- То есть, приказывая духам, ты можешь умереть сама?

- Не умереть, а... - они задумалась, подбирая нужные слова. - Сапунанарага. В вашем языке нет такого понятия.

- А на что это хотя бы похоже? - спросил Демид.

Помощник капитана мало что понимал из ее слов, но пока дикарка говорила, он рассчитывал немного отдохнуть от изнуряющей ходьбы по ночным джунглям.

- Вы были в племени Карагаджуза, - ответила Коваленуапа. - Наши охотники отбили вас у них. Карагаджуза хотели стать сильнее. Они стали сильнее, повелевая духами. Но не справились. Духи унесли их, оставив тела. К ним пришли хищные животные. Теперь Карагаджуза - звери в людях.

- Рассказчик из тебя, конечно, так себе, - поморщился Демид.

- Поэтому они преподносят жертвы животным, - капитан вспомнил о небольшом алтаре с подношениями пантере и святилище для горилл.

- Одержимые, - кивнула дикарка. - Они были опустошены. Духи хищников теперь в них. Живут как звери, умирают как звери.

- И добычу выслеживают как звери?

- Да.

Кристоф посмотрел ей в глаза. Теперь он понял, чем вызвана та спешка, с которой они покинули поселение Наджуза.

- Они ведь идут по нашему следу, - произнес капитан. - Верно?

- Верно, - ответила дикарка. - У вас очень сильный запах. Чужой для этих мест. Но сейчас они пройдут мимо. Должный пройти.

- И придут к твоему племени.

- Придут, - с пугающим спокойствием подтвердила Коваленуапа. - Раньше духи прятали нас от Карагаджуза. Вас они не прятали. Теперь Карагаджуза будут искать вас и найдут Наджуза.

- Но зачем тогда вы привели нас к себе в поселение? Почему ты бросила свое племя? Из-за нас и так погибло слишком много людей! - вспылил Кристоф.

- Наджуза не умрут. Они уйдут в Крону, - все так же невозмутимо ответила девушка. - Жизнь сделает еще один оборот. А следующего может и не быть. Если мы не избавимся от большой беды. Для этого вы здесь. Для этого я с вами.

- И ты просто пойдешь дальше? - не унимался капитан. - Это, по-твоему, правильно?

- Кристоф, она права. Помнишь, зачем мы здесь? Нам надо идти дальше, - попытался вразумить друга Демид. - Не шуми, нас могут услышать.

Ему и самому было очень мерзко на душе от осознания того, что по их вине опять будут умирать люди. Из-за проклятой миссии Комитета уже погибли многие, а успешное завершение почему-то перестало видеться успешным, да и завершением там даже не пахло. Как только они доставят говорящую с духами дикарку в Новый Крусток, Шеклоз Мим устроит этой истории новое начало. Когда-нибудь все обязательно закончится, но хотелось бы до того момента как-нибудь дожить...

- Нам надо идти дальше, - Коваленуапа повторила слова помощника капитана. - Карагаджуза убивают мое племя. Теперь у нас есть время.

Ее хладнокровию могли позавидовать даже ледяные пики Силофских гор. Как бы Кристоф ни желал избежать бессмысленных смертей, это было уже состоявшимся фактом. Поэтому надо просто завершить начатое, иначе все старания и жертвы обратятся прахом в пламене тщеты.

- Их гибель не будет напрасной... - пообещал капитан.

Из затененных зарослей вылетело легкое копье и вонзилось в грудь Кристофа. Кровь хлынула изо рта фасилийца, он пошатнулся и упал на землю. Демид бросился к нему и принялся звать его по имени, трясти за плечи, заглядывать в стекленеющие глаза и зачем-то зажимать рану на бездыханной груди. Он кричал, кровь отлила от его лица и конечностей, сердце почти не билось, воздуха не хватало, но Павий никак не мог заставить себя дышать. Все вокруг начало казаться каким-то фальшивым, неправильным. Кристоф же не мог так просто умереть. Это глупо и несправедливо! Но все же правда...

То ли осознав тщетность своих попыток привести друга в чувство, то ли из-за боязни за собственную жизнь Демид без единой мысли в голове, чувствуя себя жалкой песчинкой в потоке странного сна, вскочил на ноги и выдернул дротик из груди Кристофа. Ночные джунгли плыли перед глазами, но помощник капитана услышал сдавленное рычание, которое было ему хорошо известно по той ночи в клетке, и одно это спасло его. Он выставил перед собой хлипкое копье как раз вовремя - человекоподобная тень пронзительно взвизгнула, на лицо Демида брызнула горячая кровь. Людоед брыкался, размахивал обсидиановым ножом, оставляя глубокие порезы на руках фасилийца, пытался подобраться ближе, чем только глубже загонял в свое тело копье. Внутри Демида закипала ярость при виде звериной морды дикаря, он отпустил древко и сам прыгнул навстречу противнику, повалив того на землю. Очередной удар обсидианового осколка мог убить моряка, но он каким-то чудом успел увернуться. Из его распоротой щеки потекла кровь, однако Демид не почувствовал боли. Он чувствовал только пульсирующую жизнь в онемевших пальцах, когда со всей силы сжимал горло раненого людоеда. Тот схватил фасилийца за руки и пытался спастись от удушения, но его вздувшееся лицо, выпученные глаза и пузыри кровавой слюны в уголках рта предвещали скорую смерть. Дикарь несколько раз судорожно дернулся и обмяк, но Демид еще долго не мог разжать свои пальцы, впившиеся в грязную шею. Его не покидало ощущение, что он только что придушил бешеную собаку. Хотелось убить ее еще раз.

Раздался треск. С дерева спрыгнула Коваленуапа, оставив висеть на ветке лохматого дикаря, из груди которого обильно лилась кровь. Ночные джунгли породили очередную тень, которая с рычанием бросилась на девушку. Демид мало что смог разглядеть в темноте, он увидел лишь стремительный прыжок говорящей с духами и услышал предсмертный хрип людоеда. Мгновением позже, силуэт Коваленуапы склонился над поверженным противником. Кажется, она несколько раз вонзила в него свой обсидиановый нож и для верности дважды полоснула по горлу.

- Нам надо идти дальше, - невозмутимо произнесла дикарка. - Тут опасно. Они идут мимо. Идут к Наджуза.

На земле вокруг нее лежали три трупа, еще один висел на дереве. Пока Демид разбирался с одним единственным врагом, она убила четверых. И каждому вскрыла горло, пронзила сердце и перерезала сухожилия в локтевых суставах. Чтобы наверняка.

Фасилиец взглянул на мертвого друга.

- Его нельзя просто бросить здесь, - пробормотал он.

- Нам надо идти дальше, - повторила Коваленуапа. - Его съедят звери. Его останки примет эта земля. Все хорошо.

- Прояви хоть немного уважения к нему! - разозлился помощник капитана, вскакивая на ноги.

Демид направился к трупу Кристофа, но остановился на полпути. Он сейчас попросил ее проявить уважение к телу капитана? Они ведь виноваты в гибели ее соплеменников. Наджуза умирают, чтобы выиграть немного времени для беглецов. Жертва Коваленуапы велика, однако для нее это было вполне естественным и правильным ходом вещей. Но Демид отказывался понимать, что поступать правильно и поступать по-человечески - это порой совершенно противоположные вещи. И все же...

- Да, ты права. Нам надо идти.

Последний выживший член экипажа "Отважной куртизанки", помощник ныне мертвого капитана и просто фасилиец Павий понуро пошел следом за стройной тенью Коваленуапы, стараясь не оглядываться на тело старого друга. "Он обещал, что их гибель не будет напрасной. И Кристоф тоже умер не зря. Но я не буду ничего обещать, - решил для себя Демид. - Я просто закончу начатое".

Фасилиец и его спутница пробирались сквозь джунгли. Труп Кристофа Тридия остался далеко позади, а время упрямо спешило вперед, не обращая внимания на просьбы опаздывающих к жизни людей немножко подождать. Освещенное мягким утренним солнцем небо все чаще проглядывало сквозь густую листву, путь стал труднее и резко пошел вверх, а под ногами путников заскрежетали камни. Они наконец добрались до подножия горы.

Представив преодоленное за ночь расстояние, Демид понял, что невероятно устал. Оставленные обсидиановым осколком порезы на руках и щеке зудели и не давали думать ни о чем другом, кроме постоянной боли и маленьких трещинках на подсыхающей корочке ран, из которых вытекали крохотные капельки сукровицы. Впрочем, фасилиец и не ждал других мыслей, и даже избегал их. Столько всего произошло, а он до сих пор все держал в себе. Демид чувствовал какое-то напряжение, исходящее изнутри себя. Раньше он мог все высказать Кристофу, съязвить по поводу той или иной ситуации, подшутить над Бадухмадом, погрузиться в работу помощника капитана на "Отважной куртизанке". Спасающее от любых переживаний чувство юмора подвело его в самый неподходящий момент. Павий всегда относился к миру, как к огромному комедийному театру - чего только стоит невероятная история двух фасилийцев, сбежавших с родины, чтобы стать моряками в алокрийском флоте. Но только сейчас он понял, что остался на сцене совсем один. Одиночество отобрало у него все, не оставив даже сил на скорбь.