Мюллер отогнал собаку, поднял убитого зверя и подвесил его на ветку дерева, под которым только что отдыхал. Он не знал, что с ним делать. Казус улегся под убитым онцем и, не спуская с него глаз, продолжал яростно рычать.

— Попридержите собаку, сеньор! — неожиданно донесся из леса чей-то сильный голос.

Казус забыл об онце и бросился на голос.

Из леса вышел крупный мужчина, почти великан. На нем был охотничий костюм, кожаные штаны и высокие сапоги. В руках он держал наготове ружье. На голове у него была широкополая шляпа, закрывавшая лицо. Из-под нее выглядывала рыжая борода, достигавшая ему почти до пояса.

— Ого-го! — воскликнул незнакомец после того, как Казус перестал лаять и начал глухо рычать.

— Недурно! Ты ему попал прямо в сердце! Мастерски сработано! Так значит, это и был двойной выстрел? — сказал он, подойдя к дереву и с интересом рассматривая убитого онца. Незнакомец самым беззастенчивым образом обращался к Мюллеру на ты.

По всему было видно, что здесь он чувствовал себя как дома.

Озадаченный неожиданным появлением незнакомого человека, Мюллер рассматривал его с любопытством.

Он никак не ожидал подобной встречи в лесу и не знал, что ему ответить.

— Ты, кажется, удивлен тем, что меня видишь? — снова раздался громкий и низкий бас незнакомца. — А я вот ничему не удивляюсь!

— Признаюсь, никак не ожидал встретить здесь белого человека, сеньор…

— Гансен, Олаф Гансен, сеньор! Иногда меня называют „белым кокеро“. Можете меня называть, как хотите.

Заметив упавшее дерево, Гансен бесцеремонно примостился недалеко от Мюллера держа ружье на коленях. Это был старый тяжелый штуцер крупного калибра. Вряд ли кто-либо другой, кроме этого великана, смог бы из него стрелять.

— Что, не можешь налюбоваться на мою игрушку? Я из нее на расстоянии тридцати шагов попадаю в талер. Если у тебя есть лишние талеры, можешь убедиться в этом! — И он засмеялся, показывая два ряда ровных белых зубов, сверкавших из-под длинных обвислых усов.

— Я уже совсем было потерял надежду выбраться из леса, как вдруг, точно посланец неба, являетесь вы, сеньор Гансен. Мое имя Мюллер. Я нахожусь в этих местах всего два дня.

— Мюллер[48]? Вы, должно быть, немец? Только немцы носят такие забавные имена! — И Гансен добродушно рассмеялся.

— Тебе повезло! — продолжал он. Я услышал двойной выстрел и понял, что случилось что-то необыкновенное. Ну, Олаф, сказал я себе, — пойди посмотри, что там происходит! И вот, как видишь, по звуку выстрела, по лаю собаки я тебя нашел. Тебе действительно повезло! — повторил он. — А вообще что ты здесь делаешь, в этих дебрях?

В нескольких словах Мюллер рассказал ему о цели своего путешествия.

— А теперь чего же ты ждешь? Чтобы я тебя вывел к жилищу индейцев? Ну, а если не захочу? Здесь каждый делает то, что хочет! Людские законы здесь не в силе. В лесу решает все вот только это. — И Олаф Гансен своей огромной лапой похлопал по прикладу ружья. — Но Олаф Гансен не такой человек! Конечно, я тебя выведу к жилью, но и ты мне кое-что обещай.

— Если вам нужны листья коки, могу вам дать сколько угодно, сеньор Гансен, — любезно предложил Мюллер.

— К чертям твою коку. Прибереги ее лучше для индейцев, а мне нужен порох, и если ты мне дашь один или два фунта этого порошка, мне ничего другого от тебя не нужно. Ну как, договорились?

— С удовольствием, сеньор, окажу вам эту услугу. У меня в багаже достаточно пороха.

— Ну, тогда идем, нам предстоит далекий путь. А что мы будем делать с этой кошкой? — спросил Гансен, показывая на убитого онца.

— Я не в состоянии нести его с собой. Если он вам нужен, дарю его вам! — вежливо предложил Мюллер.

— Нужен он мне! Повесим его сейчас на сук повыше, а потом посмотрим. — Олаф Гансен вытянулся во весь свой гигантской рост и одной рукой легко повесил онца на два метра от земли. — Так будет лучше! — сказал он.

— А ты, должно быть, удивляешься, что здесь делает старый Гансен? — возобновил прерванный разговор великан, когда они снова вышли на широкую тропу, где уже можно было идти рядом. — Эх, и я был когда-то студентом в Упсале[49], но что толку? Мы читали о свободе, спорили о свободе воли… Да разве существует где-нибудь свобода в цивилизованном мире? Это запрещено… то не разрешается. Всюду ограничения… Только здесь есть свобода, герр Мюллер! С такой игрушкой в руках можешь себя чувствовать вполне свободным! — Говоря это, Гансен снова похлопал рукой по прикладу ружья. Вот уже пятнадцать лет, как я скитаюсь в этой глуши, знаю тут каждое дерево и каждый камень. Другой на моем месте давно бы стал жертвой комаров или добычей ягуара. Но, как видно, еще не родился тот онц, который перегрызет горло „белому кокеро“.

…Далеко впереди показалась поднимающаяся к небу тонкая струйка дыма.

— Вот и ваш лагерь, герр Мюллер.

Глава XI

Олаф Гансен дает полезные советы. Приготовление яда. Пепе становится полноправным мужчиной. Цель достигнута.

— Хе-хе-хе! — раздался гортанный смех шведа. — Ты хочешь разбить лагерь на этом месте? Да знаешь ли ты, как оно будет выглядеть через несколько месяцев? Ты тут сможешь плавать на лодке! Когда начнутся дожди, все здесь зальет водой. Жилье нужно строить вон там, выше! — Олаф Гансен показал на небольшое возвышение в лесу.

Место, где они находились, казалось сейчас таким приятным. Полянка утопала в цветах и травах.

Тысячи бабочек порхали с цветка на цветок. Чем же она не понравилась „белому кокеро?“ Но Мюллер понимал, что швед желает ему добра и что не следует пренебрегать его советами.

Выбранная Гансеном полянка была не так красива, но все же они остановились на ней. Постройка хижины отняла целую неделю. Мюллер и Пепе, помогать которым приходил иногда и швед, нарубили деревьев, забили длинные колья в землю и крепко связали их лианами. Изнутри стены вымазали глиной. Крышу сделали из веток и покрыли пальмовыми листьями.

По совету Гансена, очаг сложили посреди комнаты, а вместо дымохода оставили отверстие в крыше. Сперва такое устройство очага было Мюллеру не по душе, но в конце концов он все-таки должен был согласиться с указаниями шведа. В углу хижины они сколотили примитивный стол из грубо отесанных досок. Около стола пристроили две скамьи. Стол мог служить Мюллеру как для еды, так и для занятий. В другом конце комнаты устроили две койки и покрыли их сухой травой и мягкими листьями. Для оружия и инструментов путешественники приладили у очага специальную стойку. Воздух был так влажен, что все металлические предметы быстро ржавели. Только у самого очага было сравнительно сухо. Для большей сохранности все металлические части у оружия и металлические предметы они покрыли тонким слоем воска.

Во время постройки хижины Олаф Гансен несколько раз появлялся, давал толковые советы, а затем никому ни слова не говоря, таинственно исчезал. Вначале это вызывало у путешественников известное беспокойство, но потом они привыкли к его своенравному характеру.

— Теперь необходимо вокруг хижины выкопать ров для воды шириной в полметра! — распорядился он, появившись неизвестно откуда.

— К чему же нам еще и ров? Мы же не укрепление строим, — возразил ему Мюллер.

— Против людей подобные меры не нужны, но против муравьев необходимы!

Возразить было нечего, и ров вырыли точно так, как советовал Гансен.

Спустя два дня громогласный смех Гансена снова звучал на полянке, где строилась хижина.

— А это что? Строите сарай для мулов и, кажется, даже с окнами?

— Ну, конечно, с окнами. Разве можно без окон, сеньор Гансен?

— У вас в Европе это так, но здесь сарай должен быть без окон. Пойдемте со мной.

Швед повел их к пасшимся на поляне мулам.

— Ну? Неужели вы ничего не видите? — Гансен показал на теле животных несколько сочившихся кровью ранок.