— Нет, Иван Иванович, недоволен я адмиралтейским чертогом, — говорил грудным, точно женским голосом Александр. — Гляди, сколь далеко крыло его простерлось. Ныне из собственных наших комнат ни Галерной гавани, ни судов, идущих с моря, видеть нельзя. Передай мое повеление зодчему Андреяну Захарову отступить от Невы в такой пропорции, чтобы строение не отнимало у нас этих видов.

Попов был поражен: замечательное по красоте и стилю, почти готовое уже здание должно быть разрушено потому, что царю из окна не видно Галерной гавани. Будь Попов на месте Захарова, он не перенес бы такого глумления. И почему министр не объяснит государю, что возведенная постройка основана на архитектурной гармонии всех ее частей? Теперь Захарову придется вновь переделывать свой гениальный проект.

— Замечание вашего величества справедливо. — Министр почтительно вытянул руки по швам. — Это большое наше упущение. Сегодня же прикажу приостановить работы и приступить к переделке.

— Мыслю я, Иван Иванович, что и наружный канал с бастионами вокруг адмиралтейства изменить надобно.

— Академик Андреян Захаров, ваше величество, предполагает облицевать канал гранитными стенками и обнести богато убранной решеткой.

— Отменить его проект. Бастионы снести, а каналы засыпать. На их месте прикажи разбить вдоль стен Адмиралтейства длинные бульвары.

Государь отвернулся от окна, увидел застывшего на пороге Попова и улыбнулся.

— Подойди ближе, Попов, — приветливо сказал он. — Маркиз о тебе много лестного рассказывал.

Саша медленно строевым шагом прошел по ковру и замер неподалеку от окна. Император долго не сводил с него круглых немигающих глаз.

— А ведь я тебя где-то уже видел, — задумчиво произнес он, силясь вспомнить, где он мог встретить этого красивого молодого офицера.

— Так точно, ваше величество, изволили видеть, — громко и смело ответил Попов, помня наставление Гурьева, что Александр глуховат на одно ухо. — Я имел счастье быть экзаменованным вашим величеством в училище корабельной архитектуры.

Александр вспомнил первые годы царствования, всеобщую любовь к нему, пылких, свободолюбивых молодых друзей, учреждение министерств, комиссий, открытие новых школ…

— Помню, как же, отлично помню! — словно обрадовался государь. — Вас тогда трое экзаменовалось. Премного доволен остался вашими знаниями и золотыми часами всех троих оделил.

— Совершенно точно, ваше величество.

— Видишь, адмирал, — повернулся император к Траверсе, — стало быть, я не ошибся, предполагая пользу престолу нашему от нового училища.

Александр прошелся по кабинету, и по лицу его было видно, что встреча с Поповым привела его в хорошее настроение.

— А где сейчас те ученики, что вместе с тобой ответ держали?

— Иван Осьминин, ваше величество, из длительного плавания вернулся. Его бы весьма пользительно было к училищу приставить.

Маркиз, слушая разговор, недовольно поглядывал на Попова. Он уже сожалел, что связался с мальчишкой.

— Не пристало, господин корабельный мастер, досаждать его величеству мелкими просьбами.

— Помолчи, Иван Иванович, — оборвал его император. — Я уж сам за себя постою. Это который Осьминин, не тот, что росту малого и телом толстоват? — обратился он к Попову.

— Никак нет, ваше величество. Тому фамилия Колодкин. Осьминин высок, белокур…

— Вспомнил Осьминина, вспомнил! Иван Иванович, наше тебе повеление зачислить его в штат училища.

— Слушаюсь, ваше величество! Но…

— Что?

— Приказ о назначении Осьминина на Черное море уже подписан. Я имел честь докладывать вашему величеству, что там нужда в корабельных мастерах.

— Коли так, пусть едет.

Государь сел за стол. Маркиз торопливо взял у Саши папку и развернул чертежи. Корабельный мастер приступил к объяснению.

— На этом рисунке вы видите, ваше величество, важнейшие работы при закладке корабля. Они расчленены на отдельные части. Первым укладывается на кильблоках становой хребет корабля. Тут же, на чертеже, отдельно выписан розенкиль, фальшкиль, а также указан параболический способ при образовании линий подводной части. Поглядите на этот рисунок, ваше величество. Здесь вы видите другую стадию производства работ: железные кницы, медное крепление и обшивку медью подводных частей. До сих пор в наших адмиралтействах очень слабо используется это крепление, отчего шпангоуты гниют и сильно укорачивается срок службы корабля. Далее показана постройка надводной части. Многие наши корабли имели нижние деки и порты так близко от воды, что даже при брамсель-ном ветре их приходилось задраивать и оставлять орудия в бездействии. На этом чертеже надводный борт строится иначе. По данным, выведенным мною из научных и практических наблюдений, вычислены основные размеры корпуса, рангоута и такелажа, вес якорей и даже определена численность экипажа для каждого судна, в зависимости от рода и назначения. Придерживаясь расчетов, можно быстро и одновременно строить десятка два кораблей.

Попов умолк. Император поднялся, обошел стол и протянул руку министру:

— Спасибо тебе, Иван Иванович, что откопал этого молодца на Екатерининском канале. Планы его изрядный вклад в кораблестроение, а для нас в самый раз поспели. Бонапарте войной грозит… И ты, инженер, благодарность монаршью прими, а чтобы чувствовал, сколь мы труды верноподданных ценим, получи награду.

Александр снял с пальца кольцо с крупным бриллиантом и протянул его Попову. Он любил дарить сувениры отличившимся подданным, считал это эффектным, а театральные эффекты были его слабостью.

Саша смущенно взял перстень, взглянул на него и вдруг вспомнил Гурьева. Он был в числе тех немногих людей, которые знали, как поступил Семен Емельянович с подаренным ему императором таким же кольцом. «А не постигнет ли мой подарок такая же участь?» — подумал он, и на лице его мелькнула тень.

— Ты что? Недоволен? — Император нахмурился.

Усилием воли Попов заставил себя произнести слова благодарности.

Обуреваемый разноречивыми мыслями и чувствами, он покинул дворец, побежал к Невскому и кликнул извозчика. Через двадцать минут он уже был в церкви.

Глава пятнадцатая

ТАЙНА ЭНГЕРСТЕМА

1

Дни стояли ясные и теплые. Несмотря на конец сентября, ни один лист еще не пожелтел на кленах и дубах в сквере у церкви Николы Морского. В этот воскресный день с самого утра к церкви стекались толпы народа, привлеченного слухом, что государь самолично откроет торжество по случаю спуска на воду нового корабля, построенного в небывало короткий срок.

Шесть морских батальонов, расставленных вокруг церкви в форме ковша с длинной рукояткой, тесно сомкнули шеренги и образовали живые стены, посреди которых то и дело мелькали казацкие пики и высокие уланские кивера.

Александр Андреевич Попов и его жена, Наталья Андреевна, прижатые толпой к живой изгороди, прислушивались к разговору двух человек, стоявших позади: ремесленника в новой полотняной рубахе и купчика в кургузом пиджачке.

— Царя он, может, и обманет, а нашего брата французу не обмануть. Я два десятка лет на верфях работаю и все хитрости его насквозь вижу, — говорил ремесленник мягким баритоном.

— Пошто напраслину на человека возводишь, хошь он и хранцуз? — возразил купчик. — Ты мне ответь, — построен корабль за восемь месяцев?

— За восемь? Ой ли.

— Нет, ты отвечай, — построен или не построен?

— Чего пристал? Построен… Построен. Для видимости построен, для царя, для князей и бояр, для тебя, дурака. А для меня не построен.