Находка очередной партии артефактов – оригинальных циферблатов – на далёкой планете Криопсис подкинула дровишек в полыхающее кострище всеобъемлющей загадочности Э-Системы и её прошлых жителей. Циферблаты действовали так же, как и аналоги, которые сейчас разрабатывал «Прогноз». Обнаруженные изобретения находились в спящем и безличностном режиме, но неизменно взаимодействовали с активировавшим их субъектом. Можно сказать, отпечатывали его судьбу в своём нутре, чтобы потом информировать владельца (на его родном языке!) о поворотных событиях и, собственно, конечной точке пути. При этом, чёртовы штуковины не оставляли никаких шансов на обман. Они работали и никогда не ошибались в прогнозах, в отличие от дрянного барахла «Прогноза». Забавно, да? Ладно, я слегка утрирую. Ошибки исключительны, как заверил мистер Смит. Главное – общая картина.

Фирма династии Смитов специализировалась на изучении оригинальных циферблатов и постепенно прогрессировала. Современные технологии действительно позволяли определять значимость того или иного индивида в ограниченном обществе. Впрочем, до полной расшифровки артефактов было не ближе, чем до изобретения вакцины от супервируса. Голем и карантинная зона «Хром» стали экспериментальными площадками с уникальной проработанной легендой бытия, а брошенные сироты времени вроде меня – подходящими кандидатами на роль подопытных.

Аппетит приходит во время еды. Судя по всему, вице-президент и по совместительству внук основателя уверовал в непогрешимость корпоративной философии «Прогноза»: будущее за обществом, живущем по циферблатам.

– Мы должны жить, как высокоразвитая цивилизация, – проповедовал он, – а не как дикари, случайно покорившие космос. Посмотрите вокруг. – Смит развёл руками. – Ни войн, ни беспричинной агрессии. Все живут мирно и в довольстве.

Разубеждать его я не пытался, будучи уверенным в тщетности начинания. Казалось, Смита уже не заботило то, ради чего начинался эксперимент – разгадка тайны исчезнувших расы прошлых хозяев Э-Системы. Возможно, он рос с верой в единственно верную модель мироустройства, другой вопрос – шла ли его вера в разрез с вышестоящими покровителями. А они, несомненно, существовали. Сам Смит проговорился – нарочно или нет, не важно, – что «Прогноз» был создан крупнейшей и многоуровневой корпорацией «Долгий рассвет» как сверхзасекреченный проект, о котором не знали многие и в самой корпорации.

Опасаясь информационной интоксикации, я решил перейти от общего к частному и спросил:

– Что вы сделали с Симоной? Вернули на карантин?

– Ну, конечно, – усмехнулся мистер Смит. – С её-то знаниями и устремлениями дать бой «Прогнозу»? Такие люди слишком опасны.

– Вы её убили?

– Нет. Мы предложили ей на выбор три варианта. Собственно, их же я могу предложить и вам. Вариант первый: активировать трёхчасовой циферблат, – вице-президент наглядно покрутил его в руках. – По сути, это самоубийство, ведь мы заранее предупреждаем о продолжительности жизни после активации. Вариант второй: стать нашим сотрудником. Причём, далеко не рядовым, а посвящённым во все тайны. У таких сотрудников нет права покидать Прогноз-Сити – закрытый город под землёй. Но они живут полноценной жизнью и даже путешествуют по Голему. Правда, виртуально. Но, поверьте мне, мистер Бёрн, виртуальность в наши дни ничем не хуже обычной реальности. Вообще, за киберпространством будущее.

Он замолчал.

– Всё это чушь собачья. Какой третий вариант?

– Заморозка, – прозвучал короткий ответ.

– Заморозка? – переспросил я. – Чего ради?

Мистер Смит скорчил удивлённую гримасу.

– Что значит – чего ради? Мы не убийцы. Это философия фирмы, пропагандируемая ещё моим дедом – её основателем. Если вы, обладая опасными знаниями, не хотите убивать себя сами или работать на нас, мы можем вас заморозить на неопределённый срок. Скажем, лет на сто или двести.

– А потом?

– Разморозить в тестовом режиме под присмотром сотрудников фирмы. Я не знаю, какова будет ситуация в мире. Возможно, ваши знания уже не будут иметь никакого значения. Вы продолжите жить, если, конечно, у вас это получится.

Я задумался.

– Хм. И что выбрала Симона?

Вице-президент хитро улыбнулся.

– Я бы хотел сначала услышать ваш выбор, мистер Бёрн.

– Так нечестно.

– Не говорите как ребёнок.

Я сделал глубокий вдох, а затем шумно выдохнул. Игра окончена, подумал я. Ставки сделаны, пора вскрываться. У соперника флэш-роял. Мой псевдоджокер оказался не долгоиграющей иллюзорной песенкой максималиста. Один против всего мира – это иллюзия.

– Я предпочитаю вернуться в капсулу с жидким азотом, – сказал я после минутного молчания. – Ни о каком самоубийстве не может идти и речи, но и работать на вас птицей в золотой клетке я тоже не смогу. Остаётся лишь заморозка.

Мистер Смит понимающе кивнул, и от меня не ускользнуло мелькнувшая на его лице ухмылка. Будто он заранее был уверен в моём выборе.

– Ваше право, мистер Бёрн. Чтобы вам было не скучно все эти годы, я распоряжусь прописать вам долгий и интересный сон, неотличимый от реальности.

– Очень великодушно с вашей стороны. А я буду знать, что это сон?

– Конечно, нет. В чём же тогда суть реалистичности?

Он встал.

– Минутку, – осёк его я. – Вы так и не сказали, что же выбрала Симона.

Вице-президент улыбнулся.

– В отличие от вас, Симона ди Реста родилась в Эпоху Большого Скачка. Она поняла озвученные мною мотивы и благородно согласилась работать на «Прогноз». А ещё ей хотелось, чтобы и вы присоединились к нам. Может быть, передумаете?

Я закрыл глаза и представил себе жизнь божка в «гидрокостюме» в подземных лабиринтах, в свободное от работы время пропадающего в трясине виртуального пространства.

– Нет.

Мистер Смит лишь пожал плечами.

– Что ж, тогда проследуем в лабораторию. Я искренне надеюсь, что при следующем пробуждении мир будущего вас не разочарует.

Меня проводили к лифту. Мы долго спускались вниз, пока не достигли секретной лаборатории «Прогноза». Там мне предстояло вернуться в уже привычное состояние статики. Я смирился с подобной участью. Надежда на лучшее – это то, что всегда следует оставлять при себе в таких случаях. Что может быть хуже того мира, в котором я оказался?

Меня уверили, что подготовительные процедуры не займут много времени. И тестовый режим – последний шанс передумать. Пока лаборанты будут заниматься настройкой оборудования, меня на непродолжительное время введут в транс. Компьютер выудит из моего подсознания структуры и образы, в которых мне будет комфортно проводить долгие десятилетия.

Проще говоря – дизайн темницы постараются сделать похожим на детскую комнату, в которой узник будет чувствовать себя и не узником вовсе.

– Я не могу так поступить с ним, – раздалось за дверью.

Я обнаружил себя ребёнком лет одиннадцати в незнакомом доме, подслушивающим разговор взрослых. Через маленькую щёлку я увидел отца и его полупрозрачного собеседника в белом халате. Меня нисколько не удивила эта полупрозрачность, откуда-то я безошибочно знал, что это образ. Продвинутая версия видеосвязи.

– Саймон, подумай хорошенько, – ответил собеседник. (Моего отца разве звали Саймон?). – Это твой единственный способ избежать ранней смерти.

– А ещё это мой единственный сын.

Человек в халате покачал головой:

– Поверь, если всё пройдёт успешно, недостаток сыновей не станет для тебя проблемой.

– А если не пройдёт? – упорствовал отец. – Мы оба уйдём в забвение, ведь так?

– Так, – нехотя подтвердил собеседник и скрестил руки на груди. – Но стоит рискнуть. Ты ведь никогда не любил Майло. И всегда считал, что он украл у тебя твою метузеловую защиту.

– Образно, само собой…

– Уверен? Ты ведь перестал воспринимать регенерационные процедуры через несколько месяцев после его рождения.

Э, стоп! Стоп! Он сказал – Майло? Кто такой Майло?