должности первого помощника капитана и как последний выживший из команды, я взял на себя обязательства завершить возложенную на нас миссию. Теперь мне нужен транспорт до Нового Крустока, прошу вас оказать содействие во благо Алокрии. Нам надо спешить...

Час спустя фасилиец и дикарка уже стояли на палубе небольшого баркаса, с которым ловко управлялись два рыбака из колонии. Они согласились отвезти странную парочку в порт Нового Крустока на своей хлипкой посудине, рассчитывая получить неплохое вознаграждение от Комитета. Ночная темнота им не была помехой - Демид прекрасно ориентировался по звездам и потому мог подсказывать неграмотным мужикам верное направление. Скоро все закончится...