Петер Арендс немного смутился и замолчал, но вспомнив, что ему необходимо задобрить Зелле, чтобы взять у него денег взаймы, сказал вполголоса:

— Такой силач, а… вот с экзаменами ему не везет…

— Гм, с экзаменами! Так он же получает сто талеров в месяц! Зачем ему экзамены! Каждое первое число ему присылают деньги! В таких условиях и мне не нужны были бы экзамены, — назидательно заметил Зелле.

Лицо Петера выразило величайшее изумление, он наконец-таки понял — в чем заключалась загадка могущества фукс-майора.

— Отец Губерта — крупный виноторговец во Франкфурте, — продолжал Зелле, — в его погребах никогда не бывает меньше пятисот тысяч литров вина. Пока полны бочки, сыну нечего торопиться с учением.

Это дополнительное объяснение как будто удовлетворило любопытство Петера.

— Слушай, Петер, — обратился к нему Ганс, — из нашей славной корпорации вышло много больших людей. Некоторые из бывших ее членов занимают сейчас очень высокие посты! Требуется только одно — когда уйдешь из университета, не забудь захватить с собой значок „Конкордии“! Есть он у тебя — будет и хорошая должность! Экзамены?… Экзамены — это пустая формальность…

И чтобы укрепить в Петере веру в корпорацию, Зелле добавил:

— Если ты не состоишь в корпорации, ты все равно что дерево без корней. Одна лишь корпорация делает человека смелым и сильным. Корпорации продолжают дело наших прадедов-тевтонцев и рыцарских орденов. Корпорации — хранители традиций великого германского духа!

Петер вспомнил: „А как же насчет двух талеров? Попрошу их у него сегодня вечером. Он не откажет мне в помощи. Сейчас неудобно…“

Университетский двор представлял пеструю картину.

Неподалеку от „Конкордии“ собралась корпорация „Глория“. Члены ее носили зеленые фуражки и желто-зеленые перевязи через плечо. Около „Глории“ разместились, „Бесстрашные“, отличительным признаком которых были синие фуражки и красные перевязи. В восточной части двора расположились в круг члены корпорации „Тевтония“ — в красных фуражках и голубых перевязях Старшиной товтонцев был известный драгун и дуэлянт Меттеус Шальке, о котором рассказывали, что он одним ударом кулака может повалить быка.

Во дворе царило обычное оживление, когда у входа показался довольно высокий юноша, с густыми белокурыми волосами и серьезными голубыми, немного задумчивыми глазами. Он был скромно одет в поношенный, но чистый костюм без принятых отличительных знаков корпораций. Под мышкой у него была большая папка. Всем своим видом он выделялся из окружающей его среды.

— Знаешь кто это — недовольно шепнул Ганс. — Это Карл Хасскарл, из-за которого сегодня так нахмурился наш фукс-майор.

— Но он совсем непохож на студента?! — удивился Петер. — На нем нет ни одного знака наших корпораций!

— Этот чудак внушил себе, что может учиться, не состоя ни в одной из студенческих корпораций. По целым дням он пропадает в ботаническом саду. Ничего путного из него не выйдет! Голь перекатная! Если бы не ботанический сад, в котором он немного подрабатывает, едва ли бы у него хватило денег на хлеб! Один этот старик профессор Гольдфус влюблен в него и постоянно о нем только и говорит, — презрительно добавил Ганс.

Чтобы войти в библиотеку, Карлу надо было пройти мимо группы „Конкордии“.

Когда он поравнялся с нею, Красавец Бобби медленными шагами отделился от группы, преградил ему дорогу и мрачно процедил сквозь зубы:

— Эй, вы! Почему вы себя держите вызывающе?

Карл удивленно поднял голову. Не понимая смысла вопроса, он просто ответил:

— Вы, должно быть, ошибаетесь. Я совсем не держу себя вызывающе.

— Да вы что, издеваетесь надо мной, что-ли? Или вы думаете, что я ничего не замечаю?

— Но я вас даже не знаю, — серьезно сказал Карл.

— Вы подлец! — прошипел фукс-майор. — Вызываю вас на дуэль! Пришлите своих секундантов, чтобы они договорились с моими!

— Дуэль?! — переспросил пораженный Карл. — Нет, нет, вы положительно принимаете меня за другого. — Из-за чего же нам драться? Вы ничего дурного мне не сделали.

— Ах, так? Так вы не только подлец, но еще в придачу и трус! — крикнул Губерт. — Такому вот что полагается! — И звонкая пощечина прозвучала среди наступившей тишины.

Карл инстинктивно схватился за щеку. Папка упала к его ногам и из нее высыпались засушенные растения.

Лицо Карла вспыхнуло. Приложив ладонь к горящей щеке, он обвел взглядом презрительно усмехавшихся фуксов, в упор посмотрел в лицо стоящему перед ним фукс-майору и неуверенно, но строго произнес:

— Милостивый государь, я еще раз повторяю, что не имею чести быть знакомым с вами! Я ничем не оскорбил вас и не понимаю, почему вы заставляете меня драться. Но… я не трус! Если вы этого добиваетесь — хорошо! Карл Хасскарл к вашим услугам!

В глазах фукс-майора мелькнул радостный огонек. С еле заметным поклоном он коротко представился: — Франц Губерт. Завтра в семь часов утра я буду ждать вас в парке замка Попельсдорф.

Карл огляделся по сторонам, затем нагнулся и стал собирать рассыпавшиеся растения. Некоторые из них поломались, листочки других свисали из папки. Подобрав их, он медленными шагами направился к фонтанчику и смочил лицо холодной водой. Приятная свежесть разлилась по всему телу, и он начал понемногу успокаиваться. Только левая щека продолжала гореть багровым румянцем.

Войдя в то крыло здания, где помещалась библиотека, Карл свернул по коридору налево и тихонько постучался в третью дверь с табличкой „Семинар естественных наук“. Послышался негромкий голос: „Войдите!“, и Карл нажал ручку двери.

Работая в ботаническом саду, Карл в одном из заброшенных его уголков наткнулся на маленькое удивительное растение „Cunninghamia Sinensis“. Справившись по энциклопедии, он узнал, что это китайское карликовое деревце, по капризу судьбы попавшее как раз в боннский ботанический сад. Дни и месяцы Хасскарл ухаживал за одиноким деревцем и наблюдал за его ростом и развитием. Много нового узнавал он ежедневно. В этой работе им руководил старый профессор Гольдфус. Свои наблюдения за деревом Карл записывал в тетрадь, и теперь оставалось только систематизировать их. Сегодня как раз Карл собирался просмотреть еще несколько книг, привести весь материал в порядок и на следующий день в законченном виде представить профессору свою работу.

Карл попросил у библиотекаря необходимые книги.

Вскоре он углубился в работу и перестал думать о случившейся с ним неприятности.

Наступило утро. Карл чувствовал себя неважно. Его утомила тревожно проведенная ночь.

Он умылся холодной водой, надел новый костюм и по привычке отправился проведать своего любимца — китайское карликовое деревце.

Утренняя прохлада освежила его.

Карл внимательно осмотрел растение, и радостная улыбка озарила его лицо — на одной из веточек он заметил маленькую круглую почку, появившуюся за эту ночь.

Карл с большим старанием удалил сухие осенние листья, забившиеся между веточками стебля, растер ладонями твердый комочек земли, еще раз посмотрел на деревце и медленно удалился.

Замок Попельсдорф находился не более, чем в двадцати минутах ходьбы от ботанического сада. Предстоящая встреча беспокоила Карла. Она представлялась ему каким-то неприятным долгом, который он должен выполнить, несмотря на то, что сознает его бессмысленность. Ему хотелось одного — как можно скорее со всем этим покончить. Об исходе поединка он не думал. Его не столько беспокоило поражение, которого, конечно, следовало ожидать, как то, что связанные с дуэлью осложнения могли ему помешать явиться на совещание естествоиспытателей. До начала этого совещания оставалось всего несколько часов, а ему еще предстояла дуэль и, кроме того, встреча с профессором Гольдфусом, которому он должен был передать результаты своих наблюдений. Этого настойчиво требовал профессор.

В парке его уже ждали. На зеленой полянке мириадами бриллиантов рассыпалась утренняя роса. Заметив Карла, два студента в желтых фуражках и желто-красных перевязях через плечо, направились к нему. Их черные лаковые сапоги оставляли на влажной траве темные следы.