Советское верховное командование нередко само проявляло инициативу уничтожать все на путях отхода наших войск, чтобы оно не досталось врагу. Так, в приказе Ставки Верховного Главнокомандования № 0428 от 17 ноября 1941 года говорилось о необходимости «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог». На эту операцию бросалась авиация, мощная артиллерия, огнеметы, диверсионные группы Красной Армии и войск НКВД. На оккупированной территории немцы не разрушали церковные здания и имущество церкви, тогда как советская власть еще до войны уничтожила около 50 тысяч храмов, часовен и колоколен, изъяла сотни тысяч пудов церковной утвари, около 250 тысяч колоколов[158].

Обеспечение эффективного использования экономических ресурсов захваченных районов СССР, как и других оккупированных стран, было одной из основных функций всей системы оккупационных органов Германии.

Чрезвычайная государственная комиссия СССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников рассмотрела около четырех млн. актов об ущербе, причиненном советскому народу за время оккупации. Было установлено, что только прямой ущерб (потеря от прямого уничтожения имущества) составляет 679 млрд. рублей (в ценах 1941 г.)[159]. А весь материальный ущерб, нанесенный Советскому Союзу в годы войны, составил 2.569 млрд. руб. Это означает, что страна потеряла треть своего национального богатства, а Белоруссия — свыше половины.

Исходя из этих данных, советское правительство в переговорах с другими союзниками настойчиво предлагало установить справедливое возмещение со стороны Германии того ущерба, который она нанесла оккупированным странам и особенно Советскому Союзу.

Репарации с Германии, по крайней мере для Советского Союза и большинства других стран, претендовавших на их получение, должны были служить достижению целей уничтожения военно-промышленного потенциала Германии и тем самым недопущения ошибки Версальского мирного договора, а также частичного возмещения материального ущерба, причиненного Германией странам антигитлеровской коалиции.

Эта двуединая задача была весьма сложной и по своей сути противоречивой. Поскольку военная промышленность составляла важную структурную часть германской экономики в целом, то ее разрушение не могло не повлиять на весь экономический потенциал страны. По этому поводу английская газета «Манчестер гардиан» в статье от 30 августа 1947 г. справедливо утверждала, что «разрушенная Германия является экономическим бедствием, сильная… — мировой угрозой».

Советские представители в ходе войны принимали активное участие в выработке союзнической репарационной политики. В Москве была учреждена Межсоюзническая комиссия по репарациям в составе представителей СССР, США и Великобритании. Английское правительство отказалось поддержать общую сумму репарации, определенную Советским Союзом, а США предложили вернуться к этому вопросу в процессе работы репарационной комиссии. В дальнейшем и США также не поддержали согласованной ранее справедливой суммы репарации для Советского Союза.

Тем не менее совместными усилиями союзников по антигитлеровской коалиции, несмотря на разную степень их заинтересованности в получении репараций, удалось выработать демократические принципы возмещения материального ущерба. Так, наиболее важными из этих принципов были три: во-первых, возмещение должно осуществляться не в полном объеме, а лишь частично; во-вторых, репарации будут изыматься не в денежной, а в натуральной форме. Этот принцип для Советского Союза имел особое значение, ибо он предполагал единовременное изъятие из национального богатства Германии в форме демонтажа предприятий, особенно в военной промышленности, заграничных активов и, что для СССР было крайне важным и срочным, уплату репараций из текущей продукции, а также использование германского труда; в-третьих, — репарации должны быть посильными для Германии, чтобы от них не слишком страдали трудящиеся и не вызывали новых политических и экономических потрясений.

Поскольку нанесенный в годы войны прямой ущерб Советскому Союзу составил 128 млрд. долларов, что соответствовало 679 млрд рублей, нереалистично было бы рассчитывать на его полное возмещение. Поэтому на конференции в Ялте было решено получить от Германии репарации в пользу жертв агрессии на сумму 20 млрд. долларов. Половина из них, то есть 10 млрд долларов, предназначалась Советскому Союзу и Польше[160].

В Потсдаме принципы репарационной политики были вновь подтверждены и конкретизированы. Руководители трех держав решили в дополнение к репарациям из советской зоны оккупации передать Советскому Союзу дополнительно из западных зон 15 процентов пригодного к использованию и комплектного капитального оборудования в обмен на эквивалентную стоимость поставок из советской зоны в западные продовольствия, угля, цинка, поташа, древесины и нефтепродуктов. Далее в счет репарации без оплаты или возмещения СССР должен был получить десять процентов капитального оборудования, не являющегося необходимым для германской мирной промышленности. Репарационные поставки из западных зон должны были быть завершены в течение двух лет. При этом советское правительство отказалось от претензий на акции германских предприятий в западных зонах и на заграничные активы, а также на золото, захваченное союзными войсками в Германии. Что же касается относительно скромной суммы репарационных платежей в пользу СССР и Польши в десять млрд. долларов, то наши историки и экономисты до сих пор не могут выяснить, из какого же расчета исходил председатель Репарационной комиссии посол И.М. Майский, рекомендовавший Сталину эту сумму[161]. Сталин же предложил ее на конференции в Ялте. Ведь стоимость имевшихся в Германии более тысячи военных заводов многократно превышала эту сумму. С другой же стороны, разрушенный оккупантами один лишь советский Новокраматорский завод тяжелого машиностроения стоил сотни миллионов долларов. Достаточно еще напомнить, что 10 млрд. долларов — это 10 процентов госбюджета США за 1944-45 гг., или 1 с четвертью годового бюджета США в мирное время (1936–1938 гг.). Это далее 6-месячные расходы Великобритании на войну или 2 с половиной годового бюджета страны в 1936–1938 гг.[162].

В марте 1945 года, после Ялтинской конференции, на которой была определена общая сумма репарационных платежей Германии, в Москве был создан Особый комитет (ОК) Государственного комитета обороны СССР. Его председателем стал Г.М.Маленков. В состав Комитета входили представители Госплана, Наркомата обороны, Наркоминдел, наркоматов оборонной и тяжелой промышленности. ОК проводил свою работу через административный отдел ЦК ВКП(б), возглавлявшийся тогда генералом Н.Г.Жуковым[163]. Это была высшая советская инстанция, которая координировала всю деятельность по демонтажу военно-промышленных предприятий в. советской зоне оккупации Германии. Постановлением ОК все наркоматы и ведомства были обязаны срочно подобрать квалифицированных специалистов по каждой отрасли для направления их в штаб Уполномоченного ОК ГКО в Германии с целью изучения и использования ее военно-промышленного потенциала в свете решений Ялтинской конференции.

В связи с выходом наших войск к весне 1945 года на территорию Нижней Силезии и на другие земли восточнее р. Одер уполномоченным Государственного Комитета Обороны на них был назначен первый заместитель председателя Госплана СССР М.З.Сабуров, а его заместителем стал К.И.Коваль. Вскоре К.И.Коваль с труппой помощников прибыл в Силезию, занятую войсками 1-го Украинского фронта и на протяжении десяти дней обследовал военные предприятия, брал их на учет и охрану и накладывал секвестр. Затем с большой группой представителей наркоматов прибыл и сам Сабуров[164]. По согласованию с командующим фронтом маршалом И.С.Коневым начался демонтаж военных предприятий[165].